Тут голова у меня опять «поплыла», поэтому, пожав американцу руку, я закругляясь, сказал: – Скоро стемнеет, так что не будем терять времени. Удачи тебе, Фрэдди Говард! И дай бог пережить эту войну без потерь! Сержант, если и удивился, услышав упоминание о боге из уст советского офицера, то вида не подал, а просто козырнул и побежал в сторону разбитого «виллиса». А я скомандовал остальным: – Жан, Гек, «мутные» «языки» пусть сидят в «додике», остальных пленных – в автобус. Сами остаетесь там же. Змей, помоги Говарду. Чуть позже, убедившись, что все указания выполнены, махнув на прощание рукой американскому сержанту, крикнул: – По машинам! И мы поехали дальше. На этот раз дорога прошла без приключений, только когда подъезжали к штабу армии, я чуть не выпал из «ГАЗика», на секунду потеряв сознание. А еще через минуту, видимо, окончательно вырубился, так как неожиданно сильно потянуло в сон, и глаза сами собой закрылись… Глава 11 Открыл глаза уже в госпитале. Во всяком случае место, где я лежал, идентифицировалось сразу и без проблем. Даже не по мягкости подушки и не по чистоте палаты, а по всепроникающему запаху карболки. Приподнявшись, огляделся. Палата была маленькая, на четырех человек. Две койки стояли пустыми, а еще на одной кто-то лежал, накрывшись с головой. Осторожно сев, я прислушался к себе. Не тошнит, голова не кружится… Попробовал пошевелить перевязанной рукой. Больно, но терпимо. Правда, когда начинаешь ее поднимать, то боль становится резкой. Ну да ладно, я не воробей, чтобы крыльями махать… Увидев под койкой тапочки, надел их и шагнул к вешалке, на которой висели два коричневых больничных халата. Накинув один из них себе на плечи, вышел в коридор и сразу столкнулся с медсестрой, которая несла на подносе несколько шприцов. Увидев меня, девчонка ойкнула и, улыбнувшись, сказала: – А я к вам как раз иду. Укольчики надо ставить. Так что пойдемте обратно, в палату. Вдохнув, я повернулся назад и, укладываясь гузкой вверх, глядя, как она раскладывает блестящие причиндалы на тумбочке, шепотом спросил: – Давно я здесь? Сестричка, оглянувшись на спящего соседа, так же шепотом ответила: – Вас вчера вечером привезли. У нас как раз окно было, поэтому сразу прооперировали. И пулю достали, и артерию зашили. А вы что, не помните? Ведь в сознании были, перед тем как вам наркоз начали делать. Я покачал головой: – Не помню… – Такое тоже бывает. С этими словами она вогнала мне первый укол. Я, ожидая гораздо большего, радостно сказал: – А у вас рука легкая! Девчонка, протирая спиртом другую ягодицу, кивнула: – Все так говорят. Даже Григорий Иванович. – И тут же пояснила: – Это наш заведующий отделением. Дождавшись, пока она введет лекарство, я задал наиболее интересующий меня вопрос: – А как в Берлине? Что говорят? – Наши вышли к Шпрее. Бои идут по всему периметру. Немцы массово сдаются в плен. А еще говорят, что Гитлер убит! Я подпрыгнул: – Да ну! По радио прямо так и заявили?! – Нет, – сестренка, укладывая меня обратно, пояснила: – Это связисты рассказали из штаба армии. И я им – верю! Господи, неужели все закончится? Неужели… Но договорить она не успела, так как в дверь в палату открылась и появился Гусев. Увидев меня, он хохотнул: – Ага, очухался! И, конечно, сразу затребовал к себе самую красивую девушку госпиталя! – Не ори, человека разбудишь! Серега, глянув на вторую занятую койку, тут же сбавил тон и, извинившись, елейным голоском поинтересовался: – А как зовут эту прекрасную незнакомку, которая своими восхитительно нежными руками делает укол? Сестричка фыркнула и покраснела, а я ответил за нее: – Старый ты козел! Дома две жены, три любовницы, пятеро детей, а все туда же! Командир от возмущения не нашелся, что сказать, а медсестра, незаметно мне подмигнув, собрала шприцы и сказала: – У вас капельница в семнадцать часов, так что можете пока прогуляться по внутреннему двору, только недолго, а то вам еще вредны нагрузки. Гусев, глянул ей вслед и, подождав, когда за сестричкой закроется дверь, обиженно сказал: – Сам ты – козел! А вдруг это моя судьба? – Твоя судьба должна быть минимум лет на пять постарше! Ты лучше скажи, что это за слухи, будто Гитлера ухлопали? И вообще, что сейчас в Берлине творится? Серега, посмотрев на моего соседа, предложил прогуляться и, после того как мы вышли на утопающий в зелени двор, ответил: – Информация насчет фюрера пока не подтверждена, но весьма правдоподобна, так как сегодня утром к нашему командованию обратились люди, назвавшие себя новым правительством нацистской Германии. Обратились с просьбой о перемирии, аргументируя свою просьбу тем, что фюрер мертв, и им необходимо время для решения организационных вопросов. Мы, разумеется, отказали, пояснив, что в данном случае приемлема только безоговорочная капитуляция. А антифашисты со своей стороны утверждают, что в рейхсканцелярию они смогли пронести бомбу, которая и убила Гитлера и Геббельса. Обалдев от подобных известий, я решил оставить на потом вопрос по поводу нового правительства и спросил: – Так, а теперь подробнее – что за антифашисты и откуда они там взялись? Понятно, что к этому «царская морда» руку приложила, но Гельмут без поддержки военных ничего бы не сделал. Так кто там за главного у этих повстанцев сейчас? Роммель? М-да, хотел блеснуть своим логическим мышлением, поразив командира потрясающей дедукцией, но из этого ничего не вышло, так как Серега, усмехнувшись, ответил: – Роммель на подхвате был. А начал восстание генерал Ридель. – Епрст! А это кто такой? – Командующий ПВО Берлина. Там ведь зенитчиков до хрена и больше окопалось. Вот их командир и соблазнился нашим предложением… А так как, в отличие от СС, солдатам частей ПВО никакие особые репрессии не грозили, они в большинстве своем пошли за командиром. Поэтому, когда Ридель отдал приказ блокировать четыре основных склада с боеприпасами и никого к ним не подпускать, это приказание было выполнено. – Ого! И что, пэвэошников оттуда не выбили? Да эсэсовцы бы по ним прошлись и не заметили! – Не успели. Наши очень быстро продвигались. И ты учти, что восставшие ведь тоже не сразу начали стрелять куда попало. Захватив склады, они просто заворачивали транспорт, пришедший за боеприпасами, назад. Говорили, что у них есть какой-то свой приказ относительно очередности отгрузки. Водилы, вернувшись обратно на пустых машинах, докладывали об этом начальству. Начальство начинало разбираться, чей это был приказ и как его отменить. Да ты как будто сам этого армейского бардака не знаешь? В общем, пока суть да дело, склады отошли под наш контроль, благо еще они на окраине располагались. Так что обороняющийся гарнизон сейчас на голодном пайке. Но самое главное, что две из трех зенитных башен тоже подчинились приказу Риделя. А это, знаешь, какие узлы обороны! – Знаю, я аэрофотоснимки видел… – Вот, поэтому и объяснять не надо, как много крови они могли нам попортить. Закурив предложенную Серегой папиросу, я спросил: – И когда, думаешь, фрицев в городе дожмут? Тот, как будто ожидая этого вопроса, уверенно ответил: – Два дня – максимум. А потом все – капут войне! И вильгельмсхафенскую группировку штурмовать не придется, а то они там так в землю зарылись, что не выковыряешь. – А вдруг к ним кто-нибудь из немецкого руководства попадет, кто на себя власть примет? Тогда ведь придется ковырять? – Так в Германии сейчас новое правительство, которое только и думает, как бы поизящнее сдаться! А все остальные более-менее значимые фигуры заняты исключительно спасением своей жизни. Да! Ты же не в курсе, кого вы захватили! Там среди пленных один себя за рядового Грубера выдавал, а оказался бригаденфюрером Отто Каммлером! Несколько секунд я вспоминал, кто это такой, а вспомнив, удивился: – Фигассе! Зам Гиммлера, курирующий вопросы «оружия возмездия»? – Он самый! Каммлер, еще когда наши войска только приступили к блокаде города, быстренько выправил себе документы и рванул из Берлина. Вот и смотри, если уж люди такого ранга бегут, то о чем можно говорить… А вообще – готовьте дырочки! Я за этого Каммлера уже представление на всех написал! Я рассмеялся. – Опять Иван Петрович будет говорить, что мы орденские документы выправляем еще перед тем, как «языка» взять! – И тут вспомнив вопрос, забытый из-за Берлина, Гитлера и выяснения личности антифашистов, поинтересовался: – А с семьей Кравцовых что? Я ведь, когда мы к штабу армии подъезжали, сомлел окончательно… У них все нормально? Гусев кивнул: – Более чем. Сегодня утром по личному распоряжению Тверитина их спецрейсом в Москву отправили. Они все твоим здоровьем перед отлетом интересовались, но я сказал, что операция прошла нормально и через пару недель ты как новенький будешь. – Жалко, попрощаться не успел… Серега пихнул меня в здоровое плечо: