— Нет. Я пойду, — рывком распахиваю дверь и выскакиваю из машины. Что я, чёрт возьми, делаю? Да, конечно, побольнее. Мне же мало. Мне чертовски мало того, что из-за меня случилось, теперь пришло время полноценно окунуться в ад. Придурок. Меня не останавливают на проходной, а молча пропускают на седьмой этаж. Останавливаюсь у стойки, и на меня поднимает голову медсестра, расплываясь в улыбке. — Мистер Броуд. Она спит. — Я только посижу немного рядом и уйду. Не говорите ей, что я был здесь. Не хочу, чтобы… в общем, не говорите, — бормочу я. — Хорошо. — Лечение помогает, и она… — Не хочу знать, — мотаю головой и набрасываю на плечи белый халат, который подала мне медсестра. Я получал сообщения о её самочувствии. Знаю, через что она прошла. И это всё моя вина. Если бы не я… чёртов придурок. Вхожу в палату и сразу же вижу её. Даже с кислородной маской и в больничном одеянии она прекрасна. Кажется, что я не видел её вечность. Тихо подхожу к койке и опускаюсь в кресло. Замечаю её пальцы и касаюсь их. Прохладная кожа и короткие ногти. Я не знаю, что мне сказать. Это было чертовски подло с моей стороны сбежать? Да, миллион раз, да. Я поступил, как козёл? Конечно. Я обманывал? Пф-ф-ф, сотню раз. Мне стыдно? Очень. Я зол? Безумно. Я ещё люблю? Увы. — Я знала, что… ты приедешь сегодня. — Дёргаюсь от едва слышного шёпота. Ей до сих пор сложно говорить. Поднимаю голову, и мои глаза встречаются с тёмным спокойным взглядом. Её бледные пальцы тянутся к кислородной маске, и она спускает её ниже, на подбородок. — Шай, — шепчу, сглатывая от того, как быстро начинает биться сердце в моей груди. — Я тебе соболезную… — Не надо. Это всё фарс. Я сам себе не соболезную, — фыркаю, отпуская её руку, и кривлюсь. — Тогда… зачем ты пришёл? — Шай прочищает горло и слабо кашляет. Я помню, как она кашляла тогда. Кровью. Я помню, как дрожали её руки, и сколько страха было в её глазах, когда увидела свои ладони. А я весь был в крови. Абсолютно весь. Я не могу поверить, что Лорейн, получившая пулю в лоб от полиции, мертва, а в её пистолете не оказалось больше пуль, и Шай просто повезло. Всё это я не могу забыть. — Чтобы попрощаться, так сказала Пенни. Но самое страшное, что я был рад в ту секунду, когда прогремел выстрел, что он не попал в тебя. Ты жива, а не она. Я ублюдок. И я… — Мотылёк, она… ей сейчас лучше, чем нам. — Поэтому ты так хотела умереть? Зачем ты так поступила? Ты могла всё сделать иначе. Ты могла наставить на Лорейн пистолет, когда она бросила мне гранату, и всё бы закончилось. Но ты спровоцировала её! Ты заставила Лорейн угрожать тебе и тем самым приговорила её к смерти! Ты виновата! — взрываюсь и подскакиваю со стула. Да, это чудовищно винить Шай в смерти Лорейн, но я больше не могу тянуть на себе этот груз. Я разваливаюсь на части, понимая, что были сотни вариантов, чтобы спасти всех без жертв. Но я не герой, а мудак, который струсил и проиграл. Я забрал у Маршала единственную дочь, и он в трауре. Он даже не винил меня, а только плакал. Как мальчишка плакал. Мне не позволили подойти к нему, просто увели. А я хотел бы извиниться перед ним за то, что не сберёг её. Это не кино, в котором мёртвый поднимается, и ему поправляют грим. Лорейн убита полицией, и дело уже закрыто. Шайди была при смерти и до сих пор не поправилась. А я? Я жив и внешне здоров, а внутри весь прогнил. — Ты прав, я виновата. Я убила её, если… если тебе так будет легче. Хочешь винить меня? Вини. Мне… не привыкать. Почему я это сделала? Какой смысл в моей жизни? Какой… я только боль приношу, и тебе лучше уйти… я исчезну, как только выйду отсюда. Лети… — Ты просто чёртова эгоистка. Ты забитая и измученная страхами девчонка, которую кто-то очень давно обидел. И ты мстишь всем, кого встречаешь. Мстишь им… мне мстишь. Я не знаю, почему любил тебя. Не знаю. Лучше бы ты была на её месте! — вылетаю из палаты и от ярости ударяю кулаком, по стоящему в коридоре аппарату с кофе. — Мистер Броуд… — Отвалите от меня, — рычу, бросая на пол халат, и убегаю. Я снова бегу. От вины. От сожаления. От собственных слов. Боже, что я сделал? Господи, в какого же ублюдка я превратился?! Сажусь в машину, и Пенни понимает всё по моему виду. — По первому адресу, пожалуйста. Мне горько и больно. Я столько дней пытался пережить тот проклятый вечер, а сегодня вновь вскрылась эта рана. Лорейн умерла на месте от пули, полученной в лоб. Она просто упала на пол с распахнутыми глазами, и я бежал к ней. Рядом лежала Шай. Я кричал от ужаса и не думал, что всё обернётся именно так. Меня пытались оттащить, но я дотронулся до Лорейн и закрыл её глаза, а затем услышал хриплый кашель Шайди. Кровь. На её ладонях была кровь, а во взгляде безумный страх. Меня оттолкнули куда-то в сторону, и появился Кейд. Он осматривал её, орал, чтобы немедленно привезли каталки и включили лифты. Начался бедлам. Я забыл о Лорейн. Я поступил подло по отношению к ней, потому что слышал только голос Шай. Она просила Кейда приглядывать за мной и не оставлять меня. Она прощалась и умирала от отравления ядом. Он это знал. Она знала это. И я знал это. Я обезумел от подступающего к горлу горя. Схватил её на руки и побежал. Я бежал по лестнице. Лифты не работали. Бежал и просил её не оставлять меня. Я обещал всё простить, главное, чтобы она жила. Но следы от её кашля остались на моей куртке кровавыми потёками. Она цеплялась за меня и последнее, что успела сделать, когда я вылетел с ней в холл, прикоснулась сухими губами к моей щеке и прошептала: «Ты тот». А потом всё стало тёмным. Меня лишили тяжести в руках, и я упал на пол. В голове бились её последние слова, и всё. После этого я провалился в очередную темноту. Я двигался. Отвечал на вопросы Кейда. На видеозаписи, которую вытащили из камер наблюдения на этаже, было ясно видно, что Шай вытащила из Лорейн признания во всех покушениях и преступлениях. Там чётко было видно, что полиции пришлось стрелять на поражение из-за того, что Лорейн держала у виска Шай пистолет. Дело закрыли сразу же. И меня увели. В участке я и увидел бледного и постаревшего на двадцать лет Маршала. Он не посмотрел на меня. Он плакал. Горько и безутешно плакал над участью своей единственной дочери, которую убили из-за меня. И да, я винил Шай во всём. Винил её и злился на то, что она сделала. У неё был шанс спастись. Уйти оттуда. Не провоцировать Лорейн. Но она выбрала другой путь. Не ко мне. — Ден, идёшь с нами? — Джек пихает меня в плечо, и я, моргая, натягиваю футболку после новой съёмки вместе с ним. — Нет. Я… домой поеду, — без каких-либо эмоций отвечаю и надеваю куртку. — Эй, ты не вернёшь мёртвых, даже если будешь винить себя или закрываться в себе. Ты только угробишь и себя, и свою карьеру. Твоя подружка была невменяемой, Ден. Она отравила людей ядом и Шай в том числе. Из-за неё был взрыв, и тебя чуть не посадили на кол репортёры. Поднимаю на него взгляд и шумно вздыхаю. — Какая уже, к чёрту, разница, Ворон? Какой смысл в этой грёбаной жизни? — с горечью спрашиваю его. — У каждого из нас свои цели, и у кого-то из нас есть очень изощрённый план. Я соболезную тебе, но прости меня, если это прозвучит жестоко и цинично, но она была твоим личным террористом и сейчас уже не мучает ни тебя, ни себя, ни других. Лорейн, даже если бы лечилась в психушке, всё равно посадили бы пожизненно, а если бы не посадили, то она вернулась бы, и всё было бы намного хуже. Не трави себя, чёрный мотылёк. До встречи, — Джек похлопывает меня по плечу и, улыбаясь девушкам из массовки, выходит из студии. — А я считаю, что тебе следовало дать им обеим умереть там, — раздаётся за спиной голос Салли. Озадаченно оборачиваюсь и смотрю в его хмурое лицо. Мы не говорили об этом. Никто не упоминал о случившемся, а сегодня все словно издеваются надо мной. — Шайди никогда не была хорошим человеком. Она убийца, как и Лорейн, — добавляет он. — Что? Кого убила Шай? — оглядываюсь, проверяя есть ли ещё люди, но все разошлись, кроме нас. — Моего друга. Бывшего помощника Рокси. Она его убила. Сглатываю от такой новости и смачиваю пересохшие губы. — Она приставила дуло к его виску? — Нет. Она вынудила его совершить самоубийство. — Как? Она пришла к нему и заставила? — непонимающе уточняю. — Нет. Она лишила его смысла жизни. Мы с Фишером учились вместе. Всё делали вместе. Даже свадьба у нас была в один день. Мы пришли к Рокси около восьми лет назад сразу же после университета, и нас обоих взяли. Я ушёл курировать мотыльков, а он двигался по карьерной лестнице вверх. Мы развлекались вместе, и он познакомил меня с покером. Играя, мы просаживали все деньги, из-за чего в наших семьях начались ссоры. Одновременно. Мы старались работать и скрывать то, что подсели на азартные игры. Мне удалось уйти на время, а он играл. Говорил, что выигрывал и приносил мне часть денег, якобы за то, что я проиграл раньше. Он был мне, как брат. А потом появилась она. Круэлла. Из ниоткуда. С блестящим образованием. С идеальными рекомендациями. Она всегда держалась особняком и пробовала себя в разных отделах. Работала со мной и неожиданно начала расспрашивать про Фишера. Мне показалось это подозрительным, и я отказался сотрудничать с ней. Она перешла в отдел аналитики и продвижения. Я мотался по миру, и однажды мне позвонил Фишер и умолял вернуть деньги, которые он мне дал несколько лет назад. Но у меня их не было. Я уже всё потратил. Он разозлился и перестал со мной общаться, упомянув о том, что теперь Шайди его сожрёт. Я не понимал, что происходит, пока в один день его с позором не выгнали из корпорации, обвинив в финансовых махинациях, которые выявила и доказала Круэлла. Он начал пить и играть. От него ушла жена. Я пытался поддерживать Фишера во всём. Год он просидел в тюрьме, и его выпустили, изменив приговор на условный срок. Он не справился с давлением и повесился в своей квартире, оставив предсмертную записку, в которой упомянул, что Шайди Лоу бесчувственная сука, которая подставила его, — Салли замолкает, а я вспоминаю, что когда-то, в самом начале нашего знакомства, Шай предлагала узнать, что она сделала с бывшим помощником Роксборро. — То есть она его подставила? — Хм, нет. Он, действительно, воровал деньги на протяжении нескольких лет. Три миллиона. Но она могла сделать всё тихо и без огласки. Ей было мало его унижения. Она засадила его в тюрьму и дала показания против него, постоянно тыча бумажками и обвиняя его в грязи. — Так я не понимаю, при чём здесь Шай, если она выполняла свою работу, и он, действительно, был вором? Не она принесла ему мыло и верёвку. Он сам их нашёл, — да, я пытаюсь её защищать, как бы плохо сейчас о ней не думал сам. — Нет, Рейден. Она настолько забила его голову тем, что он никчёмный… — Она ему это говорила? — Разве нужны слова, чтобы человек сломался? — возмущается Салли. — То есть она не убеждала его покончить с собой. Не подставляла его. Шай рассказала о нём правду, и это сломало его. Если его сломало подобное, то не стоило твоему другу брать деньги, которые ему не принадлежали. Вина Шай здесь минимальна. Она сделала то, что сделал бы любой другой внимательный человек на её месте. Она передала данные, а Рокси решил, что с ними делать. Не надо вешать на неё чужое дерьмо, у неё своего достаточно, Салли. А твой друг виноват сам. — Правда? Значит, ты простил её за то, что она позволила Лорейн приставить дуло к своему виску? Ты простишь её, если я тебе скажу, что она знала об отсутствии патронов в пистолете Лорейн и подставила её? У меня сердце сжимается от его слов. — Это точно? Откуда ты это знаешь? — Рейден, она умная. Шай всё просчитывает и всё знает. Она играла и тобой, и Лорейн. Я видел записи. Я просмотрел их и уверен в том, что Шайди всё подстроила. — И отравление тоже подстроила? Кашляла кровью тоже из-за желания доказать свою власть? — сжимаю кулаки от ярости. — Нет, это просто удачное стечение обстоятельств. Но Шайди Лоу бессмертная сука, Рейден, а вот Лорейн в гробу. Круэлла всё просчитала. Не будь идиотом. Если бы ты был ей нужен, то она давно сказала бы об этом. Но никто и ничто ей не нужно, кроме власти. Шай убийца. Она убила моего друга и твою невесту, Рейден. И если ты её простишь, то будешь полным придурком. Таких, как она, надо мочить без жалости, потому что она никого не пожалеет. Шайди пользуется людьми и будет продолжать это делать, когда выйдет из больницы. Она Круэлла. Не просто так мы её так называем. Она бесчувственная мразь, убивающая всё вокруг себя. Не удивлюсь, если Рокси откинется в ближайшее время. Она и на это пойдёт, чтобы обладать корпорацией. Тупой ты, Рейден, раз после всего, что сам увидел, продолжаешь искать в ней что-то хорошее. Нет этого и никогда не было, — Салли проходит мимо меня, толкая плечом, отчего я подаюсь назад. Его слова добивают меня. Мысли мечутся в голове. Не знаю, что теперь думать. Выхожу из студии и сажусь в свою машину. Мне нужно побыть одному. Просто побыть одному. Сворачиваю к дому, в котором мы с Лорейн арендовали квартиру, и не знаю, стоит ли идти туда. Я забрал все свои вещи, там должны остаться только её. Я виню себя больше, чем Шай. Я полностью погрузился в этот омут вины и раскаяний. Делаю глубокий вдох и открываю своими ключами квартиру. Мне нужно связаться с арендодателем, собрать все вещи Лорейн и отправить их Маршалу. Как я это сделаю? Как передам ему одежду мёртвой дочери? Слышу шум, доносящийся из спальни, и замираю. Этого ещё не хватало, чтобы кто-то пробрался сюда, особенно пресса. Хватаю стул из кухни и медленно иду в сторону спальни. Замахиваюсь на человека, стоящего между распахнутыми дверцами шкафа, замечая, что вещи Лорейн разбросаны. Едва только хочу опустить стул на воришку, как он закрывает дверь, разворачивается, и я отскакиваю от него. — Маршал? — шепчу, опуская стул. — Рейден. Что ты хочешь? — хрипло спрашивает он и бросает чемодан на кровать. — Я… не знаю, зачем приехал. Я виню себя, Маршал. Прости меня… прости за то, что не смог её защитить. Я соболезную тебе. Ты можешь мне врезать. Ты можешь… — Рейден, хватит. Я потерял дочь, и с меня достаточно этого ада. Ты не виноват. Лорейн была больна с рождения, — качает головой и опускается на постель. — Чем она была больна? — тихо спрашиваю, садясь на стул. — Я думал, что ты ей поможешь. С тобой она вроде бы исправилась. Она всегда была психически неуравновешенным ребёнком с приступами ярости и желанием наказать обидчиков. Когда ей было пять лет, к нам пришли гости. С ними была девочка трёх лет, и ей очень понравился наш пёс, которого я подарил дочери на день рождения. Лорейн просила меня сначала, чтобы я убрал эту девочку от её пса, но я отмахнулся. А потом что-то случилось. Она кричала и била этого ребёнка, пытаясь задушить подушкой. Мы просто сделали вид, что это всего лишь детская ревность, и всё. Но наутро собака была мертва и лежала в её кровати. Лорейн сказала, что так она будет принадлежать только ей. Мы начали замечать, что как только она к кому-то тянется и не видит ответной реакции, то мстит. Может нечаянно разбить вазу о голову этого человека или уронить нож. Психологи сказали, что у неё тоннельное состояние сознания, и она не понимает, что делает. Это как состояние аффекта после проявления ревности, и он может длиться долгое время. В такой период человек ничего не осознаёт, а только ощущает потребность насолить обидчику. Суициды тоже сюда относятся. Поэтому я решил увезти её из Нью-Йорка сюда, чтобы она переключилась на детей в школе и нашла нормальных людей, которые научат её воспринимать мир таким, какой он есть. Лорейн встретила тебя, и я увидел, что она меняется. Она перестала мстить кому-то, а полностью была увлечена вашими отношениями и дружбой. Я надеялся… просто надеялся, что моя девочка справится со всем. Я боялся, что она сделает хуже, когда узнает, что ты её бросил. Я… всего лишь отец и пытался облегчить её жизнь, — голос Маршала ломается, и он вытирает слёзы рукавом рубашки.