— Ты ведь понимаешь, что больше сбежать не сможешь? — Прижимая к себе, Рейн ласкал мои бёдра, едва касаясь полупрозрачного кружева трусиков, но не стремился добраться до самого сокровенного, чем распалял меня ещё больше. Пальцы, дразня и словно испытывая моё терпение, продолжали оставлять на коже невидимые узоры. Медленно скользя выше, наконец добрались до ложбинки между грудей, очертили круг около чувствительной ареолы, едва задев горошину соска, и незаметно поднялись к ключице. Сомкнулись вокруг шеи, сильнее, чем следовало бы, заставив невольно вздрогнуть. Рейн заговорил вкрадчиво, еле слышно, отчего мурашки побежали по коже. — Верь мне, Шиона. И больше никогда во мне сомневайся. Слышишь? Никогда. На какое-то мгновение в сознании мелькнула мысль: вдруг он не остановится? Вдруг вся эта свадьба была лишь фарсом с целью отыграться на мне за поруганное самолюбие. Вдруг… Сейчас я была абсолютно перед ним беззащитна. Беспомощна. Секунды, бесконечно долгие, когда сердце в груди колотилось в бешеном ритме, резко оборвались. Давление исчезло, и я глубоко вдохнула, пытаясь прогнать застилавшую глаза пелену. — Наверное, я бы тебе отомстил… — губы шёпотом, ласковым, нежным, а оттого ещё более пугающим, коснулись мочки моего уха. — …Если бы не любил так сильно. Резким, почти грубым движением развернув к себе, Даггерти впился в мои губы неистовым поцелуем. Прикосновения, до этого медленные, едва уловимые, стали лихорадочными, требовательными, жадными. Всё смешалось. Испуг и желание, радость от долгожданного признания, пусть и несколько странного, и неверие, что всё это происходит на самом деле. Страсть, безумная, всепоглощающая, накрыла нас с головой. Реальность исчезла, рассыпавшись мириадами осколков. Исчезли и мы: прежние Рейн и Шиона. Два совершенно разных человека из разных миров наконец-то стали единым целым. — Со-о-оня, вставай. — Рейн легонько пощекотал меня за ушком, видимо, перепутав с представительницей семейства кошачьих. Хотя я сейчас, как самая настоящая кошка, готова была замурлыкать от блаженства. Какая приятная побудка. Всегда бы так. Наклонившись, муж быстро чмокнул меня в кончик носа и пригрозил: — Иначе я сам съем весь завтрак. Ужина ведь из-за тебя мне не досталось. — Каюсь, виновата, — Потянувшись, сладко зевнула. А когда открыла глаза, Даггерти уже умчался на веранду воплощать в жизнь свой бессовестный план по единоличному поглощению завтрака. — Эй, меня подожди! Есть, если честно, хотелось неимоверно. Вскоре мы сидели за столиком на веранде, любовались расстилавшимся внизу парком, таким же красочным, как и небо Радамана, и не спеша потягивали кофе. — Я уже поговорил с Фейрусом, — лениво пролистывая отображавшиеся на экране планшета сообщения, отчитался благоверный. — И как он отреагировал? — осторожно поинтересовалась я. — Пока ещё непонятно. Переваривает. Хуже будет, когда переварит. — Рейн нахмурился. — Странно… — Что именно? — Адмирал Дорн отказывает мне в переводе. — Ого! Ты уже и с ним успел переговорить? — подивилась я прыти радаманца. Новость эта приятно удивила и порадовала. Нет, конечно, если бы Рейну пришлось покинуть планету, я бы последовала за ним куда угодно. Но лучше всё-таки остаться на Радамане. Как-никак я здесь уже почти пообвыкла. Даггерти покачал головой: — Нет, с ним не успел. Думал связаться утром. — Ну, мало ли, почему твой адмирал передумал. Вдруг решил, что это глупо, разбрасываться такими ценными кадрами, — польстила своему любимому офицеру и, не сумев сдержать любопытства, спросила: — А вот скажи, Рейн, только честно, ты действительно планировал улететь навсегда? — Планировал, — ответил с самым серьёзным видом, хотя в глазах сверкали искорки веселья. — И если бы ты вовремя не образумилась, обязательно бы улетел. Но я всё-таки был уверен, что надолго тебя не хватит и ты передумаешь. — Манипулятор! — от всей души пнула его под столом ногой. Ничтожное, в общем-то, наказание за то, что играл со мной всё это время. — Ты из-за этого от меня морозился? — Зато результат теперь радует нас обоих, — блеснул он самодовольной улыбкой, расслабленно откидываясь на спинку стула. — Согласись, ведь если бы не моя маленькая хитрость, нас бы здесь не было. О-оу… Я тоже попыталась изобразить улыбку, вот только не уверена, что у меня это получилось. Вчера, там, на берегу океана, мы поклялись друг другу быть честными всегда и во всём. И я не хочу начинать семейную жизнь с обмана. — Рейн, — тяжело вздохнула и на одном дыхании выпалила: —Ты что-нибудь слышал об Айдире Голдрен? Даггерти слушал не перебивая. По нахмуренному взгляду и поджатым губам поняла, что признание моё ему не понравилось. А выводы, которые сделал, не успела я толком закончить, не понравились мне. — То есть, если бы не случайно найденное в хранилище воспоминание, ты бы ко мне не вернулась? Я молчала, не зная, что сказать. Поглядывала на него украдкой и кусала в напряжении губы. — Шиона, — протянул муж выжидающе. Ни виноватая улыбка, ни раскаянье в глазах не воспроизвели на него должного эффекта, поэтому пришлось отвечать: — Мне было больно от одной только мысли, что больше тебя не увижу. И в то же время… — запнулась, не в силах подобрать слов, чтобы выразить гложущие меня чувства. Перебравшись к Рейну поближе, несмело коснулась его руки. Он не отстранился, и это придало мне уверенности. — Я люблю тебя. Знаешь ведь, всегда любила. С того самого дня, когда впервые увидела. Уже тогда я втайне завидовала Каори. И подсознательно мечтала оказаться на её месте. А потом была измена… И даже когда мы помирились, я всё равно не решалась тебе доверять. Хоть и хотела. Но теперь всё в прошлом, — закончила еле слышно и подняла на него глаза, полные надежды. Больше всего я сейчас страшилась, что мы опять сделаем шаг назад, и всё начнётся по новой: обиды, выяснения отношений, споры кто прав, а кто виноват. — Иди сюда. — Рейн усадил меня себе на колени, словно маленького ребёнка. Стоило оказаться в объятиях любимого, как тревога ушла, будто её и не было. Я укрылась в его руках, как в спасительной гавани. — Мы оба натворили много глупостей. И ты, и я. Но сама подумай, ждал бы я тебя целых два года, пока ты училась в академии, если бы ты была мне безразлична? И даже если бы вдруг изменил с этой Айдирой, которая, напоминаю(!), уже несколько лет как мертва, и про измену это я так, чисто гипотетически, — повысил он голос, почувствовав, что я вновь напряглась, — думаешь, мне бы не хватило храбрости тебе в этом признаться? Я ж не идиот, чтобы отрицать очевидное. Честно говоря, поначалу думал, что ты всё это выдумала, лишь бы от меня отвязаться. — Рейн говорил, перемежая слова поцелуями, а на последней фразе приправил ласку лёгким укусом в плечо. Очевидно, таким образом, меня наказывали за то, чего никогда не было и быть не могло. Отвязаться? Надо же, до чего додумался! Да я все эти циклы без него не жила, а существовала! Обернувшись к этому сказочнику, обвила его шею руками и с мольбой в голосе предложила: — Может, забудем о прошлом и сосредоточимся на нашем будущем? Как тебе такой план? — И тебе совсем неинтересно узнать, откуда у меня в голове взялась эта дамочка? — вздёрнул брови Даггерти. — Я вот очень хочу понять, что она делала в моих воспоминаниях. И весь остальной бред тоже. — Что ты имеешь в виду? — с недоумением посмотрела на супруга. Немного помолчав, явно о чём-то размышляя, он, наконец, ответил: — Раз уж мы перешли к фазе откровений… Пока Рейн говорил, меня не покидало ощущение нереальности всего происходящего. Очень хотелось себя ущипнуть, дабы увериться, что это не сон. Один из тех, в ловушке которых я жила последние два с половиной года. Создатели! Рейн тоже их видит! Жизнь других Шионы и Рейна. — Иногда я ловлю себя на мысли, что думаю о той Шионе, как о настоящей, — рассказывал он, устремив задумчивый взгляд на бутоны цветков, лиловым каскадом струящихся с покатой крыши. — Будто она действительно существует. В моей жизни, в моей реальности. Наверное, это всё из-за нашего с тобой разрыва. Мне не хотелось тебя отпускать, и я невольно начал воспринимать сны, как явь. Порой мне кажется, что я схожу с ума. — Не ты один. Теперь настал черёд Рейна удивляться, а мне делиться историей чужой жизни. Утро откровений продолжилось. Я призналась ему, что тоже, наверное, медленно, но верно схожу с ума, раз уж нас посещают похожие видения. — …Поначалу не воспринимала их всерьёз, думала, всё это из-за стрессов. Потом мне начало казаться, что у меня открылся ещё один дар. Предвиденья или что-то в этом роде. Мало ли, вдруг я вся аномальная. Даже собиралась поговорить о снах с Провидицей, но что-то всё время останавливало. Сложно объяснить. Когда-то я её боготворила, считала кем-то вроде феи-крёстной. А теперь… боюсь, что ли. Меня пугают некоторые её решения и тот интерес, который она ко мне проявляет. К нам обоим. Финальным аккордом в пьесе абсурда стал пересказ событий рокового вечера, когда Рейн попал в аварию, а её святейшество примчалась в медцентр и вела себя так, будто это не мой жених, а её находился между жизнью и смертью. — Представляю, как Онна обрадуется, когда узнает, что мы всё-таки поженились, — шутливо сказал Рейн. Заметив, что я не разделяю его веселья (почему-то совсем не хотелось, чтобы Провидица пронюхала о нашей свадьбе), муж ласково привлёк меня к себе и пообещал мягко: — Мы со всем разберёмся. Даю тебе слово. И со снами, и с Онной. Глава 9 — Ваше святейшество, л'эрд Марон уже прибыл, — доложил слуга и, получив в ответ равнодушный кивок, скрылся в коридоре. Бесшумно приблизившись к окну, Онна замерла белесой статуей и принялась наблюдать за тем, как к особняку направляется небольшая процессия, возглавляемая высоким худощавым мужчиной. Управителя сопровождали его неизменные роботы-телохранители и оборотень-отторианец, на протяжении многих лет верным псом повсюду следовавший за своим господином. Нечасто глава Федерации удостаивал её своим визитом, и каждое такое посещение мрачным воспоминанием оседало в памяти женщины. Впрочем, и сам л'эрд Марон едва ли испытывал удовольствие от этих встреч. Его б воля, он бы уже давно избавил Радаман от Великой Провидицы. Набросив на лицо вуаль, Онна печально усмехнулась. Ей повезло появиться в Авийоне тогда, когда Ангельс Марон был ещё неискушённым в политике мальчишкой, только-только вступившим в должность управителя. Тогда у него не было ни опыта, ни власти, ни безграничного влияния на фракции. Молодой л'эрд, мечтавший стать достойным преемником прежних владетелей Федерации, не хотел уступать своим предшественникам ни в чём. Более того! Честолюбивый, жадный до власти, он надеялся превзойти их во всём. Это-то и подвигло его принять помощь незнакомки, которую молва прозвала посланницей с небес. Благодаря Онне за короткий период были открыты и завоёваны с незначительными для Радамана потерями несколько планет. А когда управитель понял, какое влияние с течением времени она обрела на радаманское общество, стало слишком поздно. Л'эрд Марон был не против пророчеств её святейшества и в то же время втайне надеялся избавиться от женщины, ставшей для целой цивилизации кем-то вроде идола. Кто-то её боялся, кто-то боготворил. А кто-то, как Ангельс Марон, люто ненавидел. Словно почувствовав её взгляд, пристально следивший за каждым его движением, управитель резко вскинул голову, и Онне пришлось отступить. — Когда же ты уже, наконец, сдохнешь! — не сдержавшись, прошипела Провидица. Тонкие пальцы, затянутые в лёгкие перчатки, с силой сжались в кулаки. Очередная попытка избавиться от управителя потерпела крах. Ладарийцы оказались никчёмными, ни на что негодными пустословами. Их разоблачили прежде, чем они успели подступиться к властелину Радамана. А это значило, что место во главе Федерации, на котором Онна рассчитывала видеть другого радаманца, по-прежнему оставалось занятым.