– Всех. Отца, мать, жену, дочку… Всех – одной бомбой, в январе сорок второго. Так что, товарищ подполковник, приказ я буду исполнять неукоснительно… – М-да… лютый ты, сержант. Ну да тебя понять можно, поэтому поступай как знаешь, а мы поехали. Кивнув своим бойцам, я направился к машине и только вышел к дороге, как за кустами раздалась короткая очередь. Не оглядываясь, сплюнул и, запрыгнув в джип, скомандовал Витьке: – Поехали. Любопытный Пальцев, порычав стартером, завел машину и поинтересовался: – Что, товарищ командир, патрульные бандитов порешили? А сколько их было? – Трое. Машина как раз в этот момент проезжала прореху в придорожных кустах и водитель, глянув влево, удивленно спросил: – А откуда еще двое взялись? Глянув в ту сторону, я увидел, как «лютый» Мишанин пинками гонит к своей полуторке двух вполне целых малолетних налетчиков. Угу… вот почему мне очередь такой короткой показалась. Я уж подумал, что сержант совсем оскотинился и, выстроив смертников в рядочек, прошил им головы. А оказывается, он шлепнул только взрослого, но на пацанов рука так и не поднялась… Ну что, остается только порадоваться за мужика – невзирая на случившееся с ним горе, он человеком остался и, значит, после войны не сопьется, а там, глядишь, и жизнь себе по-новой устроит… Дай-то бог… Вот так и получилось, что ставший штабным Лисов тоже приложил руку к зачистке на подконтрольной территории. Гусев, когда я ему доложил о случившемся, только крякнул и высказался в том смысле, что не царское это дело уркаганов ловить, но потом добавил, что свинья везде грязь найдет, и, махнув рукой, отстал. А тем временем мужики вместе с ребятами террор-групп, как хорошие рыбаки во время нереста, продолжали тягать из альпийских лесов одну фигуру за другой. То ли фрицы, пробирающиеся тайными тропами в сторону нейтралов, рассчитывали на авось, то ли не думали, что горы можно перекрыть настолько плотно, но улов был постоянный. Пехота и НКВД на дорогах тоже снимали свой урожай, но нашим попадались прямо-таки штучные экземпляры. Вон, например, вчера отловили четверых «ходоков», один из которых оказался первым замом Крихбаума, более известного как «Вилли К». А это вам не какая-то мелочь, это практически человек из верхушки четвертого управления РСХА. Такими темпами, глядишь, и до «папаши Мюллера» дело дойдет. Хотя группенфюрера, я думаю, отловить нереально. Остальные-то нацистские бонзы попали на свои должности будучи до переворота лавочниками, летчиками, художниками да разной профессурой, подпольной работы толком не нюхавшей. А Мюллер, он ведь бывший опер, и на «земле» проработал большую часть жизни. То есть профессионал. И так как опыт не пропьешь, то уходить он будет исключительно по своим каналам, игнорируя общеимперскую программу эвакуации. Это сработало в прошлой реальности, так наверняка он поступит и сейчас… Глава 7 А еще через три дня я со всего размаха вляпался в другую историю. Точнее, по образному выражению Гусева насчет «свиньи и грязи», в очередной раз нашел свою обширную лужу. И все из-за гипертрофированной бдительности и повышенной, блин, наблюдательности. Тогда, уже под вечер, возвращаясь из штаба армии наша колонна весело перла по практически пустой дороге, как вдруг с «УльЗиСа» охраны отчаянно принялись сигналить длинными гудками. Оглянувшись назад, увидел, что ребята почему-то здорово отстали, да и их машина как-то странно дымит. Приказав Пальцеву остановиться, я несколько секунд молча смотрел на внезапно возникшую суету возле остановившегося джипа, а потом озвучил свои мысли: – На подрыв не похоже. На обстрел тем более. А вот то, что у них с движком что-то приключилось, это к бабке не ходи. Ну-ка, Витек, сдай назад, узнаем, что там произошло. Палец мягко включил заднюю передачу и мы, покатившись обратно, через несколько секунд оказались на месте. Еще подъезжая, я услышал громкие непарламентские выражения, коими Бондарев «подбадривал» своего водилу, который уже прицеливался нырнуть под капот. Дыма, точнее говоря пара, при открытии капота стало гораздо больше, и я окончательно уверился в своем первоначальном предположении. А сержант, дождавшись остановки «ГАЗона», подскочил с докладом: – Товарищ подполковник, вот – встали. Двигатель закипел… Выйдя из машины, я буркнул: – Вижу, что встали, – а потом, подойдя к «УльЗиСу», за ремень выдернул расстроенного водителя, рявкнув: – Ну куда ты лезешь? Сейчас ведь паром ошпарит! Ты хоть бы тряпку взял… Стриженный пацан, уши которого малиновыми локаторами торчали из-под пилотки, виновато кивнул и, не поднимая головы, метнулся к ящику с ЗиПом, а Бондарев крикнул ему вдогонку: – Не суетись! – И после этого, уже обращаясь ко мне, извиняющимся тоном добавил: – Васнецов с утра в санчасть попал – спину ему прихватило, а так как все нормальные водители в разгоне, зампотех нам этого салагу из пополнения за руль посадил. Боец вроде нормальный, но неопытный. Да и я сам больше виноват – не уследил. – Движок хоть не заклинил? – Никак нет. Вовремя остановились. А так – скорее всего ремень вентилятора ослаб, поэтому и закипели. Тут еще и дорога в горку постоянно идет… Пока сержант объяснял ситуацию, Пальцев, который был года на два старше лопоухого водителя и на целую войну мудрее, уже открутил крышку радиатора и, ловко отскочив от взметнувшейся вверх горячей струи, принялся руководить ремонтными работами. Глядя на развернувшееся передо мной действо, я закурил, а потом, кинув взгляд на часы, принял решение: – Палец, завязывай с этим делом и садись за руль. Сами пусть разбираются, а мы поедем. Тут заволновался Бондарев: – Товарищ подполковник, так нельзя! Куда же вы без охраны? Разрешите, я троих здесь оставлю, а сам с двумя бойцами с вами поеду? Секунду подумав, я кивнул и уже направился к своему «ГАЗону», как восторженное «ух ты!», произнесенное Витькой, привлекло мое внимание. Вопросительно глянув сначала на Пальцева, а потом проследив направление его взгляда, увидел, как к нам, сбрасывая скорость, неторопливо приближается сверкающий черным лаком «Мерседес 540 К». Вот уж действительно – «ух ты!». Вообще, на кабриолетах такого класса раскатывали исключительно высшие германские бонзы да крупные промышленники. Теперь, конечно, в виде трофея она могла достаться кому угодно, но тут тоже есть свои правила. Даже комдиву, усевшемуся в подобный лимузин, могли попенять на личную нескромность. В смысле – мягко попенять и ненавязчиво отжать шикарную бибику в пользу более высокого начальства. Хотя могут быть свои нюансы. Вон, например, как сейчас… «Мерс», медленно прокатывающий мимо, позволил разглядеть сидящего в нем полковника, который, мазнув нас, толпящихся возле своих вездеходов, мимолетным взглядом, равнодушно отвернулся и что-то сказал своей спутнице с погонами младшего лейтенанта. Хм… морда у полковника незнакомая, а я ведь уже со многими штабными хоть мельком, да пересечься успел. Правда не со всеми – в основном все-таки с начальниками особых отделов дела имел. Так что военный в лимузине может быть кем угодно, вплоть до начпо дивизии или зампотыла армии. И судя по фигуристой мамлейше, а также одиночному «цундаппу»[7], катящему за «мерсом» в виде охраны, выезд у полковника сугубо неофициальный. Небось, в Баден-Баден решил барышню свозить, поразив размахом ухаживаний. И машину он мог под это дело мог просто одолжить, что в общем-то объясняет столь небольшое звание пассажира. Хотя какая мне разница, кто он и куда едет? Поэтому, проводив взглядом набирающий скорость кабриолет и выбросив ненужные мысли из головы, я, пихнув продолжающего восторженно причитать Пальца, приказал: – Грузимся и поехали! Но Витька, вместо того чтобы сесть за руль, ответил: – Товарищ командир, «додик»[8] ведь, считайте, уже на ходу. Крапивин просто жалюзи радиатора не открыл, вот и закипел. Минут через пятнадцать остынет и двинем. А то там впереди «тягун»[9] длинный, да и «козел» мой, он ведь тоже не трактор, такую толпу возить… Угу, понятно… Пальцев, как настоящий водила, над своей «ласточкой» трясется и всячески ее оберегает от излишних нагрузок и потрясений. С другой стороны, если Витек говорит, что через четверть часа поедем, то значит, так оно и будет. Поэтому, кивнув ему, я ответил: – Хорошо. Но учти – если опять закипит, то ждать уже никого не будем. Обрадованный Палец зачастил: – Никак нет, товарищ пол… подполковник, больше не закипит! Я Крапивину уже по этому поводу навтыкал, в смысле – проинструктировал. Только быстро ехать не надо и все будет нормально. Тут ведь почему так получилось… Не слушая обрадованного водилу, я махнул рукой и дал команду «оправиться». Потом все дружно оросили придорожные кусты, перекурили, и через пятнадцать минут наша колонна потихоньку двинулась в сторону фольварка. Километров через пять встретился передвижной пост – трое солдат, лейтенант и сержант с палочкой регулировщика. На нас они не обратили никакого внимания, поэтому и мы проехали без остановки. Проехать-то проехали, только вот после этого КПП во мне начала шевелиться какая-то заноза. Но обдумать, что именно зацепило мое внимание, я не успел, так как Витька принялся комментировать увиденных патрульных: – Вот, обратите внимание, товарищ подполковник, – как только кто-то из старших командиров едет, так они делают вид, что на дороге вообще никого нет. А в одиночку им попадешься, так сразу начинают душу мотать – и путевой лист проверяют и все остальные документы. А то и машину обшманать могут. – Работа у них такая… – Ага – работа! Тот, который в люльке сидел, так заработался, аж уснул! А лейтенант ихний и в ус не дует, что подчиненный нагло дрыхнет у всех на виду! Нечипоренки на них нет – он бы этих гавриков научил службу тащить! А то только и могут, что нашего брата гонять… Палец еще что-то говорил, но я уже не слушал, так как, похоже, определил, с чем связана моя заноза. Что-то мне в мотоцикле не понравилось. И это «что-то» вовсе не касалось спящего солдата, хотя такое поведение тоже довольно странно. Просто в моей команде разведчиков специфика отношений была совершенно другая, а Витька вон сразу обратил внимание на спящего. Ну еще бы – попробовал бы кто-то из солдат обеспечения задрыхнуть на глазах у Нечипоренко, тот бы разгильдяя высушил до звона. Стоп, что-то меня не туда понесло… Мало ли какие отношения между патрульными? Может, тот боец выполнял какое-то задание своего командира и теперь законно отдыхает? Хотя почему тогда не в кузове «студебеккера», который стоял на левой обочине? На лавочке ведь удобнее кемарить… Так, подумаем еще раз. Спящий ни при чем. Что было не то в байке? Ведь вначале, пока Пальцев мысль не сбил, я начал думать именно про мотоцикл. Хм… прикрыв глаза, вспомнил, как мы проезжали КПП. Вот я глянул налево – в поле зрения попал «студер» без тента, а возле него лейтенант и сержант с двумя бойцами. Но смотреть в ту сторону было неудобно, так как обзор перекрывал мой водитель, и я повернул голову направо. Там, рядом с «цундаппом», находился еще один солдат. Стоял возле люльки, в которой спал какой-то сержант. Спал, натянув на нос пилотку и опустив голову на грудь. Сам мотоцикл был чистенький, с новеньким номером… И тут до меня дошло: – Номер! Витька от моего вопля испуганно подпрыгнул и, прервавшись на полуслове, спросил: – Какой номер? – Вот именно – какой! Тормози! Палец нажал на тормоз, а я взволнованно проговорил: – Помнишь, «мерс», что нас обогнал? А за ним шел мотоцикл с охраной. – Конечно помню. Черный, пятьсот сороковой «туренваген». Не машина – мечта! – Отставить машину! Я не про нее говорю. Номер на мотоцикле сопровождения помнишь? Пальцев удивился: – А разве он у него был вообще? Блин! Вот и интересуйся посторонним мнением после этого! Вообще, номера на автомобилях в армии появились года полтора назад. До этого как-то обходились без знаков регистрации. А на мотоциклах очень часто до сих пор без них мотаются. Особенно на трофейных. Но у этого, конкретного, номер был! Б-0-543. Причем один и тот же, что у того, который сопровождал «мерседес», что у стоящего на КПП. А это значит – я видел один и тот же «цундапп». С одной стороны, вроде и что тут такого? Мало ли куда ехал тот полковник? Да и цель поездки мне вовсе неизвестна. Возможно, он сам приказал своей охране на посту оставаться? А если мотоцикл вообще к его охране не относился и ехал по своим делам? Может, «цундапп» приписан к транспорту патрульных? Хм… в принципе это объясняет и спящего в нем солдата. Тот, выполнив приказание командира, вернулся к своим и с разрешения того же командира отдыхает после выполнения задания. – Товарищ подполковник, что случилось? Ага – это Бондарев подошел поинтересоваться причиной остановки. Вместо ответа я поднял палец вверх, показывая, чтобы он не отвлекал, а сам напряженно просчитывал ситуацию. Нет, с одной стороны – все нормально, все в порядке, Ворошилов на лошадке. Но вот позавчера я общался с Женькой Малеевым – особистом из шестой ударной. Уже после совещания, когда мы с ним просто трепались, обсуждая последние новости, он рассказал занимательную историю. Мол, за последнюю неделю произошло несколько странных происшествий, связанных с нападениями на автотранспорт. Один раз исчез лейтенант – вестовой начпо восемнадцатой армии. Грешили на «Вервольф» или недобитков, прячущихся по лесам. Особенно после того, как нашли трупы пропавших. Но была странность – водитель был зарезан, вестовой был застрелен из нагана, а сама машина исчезла. Можно, конечно, допустить, что во время перестрелки «хорьх» остался на ходу и вороги просто воспользовались колесами, чтобы быстро уйти с места преступления. Но это допущение разбивается о способ убийства. Не из револьвера же машину обстреливали? И даже если предположить такое, то застрелен должен был быть именно водитель, а не вестовой. В принципе версий было много, вплоть до того, что лейтенант сам захотел порулить шикарной тачкой и сел на водительское сиденье. Это, кстати, и объясняет пулевое ранение именно у него. Только вот вопросов все равно остается масса. Потом пропал водитель командира восемьдесят девятой истребительно-авиационной дивизии. Вместе с машиной. К слову сказать – спортивной «Альфа-ромео». Ни машину, ни водилу пока так и не нашли. А апофеозом стал случай, когда сперли «Майбах Цеппелин» командарма Васютина. Сам Васютин убыл в войска, а его трофейным лимузином воспользовался майор из автослужбы. Как выяснило следствие, он это делал не в первый раз, так как завел себе бабу в комендатуре. Приехав к своей пассии, он, как обычно, поставил машину во дворе и удалился предаваться плотским утехам. Неизвестно, как там протекали утехи, но утром, не обнаружив «майбаха», этот недоделанный Ромео начал вопить кастрированным бизоном. Только вопли делу не помогли – машину никто больше не видел. А свидетели показали, что незадолго до начала комендантского часа в «майбах» по-хозяйски уселся какой-то капитан и спокойно укатил. Наглого капитана активно ищут, но Женька, сплевывая табачные крошки, попавшие на язык, тогда заметил: – Знаешь, я ведь опером в угро до войны был. А там чутье и интуиция очень ценились. Так вот, может, ты будешь смеяться, но это самое чутье мне подсказывает, что немцы тут ни при чем. Ни диверсанты, ни окруженцы. Такое впечатление, что все эти случаи взаимосвязаны, и нападавшие охотятся не за «языками», а именно за машинами. В принципе его вывод для меня не был слишком уж удивителен. В мое время за дорогую тачку прибить могли кого угодно. Но то в мое время и при налаженной системе краж. А сейчас подобный способ заработка мне показался чересчур авангардным. Сразу возникало несколько вопросов: во-первых – кто этим занимается? Явно ведь не немцы, особенно если вспомнить личность угнавшего «майбах». Во-вторых – если не немцы, то кто тогда? Ну не армейцы же с уголовными наклонностями в банду сбились? Нет, в нашей армии, конечно, могут спереть что угодно, только это в основном касается продуктов и шмоток. А машины… куда их девать? В Союз гнать? Вариант, конечно, имеет право на существование, но одно дело просто угон, и совсем другое – угон с мокрухой. За это – моментальная вышка. Да и тачки чересчур эксклюзивные, просто так их через всю Европу не протащишь… Нет, если уж появилась какая-то таинственная банда, то им гораздо проще угнать грузовик с продуктами. Его даже далеко перегонять не придется – разгрузил и в ближайшее озеро машину скинул. А в голодной Германии с продажи продуктов из этого грузовика озолотиться можно… Приблизительно эти мысли я и высказал Малееву. Тот вздохнул: – Вот и командование так же считает. Поэтому мы сейчас активно разрабатываем версию о немецких диверсантах. Но ты пойми – не сходится! Зачем диверсам так подставляться? Какой толк им от захвата настолько приметной машины? Да и пленных они не трясли. Ни на водителе ни на порученце следов экстренного потрошения не было. Их просто убили. Плюс все действия происходят на довольно ограниченном участке, что для диверсантов совершенно нехарактерно. У них ведь как – атака и молниеносный отход из района. А эти на одном месте крутятся… – Ну хорошо, хорошо. Сам-то как думаешь? Ведь для твоей версии надо, чтобы у этих угонщиков была разветвленная сеть осведомителей. Да и как быть с их национальной принадлежностью?