– Какую женщину? – испугалась Клавдия. – Соберись. В ее убийстве подозревают Диану Трусову. Ее мать к тебе приходила. Клавдия просунула голову между сиденьями и спросила: – И что? – Исчезни! – рявкнула я. – Откуда мне знать? Но это подозрительно. – Думаешь, они знакомы? – Кто? – Сизов и Трусова? Сначала убили ее, а потом и его? Свидетеля оставлять не хотели? – Сизова отравила ты, если мне память не изменяет. – Да не травила я его. Он уже пришел отравленный… Точно. На последнем издыхании. – Я бы так не сказала. Вполне цветущий был мужчина… Вот здесь, – свернула я в переулок, когда до сгоревшего театра оставалось метров триста. – Давай тряпки. – Я заглушила мотор, Клавдия протянула мне тряпку, я стала протирать все поверхности, которых касалась, подруга была занята тем же. – Борсетку протерла? – Ага. Давай валить отсюда. – Надо тщательно убрать за собой. – Мы же в перчатках. – В перчатках. Но береженого бог бережет. Современная криминалистика позволяет… – Лучше молчи. Валим отсюда. Переулок был пуст, и я решила, что время самое подходящее. Мы быстро покинули переулок, сняли бейсболки и перчатки и зашагали по направлению к дому. – Ключ, – сказала Клавдия, протягивая его мне. – Зачем ты его взяла? – зашипела я. – Ты же сама сказала… – Я не говорила, чтобы ты взяла его с собой. – Да? А как же Трусова? Вдруг это правда связано? – Да с какой стати? – Тебя не поймешь. Давай хоть глянем, что в ячейке. Супермаркет поздно закрывается, мы успеем. – Зря время потеряем. Сизов наверняка по забывчивости ключ оставил. – И спрятал его под сиденьем? – Уронил. – Едем или нет? – Едем, – сдалась я. Мы вызвали такси и вскоре уже выходили возле торгового центра. В супермаркете Клавдия решительно направилась к ячейкам, но я ее остановила. На ячейку номер пять, конечно, взглянула. Она была закрыта, что не особо удивительно, если ключ сейчас у подруги. Я взяла тележку, и мы с полчаса выбирали продукты, затем отправились к кассе. Подружка заметно нервничала, а я намеренно тянула время, не ожидая от очередного «подарка» судьбы ничего хорошего. Наконец, расплатившись, мы оказались возле ячеек. Клавдия вставила ключ в замок, а я зажмурилась, ожидая появления ОМОНа и прочего в том же духе. Однако все было тихо. Клавдия робко заглянула в ячейку, нахмурилась и извлекла на свет божий довольно вместительную спортивную сумку. – Тяжелая, – сказала она, поставив ее в тележку рядом с пакетами. Я поспешила к выходу, толкая тележку, все еще в большом сомнении, что для нас эта поездка добром закончится. Мы встали в очередь на такси, Клавдия, быстро оглядевшись, наклонилась и расстегнула сумку, после чего отчетливо икнула и испуганно уставилась на меня. – Что? – зашипела я. – Посмотри. – Не хочу. – Посмотри, говорю. Я закатила глаза, демонстрируя возмущение, но в сумку все же заглянула, поняв, что Клавдия не отстанет. Пачки денег крупными купюрами в банковских упаковках. Я быстро застегнула молнию. – Давай вернем ее на место, – зашептала испуганно. – С ума сошла. Это же деньги! – Это не наши деньги. – Что значит, не наши? Я в поте лица зарабатываю… а тут деньги сами идут в руки, и я их кому-то отдам? Подъехало такси, и дискуссию пришлось прекратить. Клавдия решительно подхватила сумку, я взяла пакеты. Всю дорогу до особняка я готовила речь, с которой обращусь к подруге. Внутренний голос не говорил даже, а орал во всю мощь: избавьтесь от денег. Но все мои труды оказались напрасны. Только мы вошли в дом, как Клавдия заявила: – Ничего не говори. Я, может, всю жизнь мечтала, чтоб мне на башку богатство свалилось. Услышал Господь мои молитвы. – Идиотка, – буркнула я. – Сама такая, – ответила подруга, схватила сумку и поволокла ее в гостиную. Пока я разбирала пакеты с продуктами, Клавдия считала деньги и вскоре появилась в кухне. – Лизок, ты ужинать будешь? – голосом лисы Алисы осведомилась она. – Нет, кусок встанет поперек горла. – И тебе не интересно, сколько там? – Нисколечко. – Ты меня поражаешь. – От денег надо избавиться! – рявкнула я. – Из-за твоей жадности мы в тюрьме окажемся. Возле ячеек наверняка камеры, непременно возникнет вопрос: почему в ячейку сумку положил один человек, а взяли двое других. Вот тебе и мотив для убийства. – Что ты заладила? Убийство, убийство… Он как-то сам умер. Уж быстрее бы Сизова нашли, мы бы узнали, отчего он преставился. Давай их закопаем, – заявила она. – Кого? – Не кого, а что. Деньги. Представь, что мы их назад вернули. А на самом деле закопаем в садике. Пусть полежат. – Это не одно и то же. – Почему? Если мы сейчас вернем их в «Рондо», вопросы все равно возникнут. Чего это мы бегаем с сумкой туда-сюда. – Зато не будет мотива для убийства. – Знаешь, что я тебе скажу: честный человек сумки с бабками не прячет. – Совершенно с тобой согласна. – Я сейчас о Сизове. Он ревизии боялся. Скорее всего, деньги эти спер. – И что в этом для нас хорошего? – Вполне вероятно, что на эти денежки были еще претенденты. Вот они Сизова и отравили. Только яд подействовал не сразу, и он успел к нам притащиться, чтоб ему… В подвале есть банки. Спрячем деньги в них и закопаем под боярышником. До лучших времен. – До нашего освобождения, хочешь сказать? – Идем в подвал, – прорычала она. Следующие полчаса мы были очень заняты. Принесли из подвала банки, потом искали крышки, раскладывали по банкам купюры. Наконец, очам моим предстала сюрреалистичная картина: на кухонном столе литровые банки, только вместо огурцов в них пачки денег. – Надо поторопиться, – заволновалась Клавдия. И мы пошли закапывать банки. Ночь выдалась безлунной, фонарь мы включать не стали. В полной темноте Клавдия принялась орудовать лопатой, я помогать ей категорически отказалась. Банки мы распределили вдоль забора на расстоянии метр-полтора друг от друга. Подружка сочла, что выкопать несколько маленьких ямок разумнее, чем одну большую. И следы своей деятельности легче замаскировать.