Ведьму, как видно, невероятно удивил тот факт, что я просто побрел к двери, совершенно не обращая на нее внимания. Я частенько так поступал и раньше, но, чтобы совсем уж игнорировать – такого не случалось. – Спать – пробормотал я, открывая дверь – Все – завтра. Вернее – сегодня. Только потом. Потом. Грибы, конечно, следовало бы почистить, но сил на это не было совершенно. Да что грибы? Я штаны – и те стянул на последнем издыхании, уже практически коснувшись головой подушки. – Ты уснешь, зная, что рядом эта змея подколодная? – возмущенно взвизгнул в ушах голос обитательницы браслета, которая наконец-то удостоила меня своим общением – В твоем доме? С тобой рядом? – Тебе надо, ты и сторожи – то ли про себя, то ли вслух произнес я – Разрешаю сие, и даже поручаю. А теперь отвалите от меня все! Я – сплю. – Так нельзя! – возмутилась браслетница – Так не положено! – Положено – выдавил из себя я. – Валера – начала трясти меня за плечо Стелла – Нам поговорить надо. Срочно! – Да блин. Не надо. Ничего не надо – я с трудом разлепил глаза – Завтра. Все завтра. – Ну как завтра? – чуть не плача спросила Воронецкая – Дело важное, я специально тебя тут ждала! – Пусть проваливает – вторила ей жительница из украшения – Прямо сейчас! Или я с тобой неделю говорить не стану. Нет. Даже две! – Как же вы мне все дороги! – вроде бы громко рявкнул я, но, скорее всего, это было не так, потому что реальность перед глазами окончательно поплыла, поплыла, а после вовсе превратилась в сон. Я вымотался так, что мне даже София де Боде не снилась, хотя по идее должна была. Если уж один раз предмет примерещился, то все, от него не отвяжешься, пока не найдешь. А тут – ничего, спал как младенец, крепко и безмятежно, и возможно, продрых бы до полудня, опоздав на званый обед к Певцовым, кабы не собственное раздолбайство. Забыл я накануне с устатку левой шторой окно задернуть, потому и разбудил меня яркий луч взошедшего на небо солнца. Кто-то на такие вещи не реагирует совершенно, а вот я просыпаюсь, имеется у меня такая слабость. Как влупит солнце в глаза, пусть и закрытые, так все, прощай царство Морфея. Ну, а остатки сна слетели с меня тогда, когда я обнаружил, что рядышком расположилась Стелла, закинувшая мне руку на грудь и тихонько посвистывающая носом. Забавно, но сейчас она была совсем не такой, какой я привык ее обычно видеть. Не было в ее лице привычной легкой агрессии ко всему миру и желания стать первой во всем. Женщина и женщина, красивая, даже беззащитная. И еще сон, конечно, накинул ей десятка полтора лет, кабы не больше. Вылезли тут и там легкие морщинки, да и вообще… Но меня, например, это не сильно смутило, мы все не бессмертны, мы все стареем. Хотя легкую неловкость я все же испытал, появилось детское ощущение, что я за Стеллой подглядываю исподтишка, в надежде увидеть то, что не положено. Кстати, о неположенном. Надеюсь, мы не шалили в ночи? Вряд ли, конечно, я так устал накануне, что использовать меня можно было только в качестве бревна, но кто их, ведьм, знает? Вдумчивый взгляд под одеяло подарил мне понимание того, что, похоже, все-таки не шалили, а также знание о том, что у Воронецкой, оказывается, на теле имеется несколько татуировок, причем довольно оригинальных. На правом бедре у нее, например, набита птица Сирин, а под левой грудью какой-то смутно знакомый знак, напоминающий столб с подпоркой. Но это, конечно, был никакой не столб, с чего бы Стелле такую ерунду на свое тело наносить? А еще мгновением позже я вспомнил, что это за знак и где я его видел. В институте, на втором курсе, когда мы славянистику изучали во всем ее многообразии. Это руна, и называется она, если не ошибаюсь, «Алатырь». Во времена наших пращуров знак сей имел несколько значений, основными из которых являлись верность роду, величие и начало нового пути, сиречь – перерождение в своем же сознании. Не упомянутое ранее бессмертие, но что-то вроде того. А еще эта руна напрямую соотносилась с одноименным бел-горюч камнем, лежащим где-то в море-окияне, да на острове Буяне. Очень непростым камнем, через который можно было попасть в любой из трех миров, существовавших в верованиях наших предков, то есть и в Навь, и в Правь, и в Явь. Почему? Да потому что бел-горюч камень Алатырь существовал в каждом из них, причем, так сказать, в едином лице. Он был один на все измерения. Найди его, скажи нужные слова, принеси правильный дар Роду, что этот камень создал, и ты откроешь себе дверь туда, куда тебе нужно попасть в данный момент. Ой, Стелла, непростой ты знак себе выбрала. Сильно непростой. Понятно, что все это сказки, и нет никакого острова Буяна, вот только кто знает, что в себе несет эта руна, особенно в контексте всего, что я за это лето узнал? И еще один момент интересен – я же не в первый раз вижу тело своей напарницы, доводилось созерцать его и почти без ничего, так почему раньше эти татуировки не заметил? Может оттого, что я не должен был их увидеть? Как, впрочем, и кто-либо другой? Воронецкая, словно почуяв, что я на нее смотрю, сонно приоткрыла глаза и улыбнулась. Хорошо так, по-детски, трогательно. И не скажешь ведь, что рядом ведьма лежит. Женщина и женщина, красивая, домашняя. Одно жалко – это очарование продлилось недолго. – Чего уставился? – недовольно спросила Стелла у меня, и ее рука дернулась так, будто она хотела закрыть лицо – Отвернись, я встану. – Хорошо – покладисто согласился я, выполняя ее просьбу – Как скажешь. Халат, если что, есть в шкафу, на второй полке сверху. – Небось, твоей подружки? – язвительно спросила Воронецкая – Я, знаешь ли, крайне брезглива, потому… – Не хочешь – не надо – перебил ее я – Чем богаты – тем и рады. Как вариант – у меня футболок полно, бери любую. Мне не жалко, я не жадный. – Сказала бы какую-то гадость на данный счет, но против правды не попрешь – Стелла скрипнула дверцей шкафа – Это на самом деле так. Хуже того – ты еще тот мот, не сказать растяпа. Если посчитать все деньги, на которые тебя Шлюндт надул, получится изрядная сумма. – Полагаю, что он надул бы меня даже в том случае, если бы я торговался за каждый рубль. Так уж Карл Августович устроен. И вообще мне кажется, что если он на ком-то за день не наживется, то ночью не уснет. – Валер, а ты никогда не задумывался о том, кто он вообще есть такой? – задумчиво произнесла Стелла – Да ты повернись уже, мне со спиной разговаривать дискомфортно. И как она это делает? В душ не ходила, макияж не накладывала, но передо мной снова девица вполне себе цветущего вида. И куда же делась та дама средних лет, что пять минут назад обнимала меня в постели? Тайна сия великая есть. А если проще – ведьма – она и есть ведьма. – Думал – ответил я на вопрос напарницы – Но ответа не нашел. Была у меня версия, что он лепрекон, больно уж злато-серебро любит, но что исконному обитателю Ирландии делать на среднерусской равнине? У нас и климат не тот, и пиво вместо эля. Да и потом лепреконы не столько тащат каждую монетку в свой карман, сколько горшок с уже приобретенным стерегут, а Карл Августович все время в погоне за новой наживой проводит. – Ну да, версия так себе – Стелла уселась на стул, подогнув одну ногу под себя. С учетом того, что она все же проигнорировала халат и натянула футболку, картина вышла из числа тех, что будоражат во снах воображение старшеклассников – Но моя еще хуже. – Если не секрет? – Мне как-то после бутылки «шеридана» пришло в голову что он дракон – Воронецкая цапнула со стола телефон и начала в нем копаться – Вот они как раз любят золото больше всего на свете, и вечно его копят. Да и внешне он на него похож, согласись. Эти глаза колючие, змеиная улыбка, челюсть нижняя неподвижная… Бррр… Как есть гад ползучий. Вот только одно «но» – драконов не существует. Все есть – ведьмы, ведьмаки, гули, домовые, мавки, полуденницы, огневики, арыси, водяные, Лихо Одноглазое, а драконов нет. По крайней мере, как ты сказал, на нашей среднерусской равнине. Нет, даже не так – никто никогда их не видел и о них не слышал, даже те, кто долго мотался по миру. То ли и не было драконов никогда, то ли вымерли они вместе с динозаврами. – А Змей Горыныч? – возразил ей я – Если даже Лихо Одноглазое существует, то он-то точно был? – Не знаю, ничего на этот счет никто мне никогда не рассказывал – рассеянно ответила Воронецкая – На тебя кашу заказывать? Или ты сэндвичами с сыром, омлетом и ветчиной обойдешься? – А ты чего там делаешь? – уточнил я, а после заметил одну очень важную деталь – И вообще – с какого ты в моем телефоне роешься? – Мой в сумке, мне идти лень – пояснила ведьма – А есть хочется. Вот, заказываю нам с тобой завтрак. – Круассанов пяток закажи – попросил ее я – Ты вчера, помнится, моего соседа задела, потому давай, замаливай грехи. – Говорить ведьме слово «замаливай» есть моветон – заметила Стелла – И вообще – до чего я с тобой докатилась, с домовиком политесы развожу. Тьфу! Всё, я в душ, а ты приготовь деньги. И не забудь дать курьеру на чай. – Погоди – остановил я ее – Ты вчера что-то важное мне хотела сказать. Что именно? – Это было вчера – ее пальчик уперся мне в нос – Ты слушать не стал и выбрал сон, что меня очень задело. Я же старалась для нас обоих, а ты… Короче – теперь из вредности буду какое-то время молчать, пусть даже и себе в убыток. Как минимум до того момента, пока не выпью кофе. И на самом деле – до той поры, пока она не выпила две чашки очень крепкого свежесваренного кофе, не умяла плошку овсянки и три круассана, ничего мне от нее добиться не удалось, и, судя по хитрому взгляду это был не предел. Не знаю, сколько бы она еще тиранила мое любопытство, не задергайся на столе мой смартфон, сообщая о том, что звонит недавно помянутый Карл Августович. – Шлюндт? – встрепенулась ведьма – Не бери трубку! – С чего бы? – удивился я – Это невежливо. Опять же – вдруг он до чего полезного докопался? Я о броши, что мы сейчас ищем. – Все так и есть – прошипела Воронецкая – Но ты трубку не бери, ясно? На нем одном свет не сошелся, если ты не в курсе. О как. Неожиданно. Телефон еще какое-то время поиграл музыку, погудел виброзвонком, да и стих. – Минут через десять он снова меня наберет – многозначительно произнес я и постучал ногтем по экрану смартфона – А если я не отвечу, так и приедет. Ну? – Елки гну – фыркнула Стелла – Как десять согну, так тебе дам одну. Пока ты катался с прошмандовкой Васькой на машине, я, между прочим, за нас двоих отдувалась. И маму твою обхаживала, и тому же Шлюндту улыбалась, и приятное впечатление на друзей семьи производила. Если ты не понял, все заметили, что мы пришли вместе. Заметили и сделали кое-какие выводы. Все же ты наследник серьезного состояния, это обязывает. Боги мои, я даже не желаю знать, что она вкладывает в слова «впечатление производила». И видеть никого из тех, кто был поименован как «друзья семьи» в ближайший год тоже, чтобы ничего им не объяснять. – Так вот, был среди гостей один любопытный господин – продолжила Стелла – Не в смысле любознательный, а в смысле осведомленный в ряде вопросов, в том числе связанных с темой антиквариата и коллекционирования. Понял, о чем я речь веду? – Кажется, да – посерьезнел я – Хм, странно. А это кто? Вроде раньше таких в окружении мамы не водилось. Может, кто из новых знакомых, тех, что после моего исхода из отчего дома появились? – Некто Николай Анатольевич – Воронецкая отпила глоток кофе – Высокий такой старикан, седой, с выправкой бывшего вояки. Но живчик, живчик! Так, знаешь ли, мое декольте взглядом жег, что платье чуть не задымилось. – А, теперь понял – заулыбался я – Есть такой, Антипов его фамилия. Ну да, этот может. Не знаю как сейчас, но раньше он жен раз в три года менял, причем каждая последующая была на несколько лет моложе предыдущей. Помню, я еще гадал, что он станет делать, когда женится на восемнадцатилетней, дальше-то все, тупик. Но девчонки в претензии точно не оставались, он им очень хорошие отступные давал при разводе. Странно, что мама его позвала, кстати, ей вся эта брачная карусель очень не нравилась. Она не моралистка, но некоторые старомодные принципы ей близки. – И хорошо, что позвала – Стелла снова глотнула кофе и горделиво задрала нос – Потому что этот самый Николай Анатольевич рассказал мне, у кого именно хранится интересующее нас украшение. Я ему рисунок показала, поулыбалась, глазки построила, он перья как тот петушок распушил, а после мне всю подноготную вопроса и выложил. Вот так-то! – Лихо – признал я, салютуя ведьме своей чашкой – Удивила и порадовала. Признаю свою неправоту, надо было тебя еще вчера выслушать. – То-то – еще сильнее возгордилась Стелла – Теперь понял, почему с Шлюндтом не стоило говорить? Он, скорее всего, не знает, что я в курсе, я с этим дедом общалась уже после того, как он отбыл. Собственно, я к нему и подошла-то потому, что заметила, как Карлуша о чем-то с ним трет, причем деловито так. Они, похоже, вообще давно знакомы, сложилось у меня такое впечатление. – Запросто – подтвердил я – Антипов же коллекционер, он революционный фарфор собирает. – Чего? – изумилась Стелла. – В двадцатые годы того века в РСФСР одно время выпускали тарелки фарфоровые, агитационного толка – пояснил я – С рисунками по всей поверхности. Большевики, флаги, «Аврора», то, се… Главной по этим тарелочкам была Щекочихина, но и другие мастера тоже свою руку приложили. Так что на этой теме они запросто могли знакомство раньше свести, Шлюндт ведь торгует всем, что можно продать. – Чудны пути твои… – вздохнула Стелла – Ладно, не суть. Так вот, видел он эту брошь с гербом. Она находится в коллекции некоего Боровикова. Насколько я поняла, он Антипову твоему ровесник, и конкретно подвинут на теме белого движения. – Так и есть – я подпер щеку ладонью и печально глянул на сотрапезницу – И скажу тебе так, дорогая – новость с одной стороны хорошая, потому что предмет найден, а с другой хреновая. Мне этот Боровиков немного известен, понаслышке, разумеется, у него отец как-то раз хотел картину купить, маме в подарок на день рождения. И не выкупил, несмотря на все свое умение убеждать и финансовую состоятельность. Уперся этот старый хрыч и все тут. Не любит он расставаться с предметами из своей коллекции, просто ни в какую. Уж вроде тот француз-художник не по его основному профилю был, и все равно ведь не продал. – Не сходится задачка с ответом – покачала головой Стелла – Карл тебе звонил? Звонил. Значит он знает как до броши добраться. – Не факт – возразил ей я – В случае с Митрохиным он мне место слил, но и только. – Снова ошибка – покачала пальчиком Стелла – Это ты так думаешь. А он тем временем готовил площадку для торга, и когда бы ты совсем отчаялся, предложил тебе вариант решения проблемы. Вот просто уверена в этом. Цена, конечно, была бы заоблачной, но тебе же важен результат, потому ты за ней не постоишь. Просто Марфа его обскакала. И здесь у него наверняка уже что-то да придумано. И, значит, нам надо найти ассиметричный ответ. Я глянул на нее, неожиданно серьезную и сосредоточенную, встал с табурета и отправился на балкон. Услышанное следовало обдумать и взвесить, но в главном со Стеллой я был согласен – ответ есть, надо его просто найти. Одно дело, когда ситуация полностью совпадает с русскими народными сказками – пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что. Я знаю, где лежит то, что мне нужно и как оно выглядит, причем на этот раз искомая вещь находится не в загородном доме со скверной славой и не в психиатрической клинике. Обычная квартира, в которой живет обычный человек, не более того. Не сомневаюсь, что Шлюнд пойдет самым простым путем, зачем ему сложности? Каким бы упертым не был этот старик, Карл Августович его все равно перемелет как муку. В загашниках антиквара наверняка найдется нечто такое, что заставит коллекционера изменить своим принципам и пойти на обмен, уверен в этом на все сто процентов. К тому же Шлюнд умеет заставить согласиться с собой даже самых упертых упрямцев, что есть, то есть. А вот со мной Боровиков даже разговаривать не станет, я для него никто. Да и что я ему предложить могу? Был у меня наган времен гражданской войны, да и тот утоп в болоте. Значит надо действовать по-другому, причем не нарушая рамки закона, что в подобной ситуации довольно сложно. Но сложно – не значит невозможно.