Она уселась на стул рядом с ним, они снова схлестнулись взглядами, и Лерка, как и прошлый раз, утонула в его глазах. Только теперь беспомощность ее не секундная, а перманентная, потому что сейчас она безбожно в него влюблена. Лёшка не то чтобы изменил ее жизнь, но сделал другой. Вернул то, что она, казалось, давно потеряла, — способность чувствовать и верить во что-то вечное, ценное. Лера попросила для себя то же, что у него. И они долго сидели молча, потягивая виски со льдом. Не веселились, не острили, не доказывали что-то друг другу, не уязвляли. И не притворялись, что им не больно. Им было больно. Тошно. И невыносимо хорошо — потому что рядом. — Я придумал, — вдруг сказал Лёха, нарушая их молчание. — Что? — Имя для дочери. — Делись. — Эмилия. — Эмилия. Эми, — повторила Лера. — Имя красивое. Осталось только приличную мать найти. Для твоей дочери. — Да есть у меня мать. Приличная вроде, только тупит конкретно. Но я не теряю надежды. Лера посмеялась: — Полевой, если ты так деликатно на меня намекаешь, то мы с тобой уже не в тех отношениях, мы ж расстались. Это напиться можно по старой дружбе, а детей по дружбе не рожают. — Ты сама-то в это веришь? Что всё закончилось. — Мы же договорились… — Это ты договорилась. Я с тобой ни о чем не договаривался. Как ты там сказала… Наша жизнь — остальные пять дней… У тебя было больше. Понравилось? Это твоя жизнь? Этого ты хочешь? Он смотрел, как пульсирует жилка у нее на шее в ритме учащенного сердцебиения. Не смог удержаться и прижался к ней губами, почувствовал ее пульс. Им овладело такое сильное желание от одного касания к ее коже, такое бешеное, что у него свело скулы, и всё тело. — А мне нет… Мне не нравится. Я этого не хочу. Не могу… Неужели ты можешь? Мы оба знаем, что наше расставание — это самообман, который будет длиться ровно до того момента, пока мы не окажемся наедине. — Лёш, прекрати… — Если ты сейчас уйдешь, то всё, — тихо и решительно сказал он. — Я больше не буду тебя останавливать и делать попытки что-то вернуть. Это будет конец, Лера. Потому что мне больше нечего сказать. Ты всё знаешь. Что я тебя люблю и всё для тебя сделаю. Если ты сейчас уйдешь, то мы расстанемся навсегда. «Я тоже тебя люблю, Полевой», — хотела она сказать, но не сказала. Ушла молча. Сбежала. *** Часы показывали начало десятого, когда Лера вошла на кухню, налила себе чай и соорудила два бутерброда. За весь день ни разу нормально не поела, но чувства голода почему-то не испытывала. Весь день она лежала перед телевизором, не имея ни малейшего представления, как будет жить дальше. Полевой однозначно заявил, что ее уход ставит в их отношениях финальную точку. А еще он сказал то, что она и так уже сама поняла. Их жизнь — это не те пять дней без друг друга. Их жизнь, настоящая, когда они вместе. Только вместе они могут полноценно существовать. Только вдвоем они могут жить, а не притворяться, что живут. В дверь позвонили, но Лера не двинулась в прихожую. Не собиралась никому открывать, потому что не хотела никого видеть. Однако нежданный гость настойчиво позвонил еще раз. Выругавшись, Лера подошла к двери. Посмотрев в глазок, увидела подругу. — Что у тебя с телефоном? — возмутилась Аля, когда ее впустили. — Отключила, что непонятного, — так же враждебно ответила Лера, вернувшись в кухню, чтобы поесть. — Если чай будешь, сама налей. — Угу, сидишь тут миноришь, значит… — покивала Алина и оглядела Леру с ног до головы. Вид у подруги был осунувшийся и раздраженный. — Нет, бл*ть, веселюсь! — рявкнула Лера. — Еланцева, что тебе от меня надо? Говори уже. Вижу, что аж не в себе. Что стряслось? Надеюсь, не с дуриком твоим. — Не с моим. С твоим! Лера подтянула на коленях шелковые пижамные штаны, уселась на стул и отпила чай. — Видела я его вчера. Всё у лысого прекрасно. — С бабами твой лысый развлекается, пока ты тут депрессуешь, — выпалила Алина. — Чего?! — Лера чуть не подавилась чаем. — Того! Он дома у себя с этой… киской вашей леопардовой. — Ты шутишь, — Лера не могла поверить в услышанное. — А похоже?! — воскликнула Аля. — Я тебе звоню, а у тебя телефон выключен. Не похоже, чтобы Аля ее разыгрывала. Она была взбудоражена не меньше самой Леры. — И что? — Соломатина попыталась взять себя в руки, сделав вид, что ей абсолютно всё равно, с кем и как Полевой развлекается. — Зачем ты мне это говоришь? Чтоб я поехала ему презерватив на член надела. С этим он и без меня справится. Мы вчера поговорили. Мы окончательно расстались. У него своя жизнь. Пусть трахает, кого хочет. — Лера, не дури! Он любит тебя, а всё остальное просто бл*дство. Лера мрачно помолчала, потом грохнула чашкой об стол, не сумев сдержать уязвленных чувств. — Вот сволочь. Он же мне только вчера говорил, что имя для нашей дочери придумал. — Угу, — кивнула Аля. — А сегодня с киской развлекается. — Чуть не на коленях умолял вернуться… Говорил, что любит и всё для меня сделает… — Сволочь, — Алинка снова подлила масла в огонь ее негодования. — Лицемерная сволочь… — Хоть бы погрустил для приличия. Я жрать ничего не могу, а он там развлекается, — глухо сказала Лера. — Вот именно, — снова согласилась Алина. Леркино сознание заволокло сначала болью и обидой. Потом бешеной злостью. И эта злость сорвала ее с места. — Поехали. Я, бл*ть, устрою им сейчас вечеринку. — А ты прям в пижаме поедешь? — Будем считать, что это костюм в бельевом стиле. — Ага, Лёхе понравится. Если он выживет, конечно… Глава 15 Полевой открыл дверь и недоуменно приподнял бровь. Перед ним, довольно улыбаясь, стояла Наталина. Она была в черном коротком платье и туфлях на высоченных каблуках. — Юлик сказал, что ты не в настроении и тебе нужна поддержка, — произнесла девушка медоточивым голосом. — А я сегодня как раз совершенно свободна. — Какой заботливый у меня братишка, — ответил Полевой с непонятной ей интонацией, мгновение подумал и отступил в сторону: — Ладно, заходи. Улыбка Наталины стала еще шире. Она довольно вплыла в квартиру. Лёха оправил ее в гостиную, а сам пошел за вторым стаканом для виски. Вернувшись, обнаружил гостью уже без платья. Девушка возлежала на диване в призывной позе, а из одежды на ней было только красное кружевное белье.