– Аллилуйя! Она тут же потянулась за швейными ножницами и только начала разрезать свитер, как пришла Марисоль. – Зачем ты режешь прекрасный свитер? – Он принадлежал маме. Мне он не идет, так что я его перекраиваю. – Перекраиваешь? – Превращаю во что-то другое. Я постоянно так делаю. Однажды я перешила мамин свитер в юбку для себя. Она смотрела на Марисоль в надежде, что та поверит. Будет сложно объяснить, что это для отца. Как-нибудь в другой раз. – Где ты была? – Делала маникюр твоей бабушке, потом – Бетти, а затем – поварихе Ширли. Все захотели. – Ой, как мило с твоей стороны. – Пора начать упаковывать другие подарки. – И мне. Как только закончу с этим. * * * В тот вечер, в канун Рождества, Роуз, Марисоль и бабушка Роуз ужинали в библиотеке за круглым столом. В камине горел огонь. На рождественской елке светились гирлянды. Всю эту прекрасную комнату с ореховыми панелями заливал янтарный свет. После ужина Марисоль извинилась и поднялась наверх, чтобы закончить упаковывать подарки. Роуз с бабушкой сидели на диване напротив камина. Когда Марисоль уходила, Розалинда проводила ее взглядом. – А теперь напомни еще разок: как ее зовут? – Марисоль, бабушка. – Роуз подавила вздох. Ей всегда было так грустно, когда бабушка переживала эти кратковременные промахи. – Ох, какая я глупая. Почему я не смогла вспомнить ее имя? Когда Роуз только-только переехала сюда, Розалинда часто обращалась к Бетти и спрашивала: «Что это за девочка? Как ее зовут?» Роуз предполагала, что так будет и дальше. Память бабушки несколько истерлась. – Я сочувствую ей. Она, должно быть, скучает по своей матери, особенно сегодня. – Я тоже скучаю по своей, – ответила Роуз. – И по отцу. Просто сорвалось с языка. Она не хотела это говорить. – Ох, дорогая моя девочка! – Бабушка сжала ее руку. Роуз вдруг уронила голову бабушке на плечо и зарыдала. Розалинда погладила ее и мягко сказала: – Тише, тише. Звук бабушкиных слов чем-то напоминал мурлыканье кошки. Роуз никогда не говорила об отце, кроме одного раза. Тогда она спросила бабушку, знала ли та ее папу, и Розалинда ответила, что нет, но потом призналась, что он мог быть из «того времени». «То время» – так бабушка Розалинда называла давно прошедшие века, куда уходила сама. Роуз опять подняла голову и всхлипнула: – Знаешь, бабушка, а ведь я познакомилась с папой. – Правда? Ты наконец-то с ним встретилась? Роуз кивнула и вытерла нос о рукав. – И как его зовут? – Николас Оливер. – А, золотых дел мастер. – Ты его знаешь? – Нет, но его отец был придворным золотых дел мастером до него, и все говорили, что Николас по таланту даже превзойдет Уильяма. – В общем, я готовила для папы рождественский подарок. – Прекрасно, дорогая. Так почему бы тебе не пойти и не отдать подарок ему? – Правда? – Конечно. Почему бы не сходить сейчас? – Ее глаза хитро блестели. – Уверена, что ты вернешься к рождественскому ужину. В этот момент часы на каминной полке пробили девять. – Но, возможно, там не будет Рождества. Ты же знаешь, нельзя предсказать, в каком месяце окажешься, – возразила Роуз. – Какая разница? Подарок есть подарок. Он ему понравится, какой бы ни был день: Рождество, Шмождество. Просто иди и вручи подарок от всей души. – Ты права. – Роуз поцеловала бабушку перед сном. – С Рождеством, бабушка. Ты лучшая. А затем девочка побежала наверх за подарком. Марисоль снова стояла на коленях и шептала молитвы на испанском. Она посмотрела на Роуз: – Куда это ты? – Я вернусь через три. – Три чего? – Три минуты, не дольше. – Feliz Navidad[19], Роуз. – Спасибо, Марисоль. Глава 20. Послание Роуз ненадолго остановилась возле пересадыша с подарком под мышкой. Неужели он вырос на четверть дюйма? Роуз нагнулась, опустив лицо к стеблю. И вот она здесь! Не разгибаясь, девочка запихнула подарок под матрас в крохотной каморке во дворце Уайтхолл. Кто-то тихонько постучал в дверь. – Да? – Это просто я, Сара. – Она на секунду замолчала. – Со свежими новостями! Роуз и забыла, что теперь у нее есть собственная комната. Прислуга ушла, а новую не набрали. Поэтому пустую комнату заняла Сара. Роуз закатила глаза. Сара была абсолютно одержима возможной помолвкой королевы с испанским принцем. – Да-да, входи. Расскажи мне обо всем. – Роуз притворилась, что ей не терпится узнать. Бумага под ней зашуршала, и Роуз закашляла, чтобы замаскировать шум. Сара открыла дверь и вошла, ее глаза блестели: – Хочешь узнать мое личное мнение о помолвке? – Конечно. Или думаешь, я могу просто станцевать вальс до самой королевы и спросить ее собственное мнение? Сара засмеялась и ударила себя по коленке: – О, Роуз, вечно у тебя какие-то странные словечки. Вальс? Что такое вальс? – А, да это просто старинный деревенский танец из Вест-Дитча. Ну, что там за сплетни о королеве? – В общем… – Сара была довольно худой девушкой, но сейчас Роуз казалось, будто ее распирало, словно она вот-вот лопнет от слухов. – Как ты знаешь, лорд-канцлер очень долго трудился над брачным контрактом. Как раз перед Рождеством у них почти получилось заключить его с Филиппом. На самом деле, по-видимому, угодить следовало отцу Филиппа. Конечно же, подписание контракта почти состоялось, и Филипп стал бы королем Англии, по крайней мере, до тех пор пока жива Мария. Но ты ведь помнишь ужасное, жестокое восстание во главе с мистером Уайаттом? Протестанты против того, чтобы королева выходила замуж за испанского принца, который когда-нибудь может стать королем.