Рядом с холщовой сумкой лежало несколько видов оружия: два ножа, пистолет, помповое ружье и, если он не ошибался, садовые ножницы на полиэтиленовом пакете, в котором плескалась кровавая жидкость. Прежде чем он успел протянуть руку, его силой развернули. – Не трогай! – пригрозил ему Бенни. – Но что это значит? – Марк указал на багажник, крышку которого его брат пытался закрыть обеими руками. – Да, что это значит? Какого хрена вы затормозили, говнюки? – закричал за ними мужчина в спортивном костюме. – Что за дерьмо? Вдалеке, со стороны Потсдамерплац, послышалась полицейская сирена. – Сматывайся, я все улажу, – сказал Бенни и захлопнул крышку. Марк уставился на помятый багажник машины. – Я тебе позже все объясню. Сейчас нет времени. Бенни посмотрел на перекресток, куда повернул «вольво», прежде чем движение на нем было парализовано аварией. – На Фридрихштрассе всегда пробки. Может, ты их еще нагонишь. Его брату пришлось повторить это еще раз, прежде чем Марк вышел из оцепенения и продолжил погоню – теперь уже пешком. 57 Бежать ему пришлось недолго, вскоре он ее увидел. Сандру. Водитель «вольво» высадил ее и поехал на подземную парковку кварталом дальше, над въездом в которую светилось табло, информируя, что имеется триста семнадцать свободных парковочных мест. Сандра ждала у светофора. На ней было бежевое зимнее пальто с искусственным меховым воротником, и она упиралась руками в бока, как будто у нее болела поясница. Или живот был слишком тяжелым. Марк направился к ней и, когда преодолел полквартала, увидел, как на электронном табло подземного гаража число сменилось на триста шестнадцать. «Что она здесь делает? И кто ее сюда привез? Неужели Константин?» На светофоре загорелся зеленый свет для пешеходов, и Сандра зашагала через дорогу. Она не торопилась и на ходу искала что-то в своей слишком большой сумке. Ее волосы колыхались при каждом шаге, и Марку казалось, что он чувствует запах ее шампуня, хотя между ними оставалось еще как минимум пятьдесят метров. – Сандра, – позвал он, но лишь два подростка, вышедшие из магазина сотовой связи, посмотрели в его сторону и сделали несколько насмешливых комментариев. Он прижал руку к ноющему боку, не в состоянии идти дальше, попытался отдышаться, и тут понял, куда направлялась Сандра. Она идет за покупками. Конечно. Ведь роды совсем скоро. Витрина детского бутика на противоположной стороне дороги уже была по-зимнему украшена. Снежная пушка распыляла жирные искусственные хлопья над выставленными манежами и детскими колясками, а перед входом огромный снеговик в розовых ползунках привлекал покупателей. Сандра замедлила шаг и была теперь совсем близко. Марк протянул руку, хотел коснуться ее волос, провести пальцами по бугорку на затылке, который он всегда массировал, когда у нее была мигрень. Он хотел прижать ее к себе и заглянуть в глаза, в которых найдет ответы на все свои вопросы. Но в итоге он лишь постучал ее по плечу и окликнул по имени. Громче, чем собирался, хриплым чужим голосом: – Сандра! Она обернулась. В первый момент еще пыталась совладать с собой. Не знала, что лучше – улыбка или приветствие. Но испуг одержал верх, уголки ее губ дернулись, и Марк буквально услышал ее мысли. «Чего он от меня хочет?» Она отступила на шаг и открыла рот, но и в итоге первое предложение произнес Марк: – Извиняюсь, извиняюсь. Он поднял руки. Женщина, которая не имела ни малейшего сходства с Сандрой, лишь испуганно помотала головой. – Нет, я не… – запнулся Марк и указал на сумку, которую прижимала к себе слишком старая и слишком ярко накрашенная блондинка. – Я обознался, мне очень жаль. И остался стоять. Она попятилась и, лишь оказавшись на безопасном расстоянии от незнакомца, развернулась. Марк уставился ей вслед, еще раз извинился, когда она в последний раз взглянула на него через плечо, одарив взглядом, которым обычно смотрела на попрошаек и бездомных. Не обращая внимания, прошла мимо детского бутика и смешалась с группой японских туристов, которые как раз выходили из автобуса на Фридрихштрассе. – Очень жаль, – прошептал Марк в направлении, в котором исчезла незнакомка, как выпавшее из памяти имя. Очень жаль. Он посмотрел вниз, заметил, что стоит в луже из растаявшего снега, взглянул на свои мокрые дрожащие пальцы, которые больше не слушались его. Марк ощутил недостаток сахара в крови, но голода не чувствовал. Он был до смерти уставшим, но одновременно возбужденным, как после чашки кофе на голодный желудок. И ему хотелось плакать. О своей жене, о своей жизни, о самом себе, но вентиль не открывался. «Я теряю рассудок». Он впервые сформулировал эту мысль как утверждение, а не как вопрос. Затем зажмурился, закрыл лицо руками, и ему было абсолютно все равно, что думали прохожие, натыкавшиеся на него. Возможно, их и не было вовсе? Возможно, он не стоял с закрытыми глазами на тротуаре и не слышал какофонию большого города? «Может, я лежу в кровати в какой-то клинике? И рядом со мной стоит не паркомат, а капельница; на мне не джинсы, а катетер, и шум уличного движения – просто звуки аппарата искусственного дыхания?» Марк боялся открывать глаза. Он опасался самого худшего – правды, которая разоблачит его жизнь как ложь. Наконец он пересилил себя и запрокинул голову, как ребенок, который пытается поймать языком снежинку. Благодаря этому первый шок был не таким сильным, потому что облака на сером небе отвлекли его сначала от строительных лесов. Но потом заколыхался брезентовый навес, который ветер прижимал к зданию. Это невозможно! Осознание сдетонировало и вызвало внутреннее землетрясение. Марк зашатался, хотя и не двигался. Медленно, словно в шее действительно был осколок, он повернулся вокруг своей оси. Сканируя все, что его окружало, как стереоскопическая камера, и записывая информацию, что лишь усилило смятение. Он видел детский бутик, фирму по аренде машин, книжный магазин, специализирующийся на медицинской литературе, въезд в подземный гараж, рядом с которым на ветру раскачивался надувной телефон – реклама магазина сотовой связи. Он помнил все эти детали, которые вчера уже наблюдал в другой перспективе. Когда стоял у писсуара. На седьмом этаже. И потом, когда круг замкнулся и он снова вернулся на исходную позицию, когда Эмма осторожно положила руку ему на плечо, Марк обнаружил последнее доказательство. Он увидел полированную латунную вывеску с неброским названием психиатрической клиники, которая находилась внутри здания: «Клиника Бляйбтроя». Она снова была на месте. И он стоял прямо перед ее роскошным входом. 58 Она заметила это в тот же момент, но отреагировала быстрее. Марк почувствовал, как рука, только что лежавшая у него на плече, опустилась. В следующий момент он увидел спину Эммы. Она шла к вращающейся входной двери клиники. При этом осторожно переставляла ноги, словно следуя гипнотическому приказу. – Эмма, нет! – хотел крикнуть Марк, но было уже поздно. Рядом с вращающейся дверью открылась стеклянная боковая дверь, и двое мужчин с пачкой сигарет и зажигалками в руках вышли на холод. Эмма протиснулась мимо них и успела заскочить внутрь до того, как дверь снова захлопнулась. У Марка не оставалось выбора. Он последовал за ней. На первый взгляд холл комплекса напоминал зону регистрации в аэропорту. Красный ковер вел к алюминиевой стойке, за которой молодая женщина в красной униформе ждала посетителей. Она разговаривала с седым мужчиной, который стоял перед ней с кофейной чашкой в руках. Классическая музыка создавала приятную атмосферу. – Это действительно теперь не ваша задача, господин профессор, – услышал Марк голос молодой женщины, когда медленно подходил к Эмме. Она остановилась на середине пути, в десяти метрах от стойки, и посмотрела наверх. Как сама клиника, так и лобби были образцовым примером расточительства пространства и энергии. Атриум доходил до четвертого этажа, лишь там начинались офисные помещения. Стеклянные стены создавали впечатление, что ты стоишь в гигантском аквариуме, из которого спустили воду. Каждый шаг эхом отдавался от потолка и стен, как в церкви. – Эта штука опять барахлит, вчера мы даже не могли выйти в Интернет, – продолжала заливаться дама с ресепшен и указала на монитор компьютера. Ни она, ни ее собеседник их с Эммой еще не заметили. – Нам нужно уйти отсюда, – прошептал Марк и взял Эмму за руку. Та была холодной и влажной. – Я же тебе сказала. Она здесь. Клиника не исчезла. Эмма была слишком возбуждена, чтобы понизить голос: – Они назвали тебе неправильный адрес, Марк. Они хотели заманить тебя к тому строительному котловану. Как раз об этом они спорили, когда я подслушала их разговор. Она говорила все громче, и это наконец привлекло внимание блондинки за стойкой. – Я могу вам помочь? – пропела она. Седой мужчина тоже обернулся. В его взгляде промелькнуло легкое раздражение, что ему помешали флиртовать с блондинкой лет на сорок моложе его самого. Но недовольство сохранилось лишь до тех пор, пока кофейная чашка, выпавшая у него из рук, не разбилась о мраморный пол. – Слава богу, – задыхаясь, закричал он, и в его голосе прозвучали одновременно удивление и облегчение. Затем он схватился за свой мобильный: – Фрау Людвиг вернулась. Я повторяю. Фрау Людвиг… Марк сильнее потянул Эмму за руку, но она словно вросла в землю. Он не мог сдвинуть ее с места ни на миллиметр.