Следователь по делу о поджоге сменился и на неделе я уже общалась с новым следователем. Отпечатки пальцев на канистре, обнаруженной в кустах, совпали-таки с отпечатками пальцев Стаса. И мне стало еще страшнее. Теперь сомнений не было — именно он устроил поджог. Но где он сейчас? Следователь успокоил меня, что его ищут по всей стране, но попросил меня быть аккуратней. Еще спрашивал о причинах, побудивших Стаса пойти на такое. И я рассказала историю Лейлы и Дамира. Этот следователь проявил к ней больший интерес, чем тот, который занимался делом ранее. Сказал, что попробует найти дело в архиве. А я опять вспомнила о Дамире. Что бы не происходило в моей жизни в последнее время, так или иначе было связано с ним. Нити прошлого тянулись в настоящее и все больше и больше запутывались в один большой узел. Но я отгоняла все мысли о нем. Его не должно быть в моей жизни. И его не стало. Неделя прошла как один день. Наконец, мы в Париже. Все прошло относительно гладко. За исключением того, что в гостинице, куда нас поселили, не оказалось достаточно свободных номеров. Вера Александровна с девочками заселились в ней, а вот мне пришлось селиться в другой гостинице, через дорогу, примерно в пяти минутах ходьбы. Но это было не страшно. Голова все равно была сейчас занята конкурсом. Все эти бытовые вопросы ушли на второй план. Наконец, день конкурса. Я с тревогой наблюдаю за танцем наших воспитанниц. И вижу, что волнение дает о себе знать: ошибки следуют одна за другой. Ну, ничего, успокаиваю себя. Это же наш первый международный конкурс. Мы и не рассчитывали на победу. Для нас это просто опыт. Такие же слова я говорю девочкам в раздевалке. У нас все еще будет. На объявление результатов мы идем для формальности. Для исполнения всех процедур. Прекрасно понимая, что нам рассчитывать не на что. Но когда важный мужчина в очках произносит название нашего коллектива, при этом упоминая первое место, я не верю своим ушам. Мне показалось. Но радостный девичий гул вокруг меня свидетельствует об обратном. Да нет, не может быть. Ошибка. Но мужчина в очках красноречиво смотрит в нашу сторону, приглашая на сцену. Девочки уже бегут туда. Я иду неуверенной походкой. Вера Александровна уже там. И, похоже, она не очень удивлена. Неужели это смутило только меня? Нас торжественно поздравляют, что-то вручают, что-то еще говорят, но для меня все проходит как в тумане. По довольному лицу Веры Александровны я вижу, что она была к этому готова. Поэтому я с нетерпением жду момента, когда мы с можем с ней поговорить. И это происходит после того, как все друг друга поздравили, попрыгали до потолка, нацеловались. Девочки продолжают радоваться в раздевалке, а я зову Веру Александровну в комнату тренеров, где сейчас пусто. — Вера Александровна, объясните мне, — сразу же перехожу к делу, — как так получилось? Вы же видели, что девочки явно не тянули даже на попадание в десятку. Как нам дали первое место? — Ох, Милана, — загадочно улыбается Вера Александровна, — я и сама немного в шоке. Могу только догадываться. — О чем? — Мне обещали, что мы не просто так съездим на конкурс. — Кто? Но в этот момент без стука дверь в комнату открывается и входит… Дамир! Что он здесь делает? ‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ 74. Милана — Поздравляю! — сухо говорит он. — Ой, спасибо! — расплывается в улыбке Вера Александровна. — Мы так счастливы! Я молчу. Стою, сложив руки на груди. — Я смотрю, не все счастливы, — усмехается он, глядя на меня. Молчу. — Милана тоже счастлива! — отвечает за меня мой руководитель. — Да? — он прожигает меня своим взглядом. — Нет, — заявляю уверенно я. — Я не счастлива. На конкурсе было много более достойных коллективов. Я не считаю нашу победу заслуженной. И честной. Вижу, что Вера Александровна начинает заламывать руки. — Ну, Миланочка, жюри так решило… — Позвольте, я сам объясню все тренеру? — обращается к ней Дамир. — Вы оставите нас наедине? — Да-да, конечно, — похоже, Веру Александровну это только радует и она быстро выходит из комнаты. Дамир подходит к двери и я слышу щелчок. Он запер дверь! Вот теперь мне становится страшно. Я не свожу с него глаз. Он медленно подходит ко мне. Останавливается в шаге. — Так что опять не так? — спрашивает и смотрит так, что мне страшно даже сглотнуть. В горле застрял ком. — Тебя что-то не устраивает, Милана? Ты хочешь мне что-то сказать? Хочу. Но не могу. Поэтому просто стараюсь хотя бы не отводить взгляд. Он делает еще один шаг ко мне. Я отступаю назад. Пока есть куда отступать. Но скоро я упираюсь спиной в стену. А Дамир опять делает шаг. Смотрит, не отрываясь. Поднимает руку и я зажмуриваюсь. Я не знаю, чего от него ожидать. Но, когда чувствую, легкое касание на своих скулах, то открываю глаза. Дамир водит пальцами сначала по одной моей скуле, потом по другой. — Как поживаешь, Милана? — спрашивает он. И голос такой тихий, непривычный. — Зал вам оставили? — Да, — еле выдавливаю из себя. — Девочки довольны, что на конкурс поехали? — продолжает он, не переставая водить пальцами по скулам и смотреть мне в глаза. — Да, — я почти не слышу себя, а еще мурашки предательски покрывают шею. — А как твоя мама? С ней все хорошо? — он чуть наклоняет голову. — Да, — мои ответы не блещут разнообразием, но на большее я сейчас не способна. — Ты скучала по мне, Милана? — Да, — машинально отвечаю я и поздно спохватываюсь. — Ой, то есть… Но он не дает мне договорить. Кладет палец на губы. — Я тоже скучал, — произносит опять тихо. — Очень скучал. Берет меня за подбородок и тянет к себе. ‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ 75. Дамир Я слышу ее дыхание. Вижу, как кожа покрывается мурашками. От моих прикосновений. Она не отводит взгляд, смотрит прямо своими голубыми глазами. Опять проникает в меня. На ней эта блядская танцевальная форма и мне стоит больших усилий держать себя в руках. Я не видел ее неделю. Я пробовал жить без нее. Работал по двадцать часов в сутки. В один вечер плюнул и поехал в клуб, чтобы снять там девчонку, которая отсосет мне в туалете. И не смог. Они все были невзрачные. Член никак не реагировал на их танцы и формы. И я даже начал беспокоиться. Но стоило мне приблизиться к Милане. Нет, даже не коснуться ее, а просто встать рядом, как сразу стало понятно, что все в порядке. Нам надо поговорить. Это просто необходимо. Но пока я знаю лишь, что трахну ее. Здесь и сейчас. И потом еще трахну. И ни один раз. И чувствую, что не я один хочу этого.