— Между мной и вашим мужем ничего нет и никогда не было, кроме моего желания прийти в любой момент ему на помощь. Раз в полгода мы ездили в разные клиники, сохраняя анонимность, чтобы поддерживать работу его сердца. Пять с половиной лет назад он перенёс операцию, но она не помогла. Нужно было новое сердце. Мертон не хотел… его привезли сюда, потому что здесь Элеонор, она раньше работала в больнице и была хирургической медсестрой. Она ставит ему капельницы, проверяет его состояние. А также лечащий врач навещает его раз в день и постоянно на связи. Он попросту не хотел вас волновать, миссис Роксборро. Боялся быть слабым в ваших глазах. Всегда хотел оставаться сильным героем, каким был при первой вашей встрече. Мужское эго. Поэтому Мертон и попросил меня о возможности остаться здесь пока не поправится. И сейчас ему может быть хуже, потому что, вероятно, он проснулся от ваших криков, и скандала, который вы закатили, — бросаю обвиняющий взгляд на бледную, едва стоящую на ногах женщину. — Шайди, это уже было лишним, — цокает Уэйн. — Лишним? Правда? Я так не считаю. Если бы она не начала орать и не заставила меня встать на её пути, то он бы спал, и его восстановление прошло бы практически незаметно. Но теперь обо всём может узнать и пресса, ведь в моей квартире устроили балаган. Нет, я думаю, что Мертон не справится со всем, когда увидит её. Вот и всё. А теперь проваливайте отсюда все. Буквально все, — осматриваю троих гостей и складываю руки на груди. Чёрт, нос болит, и из него снова идёт кровь. Стираю её языком, и это такой привычный вкус. Сколько раз я её слизывала? Множество. И она не изменилась с годами. Прискорбно. — Я…я никуда не уйду. Я хочу увидеть его, — мямлит Келли. — Нет… — Шайди, она его жена. И если она готова была всё крушить и метать, испугавшись потерять его и решив, что Мертон изменяет ей, то ты должна пропустить её к человеку, которого она любит. Перевожу взгляд на Рейдена. — Нет, — категорично отрезаю я. — Шайди, пропусти её. Он хочет её видеть, — говорит Элеонор, а меня это раздражает. Когда я стала никому не нужной? Почему всё идёт против моего желания? — Пожалуйста, тогда я умываю руки. Теперь вы сами несёте ответственность за Мертона, — фыркая, сбегаю вниз по лестнице и зло толкаю плечом Уэйна, даже не заступившегося за меня. Сколько я сделала для Мертона? Только я и никто больше. Я всегда была с ним, и теперь мне пришлось выдать нашу, только нашу, тайну, связывающую нас столько лет. Теперь у меня её отберут, а когда он полностью придёт в себя, то увижу в его глазах отвращение и обвинение в том, что именно я так повлияла на его состояние. Я его чуть не убила… я, чёрт возьми, чуть не убила человека, который оберегал меня, как мог. Я чувствую себя отвратительно. Вхожу в кухню, включаю холодную воду и набираю её в ладони, смывая кровь с лица, а затем с рук. Голова болит. В ней так сильно шумит. Мои руки до сих трясутся. Жмурюсь и шумно вздыхаю. Хочется всю голову подставить под ледяную воду, чтобы прекратить этот быстрый стук в висках. Кажется, что даже глаза пульсируют от боли. Всё пошло наперекосяк. Но вода выключается, и я открываю глаза. Капля крови из носа падает на дно белокаменной раковины и расплывается в воде. — Надо приложить лёд, Шай. Я узнаю этого голос. Рейден. Лучше бы ему уйти отсюда и поживее. Этого ещё не хватало, чтобы сейчас обсуждать что-то с ним. Я не хочу его ни видеть, ни слышать, ни помнить. Но я, чёрт бы его побрал, помню каждую деталь его проклятого лица и аромат футболки. — Уходи, — бросаю я, выпрямляясь, хватаю полотенце и закрываю нос. Но он, словно не слышит. Ходит здесь в одних джинсах, да ещё хлопает дверцей холодильника. — Кто-то же должен о тебе позаботиться. Дай я посмотрю, — мягко говорит он. Прищуриваюсь и делаю шаг назад. Никаких прикосновений больше. Никаких. — Я сама. — Сама ты получила удар по носу, бабочка, — усмехается он, наступая на меня. Не надо ко мне прикасаться. Я не могу позволить ему дотронуться до меня. Он очень горячий. Каждый его отпечаток на моей коже въелся в неё. — Ты поставил ногу… — Поэтому я должен исправить ситуацию. Я не причиню тебе боли. Цокаю и качаю головой, упираясь спиной в стену. — Где-то я уже это слышала. — Шай, я извинился, и ты знаешь, что иначе я поступить не мог. Всё, прекращай, мне кажется, что у тебя фобия на вид крови, или ты не можешь устоять перед моими прикосновениями. В точку. И в первом случае. И во втором. Только хочу возразить, как Рейден обхватывает мою руку и убирает полотенце от носа. Он заворачивает в него лёд и осторожно прижимает в переносице. — Подними голову, — даже не даёт сделать это самой. Подхватывает пальцами мой подбородок и заставляет смотреть в глаза. — Почему? — выдыхает он. — Что именно? Почему я хочу тебе врезать? — Ты стала дерзкой, ещё более дерзкой, чем раньше. Это ты, да? Вот такая ты настоящая, чего я и добивался каждый день рядом с тобой? Почему не со мной, бабочка? Почему не мне первому ты показала свои крылья? — в его голосе столько горечи, и она передаётся мне. Я всё понимаю теперь. Каждое слово. Каждый взгляд. Каждую минуту из прошлого. Если бы я могла, то сказала бы ему, что он и был первым. Сегодня. Из-за него это всё случилось. Из-за него. И я напугана, потеряна и не знаю, что с собой делать, когда творится подобное. Но я не могу больше давать Рейдену повода считать, что есть будущее. Его нет. У меня, по крайней мере. — Потому что ты не тот самый, — отвечаю я, и его глаза темнеют от боли. Другого дать я не могу. Не должна, особенно когда мои руки запятнаны кровью. Особенно когда теперь я изменилась из-за него. — Уэйн тот самый? — его голос садится. — Да. — Ты мне врёшь, Шайди. Я достаточно знаю тебя, чтобы понять, когда ты мне врёшь. Ты снова боишься себя. И я извинился. Я уже говорил, что готов сотню раз извиняться за то, что разбил твоё сердце. Но и моё ты разбила тоже. Если бы я знал, что встречу тебя, то никогда бы не прикоснулся к другой женщине. И я тот самый, Шай. Я твой мотылёк и всегда буду им, а ты моей бабочкой. Ты поймёшь это, когда уже будет слишком поздно. Но я не собираюсь снова бегать за тобой и унижаться. Я сделал достаточно, чтобы ты увидела и узнала меня. Я готов был пожертвовать своей жизнью ради твоей безопасности и свободы, но только сейчас до меня доходит, что это всё было впустую. Ты не та, кто сможет доверять мне полностью и позволит защищать себя. Ты просто не та. Прости меня, — берёт мою руку и прикладывает ко льду, опуская свою. Эти слова причиняют боль. Она такая же, как в тот момент, когда Рейден лгал мне в ту ночь. Нет, она сильнее. Меня обдаёт холодом и страхом, что он уйдёт, ведь никакие причины его здесь больше не держат. Я не та, а он тот. Это реальный мир, в котором каждый выбирает то, что для него безопаснее. Я выбрала Уэйна, ведь ему я не боюсь причинить боль и со стопроцентной вероятностью знаю, что и он не доберётся до моих ран. Потому что он не тот. — Мне стыдно за то, что ты натворила, Шайди. Мне стыдно за тебя, и я не узнаю тебя. Ты больше не та, кого я мог бы любить, — сдавленно произносит Рейден, хватая со стола свою испачканную кровью футболку. Он оборачивается и окидывает меня печальным взглядом, от которого я готова рухнуть на пол. Рейден повторяет слова Мертона, и это чудовищно. Мне тоже стыдно. Мне жутко. Мне страшно. Я не могу быть одинокой, ведь так привыкла к теплу. К его теплу, которое исчезает, когда стало таким нужным для меня. Нельзя было привязываться к людям. Нельзя. Но я это сделала, и это моя кара. — Я рада, что ты это понимаешь. Стыдиться за меня тебе не положено, и тебе за это не платят. Выполняй то, что прописано в контракте, Рейден, — мой голос полон холода. Так я себя и чувствую. Отвратительно и грязно. — Что ж, хорошо. Но, я не нарушаю своих обещаний, каким бы ублюдком ни был для тебя, Шайди. Если тебе понадобится моя помощь, то ты знаешь и место, где я живу, и номер моего мобильного. Я всегда буду готов помочь, несмотря на то, что нас связывало в прошлом. Я помогу тебе в любом случае, — поджимает губы и направляется к двери. Не оборачивается, не просит остаться здесь, как тогда, в тот жуткий и страшный вечер, когда Мертону стало плохо, и все мои чувства атрофировались. Да и я сама была не в лучшем виде и состоянии, чтобы хоть что-то ощущать. Увы, разбитые сердца не склеить никакими словами. — Мне жаль, — шепчу, смотря в пустоту перед собой. Отталкиваюсь от стены и подхожу к стулу. Падаю на него и закидываю голову назад, продолжая прижимать полотенце с тающим льдом к носу. Я и не помню, когда за последние годы у меня в голове был такой бардак, а горло саднило от крика. Я не кричу. Мне не нравится, когда кричат на меня. Последнее особенно. Но сегодня всё разрушилось. Я знаю, что собрать себя снова не смогу. У меня не так много времени, чтобы в таком состоянии сбежать от всего, сменить имена, купить новые документы, украсть сестру и забрать с собой. Вот моя цель, ради которой я встала и иду дальше. И теперь это на самом деле единственное, как и раньше, ради чего я буду дышать. Ещё немного, и всё закончится. Вот тогда я смогу полностью погрузиться в себя. — Шайди, — моей руки касается Элеонор, и я открываю глаза. По ним резко бьёт свет от лампочек на потолке. — Это больно, — шепчу, опуская голову и часто моргая. — Я знаю, но тебе следовало сказать Рейдену правду. От неё тебе не убежать. Ты же сама всё слышала и видела. Девочка моя, маленькая моя, мне так больно за тебя, — она прижимает мою голову к себе, и я позволяю ей эту ласку. У меня не было матери, которая бы вела себя со мной так и прощала меня за всё. У меня была только Элеонор, и я до сих пор не могу пережить момент, когда ударила её. Мне тоже стыдно за себя. Безумно стыдно, ведь за такой короткий промежуток времени я потеряла и друзей, и близких людей. Я сама оттолкнула их от себя, переживая ужасающую боль в сердце. Так я защищала себя. Я не думала ни о чём… мне стыдно. Я не та. — Прости меня, — тихо произношу. — Я давно простила, потому что прекрасно знаю тебя и то, как непривычно для тебя любить кого-то из мужчин. Ты долго это делала с Мертоном, а Рейден всё сотворил быстро. Всё в порядке. Давай, я посмотрю, не сломала ли ты свой хорошенький носик? — Элеонор садится на стул и пододвигается ко мне. Я чувствую себя маленькой. Именно в том времени, которое у меня украли. Я ощущаю заботу, материнскую любовь, и мне так плохо внутри. Мне очень плохо. — Только ушиб. Сейчас наложу мазь. Кровь остановилась, но тебе следовало бы принять душ. — Как Мертон? — спрашиваю её. — Нормально. Сделаю ему укол через двадцать минут. Для него сегодня слишком много эмоций, пульс подскочил и давление тоже. — Боже, — закрываю лицо ладонями и качаю головой. Это моя вина. Я кричала на него. Я ударила его несколько раз. Я ругалась с ним и спровоцировала инфаркт, от которого он едва не умер. Чёрт возьми, Круэллой быть отвратительно. — Всё будет в порядке. Думаю, что присутствие его жены поможет ему. Я предложила ей остаться здесь. — Что ты сделала? — обескураженно шепчу, убирая руки от лица. — Келли его жена, Шайди. Она его любит и будет заботиться о нём. Теперь она будет осторожнее с ним и, наконец-то, прекратит думать, что ты проститутка, — мягко говорит Элеонор, выдавливая мазь на пальцы. — Но… но с ним спать нельзя. Он должен быть там один. В комнате специально выстроенная температура, и ему нельзя болеть. А любой новый человек — это бактерии. Ты же знаешь это, Элеонор. Ты же… — Конечно, знаю. Но также знаю, что он должен снова привыкать к бактериям, чтобы его организм перестал на них остро реагировать. Завтра у мистера Роксборро поднимется температура, но убирать источник раздражения нельзя. Мертону пора возвращаться к нормальной жизни, если он хочет поправиться быстрее. К тому же у тебя две спальни. В ней Келли и поживёт. — А я? Куда идти мне? На диване мы вместе с тобой не поместимся. К тому же запрещено ставить дополнительную кровать в мою комнату, а спать с кем-то другим я просто отказываюсь, Элеонор! — возмущаюсь, а потом кривлюсь от боли в носу, пока она его смазывает. — Уэйн готов тебе в этом помочь. — Но он далеко. Не могу оставить Мертона одного, я должна знать, как он себя чувствует. Это моя квартира. Я купила её сама. Я… — Шайди, ей нужно здесь остаться. Они семья. Мертона нельзя транспортировать, пока он не встанет на ноги. Может быть, пришло время поговорить с Тиной, раз ты не хочешь быть далеко? — Нет, я не готова. Да и что я скажу ей? Эй, привет, помнишь меня? Я та сука, которая пожелала твоим детям смерти и назвала их ублюдками. Да-да, это именно я, можно мне пожить у вас с Аароном? — язвительно передразниваю.