– Нам лучше подойти ближе к двери, чтобы быть в числе первых, – предложил Адриан, обводя зал ожидания настороженным взглядом. Сара хотела встать, но ноги не слушались. Адриан помог ей. Стюардесса объявила по громкой связи начало посадки на их рейс. Пассажиры, обычно спешащие поскорее подняться на борт самолета, сейчас неловко собирали багаж, не отрываясь от телевизора. «14 февраля 2013 года инспектор Сара Геринген выехала в район Осло Грёнланд, где произошло убийство. Женщина была до смерти забита кулаками своим деверем, обвинявшим ее в том, что она недостойна носить их фамилию. Женщина была матерью маленького мальчика. На месте преступления полицейские нашли убийцу, который грозился расправиться и с ними, а также мужа жертвы и их ребенка. Очень быстро полицейские, и инспектор Геринген в их числе, еще даже не собрав конкретных доказательств, узнали, что мать была наркоманкой, а после беглого опроса соседей еще и то, что муж выгонял ее на панель зарабатывать деньги для семьи». Сара дрожала всем телом. «По закону отец мальчика должен был сохранить опеку над ним, поскольку против него не было выдвинуто никаких обвинений. Но в этот день инспектор Сара Геринген поняла, что не может принести жизнь ребенка в жертву юридическим формальностям. Она сразу поняла, какое мрачное будущее ожидает эту невинную душу. Она видела нищету, насилие, влияние преступности, ожидавшие перепуганного мальчика. Она закрыла дело, написала отчет и вернулась к себе. Через неделю, ночью, Сара вернулась и заплатила отцу маленького Маттса, чтобы тот отдал ей ребенка. Когда она вошла в квартиру, маленький Маттс Хелланд сидел один перед телевизором и смотрел полный жестокости фильм, прижимая к себе плюшевого мишку». Стюардесса, поглощенная рассказом Кристофера, даже забыла о том, что должна приглашать пассажиров на посадку. Кристофер сделал паузу и поднял голову. «Сара прихватила кое-какие вещи маленького Маттса, посадила ребенка на заднее сиденье автомобиля и поехала в направлении Ставангера. На этой дороге она была сфотографирована камерой терминала оплаты. Сара направлялась к паре, с которой подружилась в клинике в ту пору, когда отчаянно пыталась завести ребенка. Эти хорошие, даже очень хорошие люди, занимались разведением овец в графстве Ставангер. Им она отдала ребенка. Инспектор Сара Геринген обещала сделать для них документы на усыновление. Затем она прожила месяц в Ставангере, чтобы убедиться, что мальчику хорошо в приемной семье. Маленький Маттс никогда еще не был так счастлив. В новом окружении, в любви и заботе, он стал забывать пережитые им травмы. Вот только через несколько дней после отъезда Сары отец маленького Маттса случайно наткнулся на телерепортаж об овцеводстве в Ставангере и увидел на заднем плане сына, играющего с животными. Обезумев от ревности, он решил вернуть его. Ему удалось похитить мальчика, но, когда он остановился на дороге, чтобы сходить в туалет, ребенок убежал. И вот тут произошел несчастный случай. Малыш поскользнулся на склоне, скатился по нему и упал в фьорд. Отец даже не позвал на помощь из страха получить неприятности от полиции. Такова подлинная история трагической гибели маленького Маттса». Казалось, Кристоферу трудно продолжать. «Вы… вы… возможно, спросите, почему инспектор не заявила на себя после этого трагедии? Потому что стремилась защитить, но не себя, а семью, приютившую Маттса. Семью, которая сегодня решила рассказать правду. Возможно, вы также спросите, почему Сара Геринген не попыталась доказать неспособность отца воспитывать ребенка, вместо того чтобы покупать у него Маттса… Я понимаю. Но инспектор Сара Геринген по роду своей деятельности лучше кого бы то ни было знала, какое огромное количество детей погибает, потому что социальные службы завалены делами такого рода. Она знала, как долго тянутся эти дела и как мал среди них процент завершенных благополучно, тем более что многие политики постоянно находят оправдания для плохих родителей. В ту ночь она действовала, слушая свое сердце. Да, она совершила серьезное правонарушение, но совершила она его в надежде спасти этого маленького мальчика… Его смерть – страшная трагедия, и, даже если Сара Геринген не виновна в ней, ответственность лежит на ней». На экране Кристофер смотрел прямо в камеру. Его взгляд затуманился от волнения. «Сара – женщина, которая ради нашей общей безопасности пожертвовала всем. Я не прошу вас простить ее. Но, по крайней мере, постарайтесь ее понять. Теперь, когда вы знаете правду, я предоставляю вам судить ее поступки. И… Сара…» Изображение Кристофера еще несколько мгновений оставалось на экране. Обращаясь в прямом эфире к миллионам телезрителей, он произнес последние два слова так, словно держал любимую женщину в объятиях и шептал их ей на ухо. Рука Кристофера коснулась его плеча, и Сара вздрогнула. Именно туда она клала голову, когда нуждалась в поддержке. Потом он исчез с экрана, и ведущий продолжил эфир. – Надо идти, – сказал Адриан, легонько тряхнув руку Сары. Она протянула свой паспорт стюардессе. Та, казалось, колебалась между решениями вызвать охрану и заключить Сару в объятия, чтобы сказать, что на ее месте она поступила бы точно так же. Адриан Колл показал свое полицейское удостоверение. – Инспектор должна лететь в Сибирь, чтобы расследовать убийство. Вы можете быть уверены, что она не скроется от правосудия и вернется сюда, когда ее расследование будет закончено. Стюардесса взглядом посоветовалась с пассажирами. Все они сгрудились за спинами Сары и офицера Колла. Мнения были различными, там и тут можно было слышать, что она самоуверенная и безответственная эгоистка. Но большинство пассажиров молчали и, похоже, спрашивали себя, как бы они реагировали в подобной ситуации. Наконец стюардесса просканировала билет и вернула Саре ее паспорт. В самолете она села у иллюминатора, избегая взглядов пассажиров, поднимавшихся на борт. Вмешательство Кристофера потрясло ее, и она нуждалась в одиночестве. Она закрыла глаза, спрашивая себя, доведет ли в один прекрасный день это дело до конца или потеряет на нем свою жизнь. Глава 33 Адриан воспользовался промежуточной посадкой в Москве для проверки своей электронной почты. Декан факультета иностранных языков прислала ему координаты профессионального переводчика в Томске. Он немедленно связался с ним, они договорились об оплате и о том, что встретятся в аэропорту. В следующие четыре часа полета у Сары раздумья чередовались недолгими провалами в сон, ей даже привиделось, будто Кристофер держит ее лицо в своих ладонях и говорит голосом ее отца: «Тимшел». А рядом с ними спит ребенок. Сара берет его в руки и бросает на землю. Она проснулась как от толчка. В соседнем кресле спал Адриан. Для человека, занимающегося таким трудным делом, опасным, кроме всего прочего, и для его карьеры, у него, по мнению Сары, было слишком спокойное лицо. Суровость пропала, и остались только гармония черт, полные губы и по-детски нежная кожа. Будь она верующей, охотно увидела бы в нем ангела, посланного помочь ей в выпавшем на ее долю испытании. – Вы сумели поспать? – пробормотал Адриан, массируя шею. Он только что проснулся и смотрел на Сару большими голубыми глазами. В ответ она пожала плечами. «Приготовьтесь к посадке». Все пассажиры подняли спинки своих кресел в ожидании, когда авиалайнер приземлится. После прохождения паспортного контроля Сара и Адриан нашли своего переводчика, ожидавшего их с плакатом в руках. Это был полноватый усатый мужчина в больших очках с затемненными стеклами, какие носили в 1970-х годах. Он приветливо поздоровался с ними и представился: – Здравствуйте, мадам Геринген. Меня зовут Дмитрий Мораев. Сара попросила его отвезти их на пристань на Оби, и в 7:30 утра они вместе покинули аэропорт. Они ехали через город Томск. Несмотря на прохладную погоду, люди были еще легко одеты, словно пытались урвать перед бесконечной зимой последние ощущения свободы от необходимости облачаться в многослойную одежду и меховую броню. На тротуарах, сунув руки в карманы, переминались с ноги на ногу бабушки и молодые люди с обветренными холодом лицами, присматривая за лотками с картошкой, большими огурцами в банках. Торговали и ушанками, которые понадобятся через несколько дней. Город представлял собой пеструю смесь из бетонных многоэтажек и украшенных лепниной старых домов, воспоминаний о временах, когда цари сделали Томск столицей Сибири. Фасады некоторых могли бы показаться даже милыми, если бы не протянутые над улицами электрические провода, образовывавшие густую паутину, перечеркивавшую небо. – А что в этих желтых цистернах, перед которыми люди стоят в очередях? – спросила Сара. – Квас. Что-то вроде газировки из хлеба. Очень хорошо утоляет жажду. Они проехали мимо парка аттракционов, где особым успехом пользовался старый военный грузовик, если судить по количеству ребятишек, карабкающихся на его колеса, и ракеты на пусковой установке. – А там, вон, смотрите, рукав Томи, которая впадает в Обь. Мы приближаемся к пристани. Куда вы хотите поехать? – спросил Дмитрий. – Именно этого мы пока не знаем, – ответила Сара. – Нам понадобится судно, чтобы пройти по реке. – Но до какого места? – Мы найдем дорогу. Глаза переводчика за толстыми стеклами очков округлились. Сара опустила стекло: к запаху металла, идущего от трамвайных рельсов, примешивался далекий душок тины. Она увидела берег реки и ее песчаный изгиб, открывающийся вид на пожелтевшие растения, между которыми угадывалось поблескивание болотной воды. Такси остановилось, и они вышли на причал, где стоял сарайчик и мини-маркет. Порывы ветра гнали воду против течения. В деревянном сарайчике мужчина курил, смотря телевизор. Переводчик разговаривал с ним добрых пять минут, и Сара почувствовала, что возникла какая-то проблема. – Он говорит, что хочет знать, куда вы направляетесь. Иначе не согласен взять вас. Сара догадывалась, что ей зададут этот вопрос, но не могла на него ответить точно. Единственным решением было сесть на судно в Томске и плыть по Оби на север, глядя на то, что им встретится по дороге. Она понимала, что это попахивает авантюрой. Оставалось убедить владельца судна все-таки взять их на борт. – Покажите ему страницу из дневника, – предложил Адриан. – Больше у нас все равно ничего нет. Сара передала листок Дмитрию. Речник ткнул сигарету в пепельницу и надел очки. Прочитав несколько строчек, он бросил листок на стойку перед собой и принялся отчитывать Дмитрия. – Что он говорит? – спросила Сара. – Говорит, что местные больше не хотят слышать об этой истории! Что это плохо, очень плохо для них. Что это навлекает призраков и отпугивает туристов. – Значит, он знает, где находится этот поселок? Знает, что там произошло? Дмитрий перевел, и старик ответил, раздраженно жестикулируя. – Он говорит, что это плохое место, – пояснил переводчик. – Очень плохое, и он не хочет о нем говорить, потому что это приносит беду. – Что такое этот поселок? ГУЛАГ? – настаивала Сара, обращаясь к старику на норвежском. Тот не реагировал вплоть до слова «ГУЛАГ». Чтобы понять его значение, не требовалось перевода. В этот момент он отрицательно покачал головой и тихим голосом произнес одно слово. Сара вопросительно посмотрела на Дмитрия. – Он сказал: «хуже». Позвольте мне взглянуть? – добавил переводчик, указывая на страницу из дневника. – Подождите. Сначала надо, чтобы этот человек отвез нас туда. Сколько он хочет? Последовал оживленный диалог между переводчиком и владельцем судна, пришвартованного у пристани. – Он согласен вас туда отвезти. Но при условии, что вы отплываете немедленно и платите ему двадцать тысяч рублей, а это, если позволите мне сказать, является заоблачной ценой; также что вы не будете задавать ему никаких вопросов и он не станет вас дожидаться, чтобы отвезти обратно. Но обещает найти вам на месте кого-нибудь, кто привезет вас сюда. У Сары не было выбора. Она согласилась. – Сколько времени займет дорога? – Около восьми часов, – ответил Дмитрий, справившись у речника. – А куда конкретно он нас повезет? – На остров посреди Оби. Они быстро купили кое-какую провизию в мини-маркете и присоединились к судоводителю, задернувшему занавески на окнах своей хибары. Тот включил двигатель плоскодонного судна, напоминающего небольшую баржу.