– Жаль, – сказала она безо всякого сожаления и вернулась к разговору о несущих «Крылатый» артефактах. Учитывая, что леди Каролайн и ее подруга учились как раз на артефакторов, продолжаться этот разговор мог до конца полета. Они рассказывали о кристаллах, найденных в недрах какой-то особой горы и особым же образом обработанных, о древесине, из которой построен корпус, о ткани для парусов. Но мне это было неинтересно, и, выслушав лекцию о плетениях, защищающих палубы от ветра, на высоте особенно холодного, я улизнула от эльфа и девушек. Куда они денутся с летучего корабля? А свежие фрукты, доставленные из южных областей эльфийского королевства, вот-вот разберут. Я нацелилась на сочный персик, но взять его не успела: меня заметила леди Пенелопа. – Элизабет! – воскликнула она громко, и показалось, будто все люди и эльфы обернулись посмотреть, что там за Элизабет, зачем, почему и по какому праву. – Рада вас видеть, дорогая! Дорого́й наставница меня прежде не называла. Наверное, подобное обращение было составляющей неформального общения: все же находились мы не в аудитории и не в лечебнице, и роли у нас тут были иные. Свою я знала из рук вон плохо, а потому лишь кивала с вежливой улыбкой, пока леди Райс, перевоплотившаяся из акушерки в салонную львицу, вещала о том, как нам повезло с погодой, пела дифирамбы радушным хозяевам и рассыпала комплименты моему наряду, в котором я, оказывается, являла собой олицетворение молодости, весны и красоты. За это время персики с ближайших столов растащили, а к леди Пенелопе присоединилась мисс Милс, полностью согласная с наставницей в том, что касалось погоды, хозяев и всего, мною олицетворяемого. Я заподозрила, что у трапа гостям раздавали шпаргалки с обязательными для употребления фразами, но нам с Сибил не досталось, ибо расхватывали их с той же скоростью, что и фрукты. – Саймон! – профессор Милс сцапала за рукав проходившего мимо сына. – Где ты пропадаешь, когда тут скучает такая очаровательная девушка? Ты же знаком с Элизабет? Бывший куратор уставился на меня как на одно из мистических существ, коих изучают на курсе его матушки, потом с тем же выражением – на саму матушку и не в меру улыбчивую леди Пенелопу. Казалось, первым его побуждением было сказать, что он впервые меня видит, и сбежать от этих странных женщин. – Знаком, – выдавил он, поняв, что попытка бегства успехом не увенчается. – Здравствуйте, мисс Аштон. Видимо, шпаргалки Саймону тоже не досталось. – Может быть, Элизабет хочет чего-нибудь? – подсказала ему мать. – Хотите чего-нибудь, Элизабет? – обреченно вопросил мистер Вульф. – Яблоко! – ляпнула я, продолжая думать о персиках. Получив задание, боевик умчался его выполнять. Или просто умчался, и до конца полета мы его не увидим. – Такой милый мальчик, – проворковала леди Райс. – Помните, каким он был чудесным крошкой? – спросила мисс Милс и посмотрела на целительницу так, словно готовилась выпустить когти и вцепиться ей в лицо, скажи та, что не помнит никаких крошек. Но леди Пенелопа помнила. И дивный зимний день, солнечный и морозный, и одного из первых лично ею принятых малышей… – Вот, пожалуйста. Вернувшийся, вопреки ожиданиям, боевик протянул мне… персик. Странности продолжались. Может, эльфийская магия не только от ветра защищает, но и на людей влияет каким-то образом? Взяв инициативу в свои руки, а Саймона – под руку, я утащила его к борту под одобрительное хмыканье наставницы и мисс Милс. Там позволила ему несколько минут любоваться расстелившимися внизу полями, уже покрывшимися бледной зеленью, и извилистой лентой реки, а сама с наслаждением слопала сочный фрукт. – Я должен извиниться за мать, – пробормотал Саймон. – Она собиралась пригласить вас на ужин. Если маме что-то придет в голову… – И часто ей такое приходит? – спросила я, отправив в полет крупную косточку. – Случается, – вздохнул боевик, провожая взглядом реку, от которой мы теперь удалялись, взяв курс на горы. – Ваш доклад произвел на нее впечатление, мало кто уделяет такое внимание ее предмету. И вы больше не моя студентка… – К тому же умница, красавица и из хорошей семьи, – закончила я. – Странно, что вас что-то не устраивает. – Ну не знаю, – улыбнулся Саймон. – Над ногами еще нужно работать. Все-таки он замечательный. Сложись все иначе, я сама нареза́ла бы вокруг него круги и из кожи вон лезла, чтобы понравиться дракономаме. – Вы уже видели? – сменил тему боевик, сопроводив вопрос загадочным взглядом. – Видела что? – Значит, нет. Помните, вы предложили собрать «Огненный Череп»? Я придумал, как это… Договорить он не успел. – Мистер Вульф, мисс Аштон, – подошедший к нам ректор лучился дружелюбием. – Наслаждаетесь полетом? Нам невероятно повезло с погодой… Шпаргалки. Точно шпаргалки. И еще что-то подмешивают в питье. – Саймон, профессор Эмерсби вас искал, – сказал Оливер, закончив обязательную речь о погоде и радушии эльфов. – Жаждет продолжить беседу о смешанных плетениях. Боевик насупился, проворчал что-то недоброе в адрес неизвестного мне профессора, но все-таки решил нас покинуть. – Невежливо с вашей стороны оставить меня без кавалера, – высказала я после его ухода ректору. – Я в этом качестве не подхожу? – улыбнулся он, вызвав у меня то ли восторженный трепет, то ли нервную дрожь. – Почему же? – пробормотала я, отвернувшись к борту. – Очень даже. – Хотел переговорить с вами без свидетелей. Это касается «Огненного Черепа». Я в очередной раз подивилась творящимся на «Крылатом» странностям, но по понятным причинам не стала говорить, что Саймон собирался рассказать мне о том же. Оказалось, вчера во всех учебных корпусах на стендах объявлений появился длинный лист бумаги, на котором вверху было написано: «„Огненный Череп“ будет жить». И подпись: «Стальной Волк». Ко времени окончания занятий на листе было уже около двух десятков имен, а точнее, клубных прозвищ, сегодня утром – почти четыре десятка. – На каком листе? – я непонимающе тряхнула головой. – Если во всех корпусах… Нужно отметиться на каждом? Оливер снисходительно улыбнулся и объяснил, что все листы связаны специальным копировальным заклинанием, которое переносит надпись с одной бумажки на все остальные, и объявления в каждом корпусе выглядели совершенно одинаково. – Талантливый юноша этот Волк, – добродушно похвалил ректор. – Далеко пойдет. – Может, преподавателем станет, – подхватила я. Дальше пообщаться нам не дали. Сначала подошла Сибил. Оливер ее узнал, пригладил волосы, сегодня заплетенные в косу, и, не дожидаясь неудобных вопросов, сбежал к отиравшемуся у столов Гриффиту. Потом Сибил увидела своего куратора и решила, что должна удивить ее присутствием в числе избранных, а ко мне подошла леди Пенелопа, поделилась восторгами по поводу украшающих корабль цветов и эльфийской магии, оберегающей их от увядания, а заметив кого-то среди гостей, поспешила к нему, сдав меня словно из воздуха появившемуся Броку. Некромант повеселил рассказом о прекрасной погоде и гостеприимстве эльфов и порекомендовал попробовать персики. Я благодарно похрюкала и, не дожидаясь, пока старик сам заведет этот разговор, сказала, что не прочь сдать немного крови для его опытов. Брок обрадовался и куда-то убежал. Хотелось верить, не за шприцами и пробирками. После Брока была мисс Милс: попросила прощения за сына, который совершенно не умеет общаться с девушками. Я согласилась, что однозначно не умеет, но удержалась от перечисления тех мест, где у меня остаются синяки после нашего с Саймоном общения. Потом подошла леди Каролайн, но чего она хотела, я не поняла. Грайнвилль хотел, чтобы я спасла мир, но говорил о Змеистом Каньоне, над которым мы пролетали. Каньон был глубокий и широкий, а на дне его блестела узенькая речушка. Мир был большой и волновался из-за меня, и эльф вменил себе в обязанность не дать мне забыть об этом. Затем подошла Ева Кингслей. Постояла рядом, заметила, что я выбрала хорошее место, откуда открывается прекрасный вид, и спросила, не знакомы ли мы. Я ответила, что мы виделись в лечебнице. Провидица сказала, что ей кажется, будто мы встречались где-то еще, задумалась над этим и такая задумчивая убрела вдоль борта. Поток желающих пообщаться со мной на этом не иссяк. Был еще профессор Гриффит, парочка преподавателей с боевого, только сейчас осознавших, что давно не видят меня на лекциях, и зеленокожий профессор Эррори, хвастливо заявивший, что он единственный гоблин, поднимавшийся в небо на эльфийском корабле. Нужно ли говорить, что начинали все с традиционного погодного вступления? Интересно, если бы Грин не отказался от полета, тоже нес бы всякую чушь или остался бы верен себе? Его колкостей не хватало, чтобы разбавить приторную атмосферу. Оставшись наконец в одиночестве, я долго не верила своему счастью. Всматривалась в рваные очертания каньона и внутренне готовилась к очередному преувеличенно-радостному приветствию. Но услышала только тихий треск. Что-то кольнуло руки через перчатки, корабль накренился, разворачиваясь, резные перила, на которые я опиралась, рассыпались в труху, в спину ударил резкий порыв ветра, палуба ушла из-под ног, а речушка на дне каньона начала стремительно приближаться… Крик не вырвался – застрял в груди камнем. Тянул вниз. Уши заложило. Перед глазами… нет, не прожитая жизнь промелькнула – лицо Оливера Райхона… и исчезло… Бред… А речка стала шире… еще шире… еще… И скрылась вдруг за туманом. Из тумана проступило вновь лицо Оливера… Протянулась рука, схватила меня за воротник и резко дернула вниз. К земле… Я зажмурилась в преддверии удара, и… – Поймал, – выдохнул сжавший меня в объятиях мужчина. Не худший вариант предсмертного бреда. Нас швырнуло куда-то вверх, книжным разворотом распахнулось перед глазами небо с редкими облачками и снова исчезло в тумане… портала? До того как я поверила, что это действительно портал, а обнимающий меня маг состоит из крови и плоти, а не из моих фантазий, Оливер открыл следующий проход. Нас резко тряхнуло, мужчина вскрикнул и, все еще держа меня на руках, завалился со стоном на спину. Я, соответственно, рухнула на него сверху. Стоны стали громче… Я поспешно сползла с распластавшегося на земле мага, но он вцепился в мое плечо. – Идиот, – процедил сквозь зубы. – Я. Держись, иначе долго, пока подберут. Потяну еще один… Он говорил о еще одном портале, но я поняла это, лишь провалившись в знакомое марево, а когда оно развеялось, увидела не менее знакомый вестибюль лечебницы. Сжимавшие мое плечо пальцы разжались, рука Оливера со стуком упала на пол, а я с ужасом поняла, что сознание он потерял еще при переходе, и вынесло нас наружу только чудом. Вот тут точно нужно было кричать, звать на помощь, а я села на пол и заплакала, тихо-тихо, почти беззвучно, но это же лечебница, а не необитаемый остров, значит, однажды нас найдут…