Он и не думал ее отпускать. Махом выволок из клуба на улицу. Лера укусила его за спину и получила шлепок по заднице. Засмеявшись она, задрала футболку на его спине, обхватила торс руками и впилась в кожу уже губами. Около машины, он спустил ее с себя. Сдавленно смеясь, Лерка сползла по его телу и, оказавшись на земле, не оттолкнулась. — Поцелуй, — выдохнула, откидывая упавшие на лицо волосы. — В машину сядь. Потом поцелую. Лера села в машину, и до самого дома они не обмолвились ни словом. После того, что она сказала ему тогда на берегу, слова были не нужны. Оба понимали, что последует дальше. Полевой и не пытался с собой бороться — Лера устала. — Дай я, — сказал Лёшка, когда она выронила ключи от квартиры, не сумев справиться с замком. Подняв связку, Полевой повернул ключ в замочной скважине, и они ступили в темную прихожую. Лерка захлопнула дверь и оперлась на нее спиной. — Матвей может заявиться. — Как заявится, так и будем думать. Сейчас мы одни. — Логично, — согласилась она и повернула защелку, чтобы брат не смог открыть дверь своими ключами. — Я все-таки наделась, что хотя бы один из нас сможет это остановить. — Это точно не я. Горячий шепот обжигал губы. У Лерки кружилась голова, но не от алкоголя. Она так хотела, чтобы он поцеловал, но он до сих пор этого не сделал. Вот она вроде бы вся его. Сама льнет, прижимается, а он как будто забыл, что нужно делать. Словно воздух выбило из груди от ее близости, и почва ушла из-под ног. Он хотел Лерку так сильно, что боялся к ней прикоснуться. — Пошли в спальню… презервативы… Она оттолкнула его, но лишь для того, чтобы увести в комнату. По тому, как Полевой рванул ее к себе обратно, когда она попыталась ускользнуть, Лера поняла: до кровати им не добраться. Теперь, когда оба окончательно приняли, что должно произойти, и перестали сопротивляться своему желанию, каждый нерв был наэлектризован; страсть бурлила под кожей, переполняя вены. То, что они так долго пытались усмирить в себе, сдерживали, рвалось наружу с двойной силой. Лёшка толкнул ее к стене, впиваясь в рот поцелуем. Оба они разом вспыхнули от одного горячего, сумасшедшего соприкосновения. Лера ощущала его руки в своих волосах и всё еще пыталась подтолкнуть к спальне, а он, целуя ее в шею, гладкую и накаленную, уже снимал одежду. Сначала с нее сдернул майку, потом с себя футболку. Лера громко вздохнула и стянула свои джинсы вместе с бельем. Потом почувствовала между ног Лёшкины пальцы, и от этого легкого прикосновения ее будто ударили током. Всё тело обдало жаром, когда он начал ласкать ее там. Расстегнув на нем джинсы, она запустила руку под резинку трусов: ей хотелось почувствовать его возбуждение. Легко сдавила член, погладила головку и, выступившая смазка увлажнила ее пальцы. — Леший, пожалуйста… не затягивай… мы и так уже с этим затянули… — прошептала, оценив силу его эрекции. Полевой избавился от одежды и, обхватив ее за талию, заставил чуть приподняться. Лера закинула ногу ему на бедро. — Ты ненормальная, нереальная… Я уже без тебя не могу… Хочу тебя так, что у меня крышу сносит… Ладони сжали бедра, горячие губы прижались к губам. Он знал, как она возбуждена, чувствовал дрожь нетерпения и проглотил ее вскрик, когда с силой вошел в нее, впечатывая в стену ее голую спину. Их соединение потрясло Леру. Острое. Нестерпимое. Она чувствовала его всего. Не только внутри себя — она чувствовала его каждой клеточкой. Всем телом — каждое его движение. Встречались ей умелые любовники, но никогда Соломатина не была вовлечена в секс эмоционально. Всегда отстранена, всегда с холодной головой. Всегда она отдавала только свое тело, но никогда душу. А с Лёшкой по-другому. Это происходило не только в точке соприкосновения их тел — в голове, в кончиках пальцах, в груди, под кожей, в венах. — Подожди… — прошептала она. Оно ведь не должно случиться так быстро, не может быть так быстро. Он ведь только вошел в нее. А ее захлестнуло… Она хотела сдержать подступающий оргазм, но Лёшка не ждал, не дал ей продышаться. Она вскрикнула, всхлипнула, впиваясь зубами ему в плечо. Взорвалась, вопреки собственным желаниям протянуть удовольствие. — Да, да, моя девочка… моя Лерочка… я чувствую, как тебе хорошо… и мне хорошо… вот так… Ее била дрожь и сотрясали спазмы, пока он горячо шептал свои сумасшедшие признания. Сцеловывал стоны, всхлипы. Не отпускал до свободного вздоха. Когда она совсем обмякла, успокоилась, осторожно опустил на пол и, не давая ей прийти в себя, продолжил заниматься сексом. Лера словно расплавилась. Позволила делать с собой всё, что он хочет. Он целовал, гладил. Как хотел и как ему нравилось. Рисовал языком на груди влажные дорожки, вылизывал между ног, пробовал на вкус кожу, мучил губы поцелуями. Двигался сначала размеренно. Потом быстрее. Сильнее в нее. Пока она снова не почувствовала свое тело, и неожиданная, сладостная судорога не скрутила ее, заставив беззвучно вздохнуть и выгнуться. Он легонько сжал ее шею, чувствуя пальцами напряженную кожу и набухшие вены. Чувствуя внутри нее сладостную пульсацию. Свободным краем сознания она понимала, что он вот-вот кончит, уже чувствовала это. Надо бы предупредить, чтоб не в нее, но голос не слушался. Она лишь рывками хватала воздух и не могла вымолвить ни слова. Не понадобилось. Полевой излился ей на живот и завалился рядом с ней на пол. Реальность долго не возвращалась. Тело никак не хотело обретать тяжесть после такой эмоциональной встряски. — Ты живой? — спросила Лера, почему-то не сомневаясь, что Лёха находится в таком же ватном, размазанном состоянии. — Еще нет, — хрипло проговорил он. — Ты просто чума какая-то… Лера сдавленно засмеялась. Немного ожив и вновь обретя силы в мышцах, она улеглась на него сверху. Теперь ей захотелось тепла, объятий, его окутывающих прикосновений. Он обнял ее и крепко прижал к себе, еще подрагивающую, взмокшую, всю им пропитанную. — Ты животное, Полевой… — сказала она с улыбкой, утыкаясь ему в шею. — Значит, мы идеальная пара. Ты же любишь зверюшек. — Люди тоже животные. — Надо как-то добраться до душа. — Угу, — ответила она, но никто из них не двинулся с места. Они остались лежать на полу, не ощущая ни его жесткости, ни прохлады. Потом Лера приподнялась на руках, села на нем удобнее, обхватив бедрами, и снова стала целовать. Его губы — потому что нравилось с ним целоваться, шею — потому что нравилось, как пахнет его кожа и какая она на вкус. Этот акт нежности и благодарности за доставленное удовольствие снова перерос в безумный секс. Снова они не дошли до спальни. Она осталась сверху. Он позволил ей взять инициативу в свои руки, безвольно теряя разум в выбранном ею ритме. До сладостной развязки. Опять им понадобилось немало времени, чтобы прийти в себя. — Теперь ползем в душ, — сказала Лера, поднимаясь. — В какую сторону? — Прямо по курсу. А потом в кухню. Там продолжим. Они помылись и, замотавшись в полотенца, пошли в кухню. Она располагалась в нише, в одном пространстве с гостиной, отделяясь от нее диваном. Полевой устроился за барным островком. Лера вытащила торт из холодильника. — Что пьем? Текилы нет, есть виски. — Выставила на стол бутылку и бокалы. — Может, просто кофе? — Нет, не может. Я прилично подшофе, а ты весь из себя трезвый. Так не пойдет. Давай догоняй. Лёшка рассмеялся и подвинул к себе бокалы, чтоб разлить спиртное. Сварив еще и кофе, Лера придвинула стул и полезла за чем-то в самый верхний шкаф. — Блин, не здесь, что ли… — Лер, ты сейчас свалишься. Он поднялся и придержал ее за талию, чтобы не дать ей ненароком упасть. — Не мешай, всё под контролем. — Она поправила на себе полотенце и снова полезла в шкаф. — Нашла. Сейчас у нас тоже романтика будет, чем мы хуже дуриков?