Что ж, не космическая тарелка, но в целом довольно необычно. Ладно… Полетели. Глава 3 Данила Не таким Данила Сумароков представлял себе возвращение на родину; впрочем, если быть честным – возвращения на родину он вообще не представлял, потому что не собирался приезжать в Россию в ближайшие лет двадцать. Так что факт пересечения российской границы уже казался Даниле удивительным, а обстоятельства, при которых это произошло, и подавно. Данила смотрел в окно вертолета: внизу расстилались леса Подмосковья, тронутые пожаром осени. Данила не знал, ни куда он летит, ни зачем, а спросить было некого. Трое бравых парней, сопровождавших его с самого начала путешествия, были молчаливы, как рыбы. Да и пилот вертолета не вступал в разговор; на вопрос Данилы: «Куда летим, старина?» – лишь уклончиво ответил: «Там узнаешь». Все это, конечно, выглядело куда как странно. И перемещение в Россию оказалось весьма необычным: Данилу привезли в закрытый терминал аэропорта страны, которую он теперь так стремился покинуть, и посадили в небольшой частный самолет. Что самолет частный, можно было догадаться по его размеру и отсутствию других пассажиров – кроме самого Данилы и сопровождавших его парней, в салоне больше никого не было. Данила – балагур по натуре, попытался пошутить, сказав парням, что он и не думал, будто он – такая важная птица. В ответ парни промолчали и наградили его тяжелым взглядом, явно не оценив его юмора. Пока летели, у него было время подумать о прошлой ночи и попытаться восстановить хронику событий с тем, чтобы объяснить смерть незнакомой девушки, однако тщетно – и на сей раз воспоминания ограничивались вечеринкой в ночном клубе, а что было после клуба – он не помнил. Так что версий, объясняющих смерть девушки, у него по-прежнему не было, как и гипотез относительно того, зачем кто-то захотел его спасти, да еще столь экстравагантным способом – на частном самолете, в сопровождении охраны. Кстати, оставался еще один хороший вопрос, может быть, самый интересный: а какой платы от него потребуют за оказанную услугу? Не окажется ли так, что ему было бы лучше остаться в той комнате наедине с покойницей? Что ж – скоро узнаем… В Москве, когда он вышел из самолета, его попросили пересесть в вертолет. – Опять летим? – удивился Данила. Да, полетов что-то многовато. При этом все предельно зашифровано, а у сопровождающих его людей такие постные лица, что к ним не подступиться. На их фоне – серьезные физиономии, деловые костюмы, он – абсолютный раздолбай в купальных сланцах и белых шортах, небритый и слишком загорелый для Москвы, с вытатуированной на левой руке надписью «Не парься!» – выглядел нелепо. Не парься! Эти-то парни в черном подобной жизненной философии, по всему видно, не разделяли. И даже его багаж выдавал в нем исключительно несерьезного человека – кроме любимой электрогитары, он с собой в Москву ничего не взял. Дело в том, что, когда он вчера в спешке покидал свою квартиру, ему разрешили взять только самое необходимое. Хмурый дядька в черном так и заявил: у тебя на сборы три минуты. В итоге Данила схватил электрогитару и уже было потянулся за доской для серфинга, но тут дядька грозно зыркнул на него и сказал: «В ближайшее время, парень, тебе это не понадобится». И в его голосе прозвучал такой металл, что Данила как-то сразу ему поверил: да, в ближайшей жизни покататься на доске уже не получится, похоже, волна навсегда ушла. Уходя из своей квартиры, он не смог удержаться – оглянулся, посмотрел на мертвую девушку, с сожалением подумал: красивая, жаль, могла бы кого-то осчастливить. Что же все-таки произошло той ночью? Данила не мог поверить в то, что это он ее убил. Он никогда не смог бы убить человека. Но это в нормальном состоянии не смог бы, а кто знает, в каком измененном состоянии сознания он находился той ночью? Он ведь даже не помнит, что принимал. Подумав об этом, Данила тяжело вздохнул: нет, что угодно, только не убийство… И снова нескончаемые леса, подмосковные поселки. Интересно, они когда-нибудь доберутся до места назначения?! Странно все это… Хотя если так подумать, то в его жизни странностей, иррациональных и необъяснимых событий вообще было куда больше, чем в жизни среднестатистического человека. Начать с того, что он никогда не знал, кто его отец. Всякий раз, когда он спрашивал об этом мать, та молчала, словно здесь была какая-то тайна. Данила даже заподозрил неладное – если его исключительно «правильная» мать, профессор, заведующая хирургическим отделением городской больницы, человек незыблемых моральных устоев, умалчивает об этой части своей жизни, значит, что-то там не чисто. «Мой папаша не иначе был либо женатиком, либо бандюганом, а может статься, каким-нибудь слишком известным чуваком?!» – терялся в догадках Данила. Когда ему исполнилось шестнадцать лет, случилась другая странность – на его имя кто-то стал присылать денежные суммы. Большие денежные суммы. «Охренеть, какие большие денежные суммы!» – возликовал Данила, потому что до этого они с матерью скромно жили на ее врачебную зарплату. Данила, разом получивший много новых возможностей: модную одежду, технику, другой уровень жизни и перспективы, черт побери, перспективы на будущее, обрадовался, даже не особо интересуясь, откуда, собственно, приходят деньги. А вот его мать огорчилась, испугалась, встревожилась, сказала, что эти деньги нельзя брать, что от них нужно отказаться. Тогда Данила вспылил, показал зубы – с какой стати он должен отказываться от денег, которые присылают на его имя?! – и заявил матери, что эти деньги – его будущее. Через год он окончит школу и уж, конечно, не задержится в этом Задрючинске – он поедет в Москву, поступит в хороший вуз, и поскольку на осуществление его амбициозных планов нужны средства, от денег он не откажется. С первого денежного перевода Данила, с детства помешанный на рок-н-ролле, купил себе электрогитару и кучу фирменных шмоток. А в семнадцать, получив аттестат об окончании школы, он действительно уехал в Москву и поступил в МГУ на философский факультет. И вот что странно – и в Москве тоже каждый месяц на его имя продолжали приходить денежные переводы. Хотя он не уведомлял своего таинственного благодетеля о смене места жительства, создавалось ощущение, что тот знает обо всех переменах в жизни Данилы и наблюдает за ним. Впрочем, Данилу это не слишком волновало. Забот в новой, разгульной столичной жизни у него и без того хватало: девушки, вечеринки, ночные клубы. Мысль о том, что в этой жизни главное – не париться, пришла ему в голову уже в студенческие годы. А потом в его судьбе случился новый крутой поворот. На пятом курсе он бросил институт, Москву (да ну эту вашу Россию – здесь слишком скучно), свою тогдашнюю девушку – и рванул к океану: кататься на серфе, поигрывать на электрогитаре, любить красивых женщин, ловить от жизни кайф – а разве на свете есть другие стоящие вещи? Тем более что таинственный благодетель продолжал посылать ему деньги и после того, как Данила уехал из России, и о материальной стороне жизни можно было не беспокоиться. Данила рассчитывал провести так если не всю оставшуюся жизнь, то весьма долгое время, однако же сегодня рок, фатум, судьба или какие-то обдолбанные уроды, убившие его подружку, вмешались в его планы, и все полетело к чертям. И теперь его куда-то везут под конвоем серьезных людей с непроницаемыми лицами, а впереди у него полная неизвестность. При этом за свою жизнь он не особенно переживает – и по этому поводу нечего париться! – но ему жалко мать. По правде сказать, он никогда не был хорошим сыном. Когда он уехал из России, они с матерью перестали общаться. Мать была против его эмиграции, ей не нравился его образ жизни; она – гордая, принципиальная, и он – упертый: нашла коса на камень. В последнее время их размолвка стала его беспокоить, саднило внутри; он хотел наладить отношения, но пока не успел. И если сегодня для него все закончится, у него не будет шанса что-то исправить. Данила поглядел в окно: вертолет стал снижаться. Егор Всю дорогу, пока летели, Тина смотрела на него преданными зелеными глазами. Когда Егор спросил ее, откуда она, собственно, взялась на ВДНХ, Тина призналась, что, испугавшись за него, пошла за ним следом. Егор вздохнул: вот, глупая, попала в переплет! Это тебе не управление реальностью, еще неизвестно, чем все закончится. Тина виновато прошептала: – Главное, что мы вместе! Вертолет опускался. «И что мы увидим сейчас – замок, охраняемый драконами?» – усмехнулся Егор. Все, сели. Сопровождавшие Егора с Тиной парни в черном вывели их из вертолета и повели к воротам. Этот дом, что бы здесь ни размещалось, охраняли как важный стратегический объект – всюду охранники, прицелы видеокамер. Для пущего эффекта и впрямь не хватало только пары огнедышащих драконов. Ворота, еще ворота. Они прошли через третий по счету пункт охраны и наконец вышли к огромному футуристическому зданию, похожему то ли на гигантский шар, то ли на космическую тарелку. Увидев дом, напоминавший декорацию для научно-фантастического фильма, Тина простодушно охнула: «Ну ничего себе! Куда это мы попали?» А Егор подумал, что кто бы ни был хозяин дома, о нем с уверенностью можно сказать только одно – этот человек богат. Неприлично богат. Еще сверху Егор смог оценить размеры территории, окружающей дом, – это были десятки гектаров земли. Да и размеры самого дома, его необычная архитектура – круглые стены из стекла, парящие стальные балки – производили изрядное впечатление. Интерьер тоже был необычным – никакого намека на буржуазную роскошь, все сдержанно, минималистично, но при этом очевидно, что как раз эта сдержанность стоила бешеных денег. Кривые и плавные стеклянные панели, высокие потолки, футуристическая мебель – пространство сверкало и переливалось светом. Казалось, что свет пронизывает этот дом. Пройдя вслед за одним из своих спутников, сопровождавшим их еще с Москвы, по лестнице на третий этаж, Егор с Тиной оказались в большой гостиной. Мужчина предложил им сесть и дождаться хозяина дома, после чего ушел, оставив их одних. Запрокинув голову, Егор загляделся на многоуровневый купол гостиной, выполненный в виде идеальной полусферы, покоящейся на стальном каркасе. Под куполом, в атриуме, была расположена терраса. Егор посадил Тину на диван, а сам подошел к одному из панорамных окон, из которого открывался роскошный вид на парк. «Впечатляет, – хмыкнул Егор, – однако, когда мы наконец увидим хозяина?» Послышались шаги, и в гостиную вошел человек. Нет, у Егора, конечно, были определенные фантазии по поводу личности хозяина этого дома – воображение писателя работало по полной программе, выдавая версии одну невероятнее другой, однако, увидев хрупкую, темноволосую девушку в черном брючном костюме (красивое лицо, стрижка «под мальчика», большие серо-синие глаза, смотрит с вызовом), Егор несказанно удивился. С минуту Егор с незнакомкой пристально, словно изучая, глядели друг на друга. Незнакомка первой нарушила паузу: – И что это значит? Зачем этот странный квест? Голос у нее для такой хрупкой девушки оказался неожиданно низким. Изумленный Егор молчал. – Я жду разъяснений! – потребовала незнакомка. – Да, честно сказать, я и сам ничего не понимаю! – признался Егор. – А зачем вы меня сюда пригласили? – в ее серо-синих глазах вспыхивали грозовые искры, при этом выглядела она абсолютно спокойной. – И давайте уточним сразу: о каком предложении, собственно, идет речь? Услышав ее вопрос, Егор понял, что незнакомая девушка – тоже приглашенная особа и знает о происходящем не больше его. Ответить ей он не успел, потому что в гостиную вошел бородатый загорелый парень в шортах и сланцах на босу ногу, с электрогитарой в руках. – Так это вы? – спросила его брюнетка. – Я, – кивнул парень. В нем было что-то развязное, и Егору это не понравилось. – А зачем вы это все придумали? – подала голос Тина. – Я придумал? – удивился бородач и недоуменно пожал плечами. – Боюсь разочаровать почтенную публику, но я ничего такого не придумывал. У меня вообще с фантазией не очень… – Вас тоже пригласили? – догадался Егор. – Выходит, я не один такой? – ухмыльнулся загорелый парень. – Я так понимаю, что мы все в списке приглашенных, – сказал Егор, – и сейчас ждем не только хозяина, но и остальных участников этого спектакля. Словно подтверждая его слова, в гостиную вошла светловолосая девица лет тридцати. Девушка взирала на присутствующих с ужасом, казалось, еще немного – и она хлопнется в обморок. – Не стоит так волноваться, милая барышня, – сказал ей бородатый парень, – присаживайтесь, дышите глубже, ждите. Мы тут все ждем. – А кого? – выдохнула испуганная блондинка. – Ну… крестного отца, большого босса, – усмехнулся бородач. Почти одновременно, с разницей в минуту, в гостиной появились двое мужчин. Один – русоволосый, худощавый, голубоглазый, другой – коренастый, кряжистый, с бритой головой и цепкими, темными глазами. Они держались обособленно друг от друга, из чего можно было сделать вывод, что мужчины незнакомы. – Интересно, все гости уже собрались? – хмыкнул бородатый парень в белых шортах. – Пора бы уже и хозяину показаться. В гостиную вошел хмурый подросток лет пятнадцати – худой, в очках. Обычный паренек из толпы. – На хозяина не похож, – констатировал загорелый бородач, оглядев подростка. Подросток ответил ему недоуменным взглядом и выдавил: – Да какого черта? Я вообще ничего не понимаю… – А тут никто ничего не понимает, – доброжелательно сказала Тина и показала на место на диване рядом с собой, – садись, парень. Подросток сел рядом с Тиной. * * * Коротая ожидание, Егор обошел гостиную и счел, что пространство и интерьер в известной степени обезличены – по ним нельзя было определить пол, возраст, психотип хозяина этого дома: ни фотографий, ни даже сувениров, только диваны и кресла причудливой, футуристической формы, в центре большой стол со стульями и телевизионный экран на стене, который мог составить честь любому кинотеатру. Впрочем, одну картину Егор в конце концов приметил. Гравюра не сразу бросалась в глаза из-за своего небольшого размера и расположения – она висела на стене против окна, и в этот солнечный день ее затеняли лучи солнца. Егор, конечно, сразу узнал ее – это была известная медная гравюра Дюрера «Меланхолия», столь любимая искусствоведами и романистами. Егор усмехнулся: гравюра сама по себе являлась столь странной, полной каких-то алхимических смыслов и тайных кодов (понятных, очевидно, лишь самому художнику), что немногое могла рассказать о человеке, пожелавшем повесить ее у себя на стене. Отчаявшись узнать что-либо о владельце дома, исходя из его стилистических предпочтений, Егор переключился на присутствующих в гостиной людей. Причем первое, что он отметил (очевидно, в нем говорил писатель), что персонажи отобраны идеально, поскольку представить более разношерстную, пеструю публику, чем та, что собралась в этой странной гостиной, было невозможно. Эти незнакомые люди казались слишком разными, настолько, что Егор терялся в догадках – по какому принципу их отбирали? «Тем не менее у нас должно быть что-то общее!» – подумал Егор, продолжая изучать присутствующих.