— Матюша-а, — протянула Лера, — мы вроде договаривались, что ты у меня поживешь, пока мордочка не заживет. Съезжу я, наверное, к тебе на квартиру, узнаю, как там твой ремонт продвигается… — Для Альки? — Да. — Так бы сразу и сказала. Можешь меня на своей машине забрать? Мне ж аппаратура нужна, — сразу же согласился брат. — Собирай свое барахло, я за тобой заеду. Лера посмотрела на себя в зеркало, встряхнула влажные волосы и пробормотала, доставая фен: — Не живется тебе спокойно, золотая девочка. Не живется… Права Алька, да и все эти мажоры-недо-ухажеры. Она могла позволить себе всё, что угодно, и даже больше. Как же! Папино сокровище, наследница огромной империи! Не было у нее лишь одного — права на себя. Ей это право пришлось отвоевывать, буквально выгрызать, ломая зубы и набивая шишки. И вроде бы она смогла. Жила в свое удовольствие, занималась любимым делом. Но ее угораздило зациклиться на человеке, связь с которым гарантировала им обоим большие проблемы. Появился Полевой — и ее мир пошатнулся. И свобода вдруг стала иллюзией. Нет у нее никакой свободы. Она снова в клетке чужих интересов. Без права на собственную жизнь, без права на выбор. Лера даже не понимала толком, что именно ее так зацепило. Не смазливая мордаха и не красивое тело, конечно. Хотя нельзя отрицать Лёшкину привлекательность. Было в нем что-то еще. Какой-то он простодушный и для нее понятный, словно всю жизнь его знала. Она злилась, бесилась, мучилась. Ее смущали эти чувства. Они были для нее в новинку. Лерка будто спотыкалась о них и о мысли о Лёшке. Она их отбрасывала, забывала. Делала всё, чтобы избавиться от этого наваждения. Переключалась на работу, загружая разум заботами и делами. Но они возвращались снова, и всё теснее становилось в собственной клетке. По поводу отца у Леры не было никаких иллюзий. Когда будут задеты его интересы, ее чувства и желания станут не в счет. Так было всегда. Вся ее жизнь находилась под контролем отца. Скрытность и замкнутость стали частью ее натуры, въевшись намертво. Даже Аля, с которой они дружили с первого класса, знала далеко не всё. Лера приняла тот факт, что ее жизнь не будет обычной, как у всех, а в вместе с тем и свое одиночество. Для удовлетворения физиологических потребностей ее вполне устраивали одноразовые связи. Когда ты Соломатина — иначе жить невозможно. До тринадцати лет Лера вообще не знала, что Соломатин ее отец. И это было самое счастливое время в ее жизни! Она жила в другой семье, считала мамой прекрасную, добрую женщину Серафиму, ходила в обычную школу и дружила с обычными детьми. Но однажды, вернувшись от подружки Альки, Лера узнала, что дядя Соломатин, который иногда навещал их и привозил подарки ко дню рождения, никакой ей не дядюшка, а родной отец, и мама Сима вовсе ей не мама. Ее родную мать звали Ингой, и она умерла, когда рожала Леру. Соломатин забрал ее от Симы, вырвал из привычного круга, выдрал с корнем, безжалостно перекроив ее жизнь, наплевав на желания, чувства и слезы. Ее затолкали в элитную школу к таким же элитным деткам, с которыми она так и не нашла общий язык, оставшись чужой среди своих. Начали Леру учить, как она должна одеваться, как разговаривать, как вести себя в обществе и за столом, как пользоваться столовыми приборами, ибо у Симы, кроме вилки и ложки, иногда ножа, ей ничего не было нужно. Лера до сих пор ненавидела эти пафосные рестораны, терпеть не могла сложносочиненных блюд. Ее воротило от устриц, улиток и всякой экзотической дряни, которой пичкал ее отец, чтобы она всё знала и всё умела. Ведь Лерочка должна теперь соответствовать статусу дочери Соломатина. Свои достижения Валерия не считала поводом для гордости. Когда учительница сказала, что ей легко дается английский, папе показалось этого мало, пришлось выучить еще итальянский и французский. Когда в пятнадцать лет Лера вымахала ростом, превратившись в длинноногую шпалу, ее запихнули в школу моделей. Никто и никогда не спрашивал, чего хочет сама Лера. А еще в тринадцать лет, когда Соломатин забрал ее от Симы, Лерочка узнала, что у нее есть брат. Брат, который возненавидел ее с первой минуты, как увидел, и даже в пылу очередной ссоры, коих поначалу было немало, попытался придушить. Лерка тогда сбежала из дома, добралась до Симы и заявила, что к отцу больше не вернется и будет жить с ней. Этого конечно ей не позволили. Соломатин снова забрал ее и наказал за побег. Матвей, весь белый и напуганный до смерти собственным поступком, ожидал, что она его заложит. Но она ничего никому не сказала. Лерочка очень рано поняла, что за человек Альберт Соломатин и на что способен. Ведь он забрал ее не потому, что сильно любил и совесть в нем взыграла или проснулись отцовские чувства, нет. Просто выяснилось, что Лера умная девочка. В пять лет пошла в школу, с легкостью осваивала все предметы. Побеждала в олимпиадах. Папа решил, что такой ребенок ему подходит, такая она ему стала нужна, ведь старший сын родился с браком. Матвей оказался дислексиком[1]. Лера ненавидела всё, что пришло в ее жизнь с появлением отца. Всё и всех, кроме Матюши. До нее быстро дошло, что Матюша совсем не злой — он просто очень несчастный. Такой же, как те бездомные котята и щенята, которых она вечно где-нибудь подбирала и тащила к маме Симе домой. Брату всего лишь недоставало заботы и любви, и Лерка решила делать то, что уже хорошо умела. Она стала его любить, заботиться и защищать, как бездомное животное. Ведь он ее родной брат. Один единственный в жизни. Пусть он немного не такой, как все, но у него прекрасный слух, отличная память, красивый голос. Он совсем не дебил, каким почему-то считал его отец. Дислексия никак не влияла на его умственные способности. Он добрый и смешной, тоже любил животных. И Лерку он полюбил. Вместе им стало легче. И в этой золотой клетке вместе они даже чувствовали себя счастливыми. Надо сказать, Лера в долгу не оставалась. За все свои тяготы из-за разрыва с мамой Симой, за душевную боль и горькие слезы отцу она отплачивала сполна. В остром переходном возрасте выстёгивала так, что кровь у папки сворачивалась. Красила волосы в розово-черный цвет, сбегала из дома, связывалась с сомнительными компаниями. Чего с ней только не случалось. Вся ее жизнь состояла из протеста и борьбы за право на саму себя. Казалось, она его наконец отвоевала. А теперь что? Новая война? *** Местом, которое указал Полевой, оказался дом в прибрежной зоне. Небольшой, аккуратный, воздушный, с широченными окнами во всю стену. Необыкновенная красота и близость моря делали его идеальным для уединения и отдыха. Двери гаража были подняты, внутри стояла машина Полевого. Лера въехала туда же и заглушила двигатель. — Приехали, — объявила она и вытащила из машины коробку с тортом и пакет со свечами. — Вот вы придумщики, — усмехнулся Матвей. — Не говори. Сама удивляюсь. Войдя в домик, они сразу оказались в жилой части. С порога их встретили коробки с цветами и бесчисленное количество шаров. Всё бело-розовое, как Лера и просила. У двери, в углу были устроены вешалка для одежды, скамейка и полка для обуви, но отдельно прихожей, как части дома не было. — Здоров, — Матвей приветствовал Полевого рукопожатием. — Твое логово? — Да, — кивнул он. Ему хотелось увидеть что-нибудь в Леркиных глазах. Тепло или радость, что-нибудь говорящее, что он ей небезразличен. Но она была холодна, как айсберг, и даже не смотрела в его сторону. — Цветы, шарики… Свечи есть, торт есть… Еда, шампанское? — говорила, будто не ему. — В холодильнике, — ответил Лёшка. Она заглянула внутрь, проверила ассортимент закусок и количество шампанского, пристроила торт на свободную полку и еще раз осмотрелась. Раздвинула окна, полностью открыв комнату ветру, свету и морскому воздуху. — Умеешь ты красиво жить, лысый. Класс. — Я выгружаюсь? — уточнил Матвей. — Давай. У нас времени не так много. — Лера стянула с себя кожаную куртку и бросила ее на скамью в углу. Пока Матюша выгружал из машины аппаратуру, они с Лёхой отодвинули диван, освободив больше места в передней части комнаты, и поставили туда стол. Предполагалось, что сладкая парочка будет оттуда любоваться шикарным видом на море. Затем они развесили гирлянды из цветов и шарики. Убрали мусор, сервировали стол закусками, расставили и зажгли свечи и после этого позвонили Альке и Юлику. Когда всё было готово, Лёшка сварил всем кофе, и они перекусили пиццей, заботливо им припасенной на случай, если кто-то проголодается. Лера взяла кружку и встала в проеме, оценивая сотворенное ими бело-розовое безобразие: — Как думаешь, дурикам нашим понравится? Не перестарались мы? А то похоже на выездную регистрацию. Прошло немало времени, прежде чем она смогла взять себя в руки и спокойно посмотреть Лёшке в лицо, не опасаясь, что он прочтет что-то в ее глазах. Заметит эту неуместную радость от встречи. Полевой рассмеялся: — Давай шарики полопаем. — Поздно, — усмехнулась она. Назаров примчался первым. Всё в нем бурлило от радости и счастья, он бегал туда-сюда по комнате, всё рассматривал, не зная, кого больше благодарить за такой подарок: Лерку, Лёху или Матюшу. — Смотри, — наконец он притормозил около Соломатиной и достал из кармана пиджака коробочку с кольцом. — Ей понравится? Лерка вздернула бровь. — Так, Юля. Вот сейчас не вздумай всё испортить. В твоих действиях и словах не должно быть никакой двусмысленности. Вообще никакой! — Хочу предложение ей сделать. — О, тогда вопросов нет. А как ты ей это скажешь? — Алиночка, любовь моя, выходи за меня замуж. Юлик был так взволнован, что не заметил Леркиной иронии. — Молодец, — похвалила Лера и переглянулась с Полевым. — Ничего себе мы с тобой херувимы, — сказал он. — А то! — усмехнулась она. Немного позже приехала Алина. В нарядном платье, с красивой укладкой на распущенных волосах она шагнула в открытый портал и восторженно замерла.