Он сделал глоток, хотя таблетка еще шипела на поверхности стакана. На шкале от «белого» до «огненно-красного» его боли как раз перешли в фосфоресцирующую зону. «Или…» Тонкий одноразовый стаканчик разломился у Марка в руке, когда ему в голову пришло еще одно возможное объяснение. «Или это не он, а Сандра участвует в программе Бляйбтроя и больше ничего не помнит». Он бросил сломанный стаканчик на пол, открыл дверь и вышел в узкий проход между ванной комнатой и шкафом, который вел в спальную зону. Он должен был обязательно спросить Эмму, знает ли она что-нибудь о его жене. Возможно, она слышала, что Сандру тоже включили в эту экспериментальную программу. Хотя это и вызовет миллион новых вопросов, но хотя бы объяснит ее местонахождение в последние недели и поведение. Номер был таким маленьким, что открытая дверь шкафа мешала ему выйти из ванной в коридор. Марк уже собирался закрыть ее, как услышал свое имя, и страх неожиданно сковал его. – Марк Лукас. Я нашла его, – прошептала Эмма. – Я сейчас в отеле «Тегель» на Бернауэрштрассе. Он затаил дыхание и посмотрел через узкую щель между открытой дверью шкафа и внешней стеной ванной комнаты. «Черт, что здесь происходит?» Сомнений не было. Эмма разговаривала по телефону. – Сейчас 23:39, я не знаю, смогу ли убедить его пойти со мной. Он отступил на шаг. Ее шепот стал еще тише, когда она проговорила: – Будет трудно завоевать его доверие. Он очень недоверчив, даже подозрителен. Последние слова стали сигналом. Не задумываясь о том, что он мог оставить в комнате, Марк тихо открыл входную дверь и выскользнул наружу. Яркое верхнее освещение выключили. В коридоре было темно, и Марку пришлось ориентироваться по тонким полоскам света, которые виднелись под некоторыми дверьми. «С кем говорила Эмма? Какую роль она играет в этом безумстве?» Лишь добравшись до лестницы, он решился побежать. Перескакивая через две ступени, он мчался вниз и едва не поскользнулся, когда на первом этаже хотел повернуть за угол к стойке ресепшен. – Вы все-таки здесь… – крикнул ему вслед ночной портье. Марк развернулся, продолжая бежать – уже спиной – в сторону выхода. – Это вы стучали в дверь? – Да. У нас проблемы с горячей водой, и мы хотели… Последних слов он уже не расслышал. Они остались за вертящейся дверью, которая выпустила его из отеля на улицу. «И что теперь? Куда сейчас?» К тому времени поток машин стал реже, и, кроме мужчины, который гулял со своим кокер-спаниелем, никого не было видно. «Куда мне идти? Без денег, без машины, без жилья… без воспоминаний?» Марк встал на краю дороги и посмотрел, как школьник, сначала налево, затем направо, в сторону временного строительного светофора. За ним мигала неоновая реклама отеля, вводя потенциальных гостей в заблуждение тремя приклеенными звездами. Часы на запястье Марка зажужжали, напоминая ему о жизненно важной необходимости: принять таблетки для осколка в затылке. Мужчина с кокер-спаниелем остановился рядом. Он был слишком погружен в телефонный разговор и не замечал, что его собака уже давно хотела сделать свои дела. Марк посмотрел наверх, на тонкую полоску света на четвертом этаже, проглядывавшую из-под опущенных жалюзи, за которыми находилась Эмма, и испугался, что забыл там свой телефон, но нашел его в кармане куртки. Он открыл телефон-раскладушку и решил пойти направо, потому что рассчитывал наткнуться на более оживленный перекресток и, возможно, станцию метро. Видимо, он случайно отключил сотовый после последнего разговора в такси, потому что дисплей был темным. Причина была не в аккумуляторе: как только он активировал телефон, на экране появилось поле для ввода пин-кода. После первого сигнала он еще думал, что опечатался. После второго сообщения об ошибке вспомнил о мужчине, на которого был зарегистрирован его номер. На имя Марка Лукаса! После третьей попытки он уже был уверен, что не знает кода замененной сим-карты. Он остановился, убедился, что за ним никто не идет, и вытер каплю с дисплея. «Неправильно введен пин-код. Телефон заблокирован». Уже вконец измученный, он прочитал вторую строчку автоматического сообщения об ошибке. И внезапно понял, что ему делать. 27 Мужчина походил не на охотника, а на загнанную жертву. Когда он говорил, его глаза беспокойно бегали, не в состоянии зафиксироваться на одной точке. Правда, в этом офисе и не было ничего достойного внимательного рассмотрения. Ни оклеенные фотороботами и картами местности стены, ни поцарапанные шкафы и пожелтевшая раковина справа от двери, ни анонимные принадлежности на одном из трех крошечных письменных столов, за которым они сидели друг напротив друга. Марк часто задавался вопросом, является ли дальтонизм одним из критериев отбора сотрудников в Главное управление, по крайней мере тех, кто занимается внутренним убранством. В полицейском участке района Веддинг вся мебель без исключения была выдержана в коричневых и охровых тонах, которых не найти в природе. Она имела такой же нездоровый вид, как и полицейские, которые здесь работали и бледный цвет кожи которых мало изменился за последние годы, как и краски интерьера. Марк знал этот полицейский участок. Будучи подростками, они с Бенни старались к нему не приближаться, что не всегда им удавалось. Однако, как сегодня выяснил Марк, одно дело сидеть в затхлом помещении и ждать своей очереди на дачу показаний в качестве преступника, и совсем другое – в качестве жертвы. Например, когда их схватили из-за драки после концерта, он не чувствовал себя настолько паршиво, как сегодня. К счастью, он всегда отделывался устным предупреждением, иначе записи в Центральном федеральном реестре поставили бы крест на его юридическом образовании. – Сразу хочу предупредить… – начал полицейский, который только что в облаке табачного дыма вошел в офис и представился как Филипп Стойя. – Сегодня здесь было достаточно психов, и у нас мало времени. Так что переходите сразу к делу. Что вы знаете о похищении? Марк удивленно наблюдал, как полицейский выдавил несколько капсул подсластителя в чашку с кофе. – Похищение? – переспросил он, и Стойя впервые взглянул ему в лицо. На мгновение Марку показалось, что он смотрится в зеркало, в котором отражаются только негативные черты. Усталые глаза, ввалившиеся щеки, мешки под глазами, настолько тяжелые, что могли бы оттянуть вниз всю голову. Марк представлял затекшие, онемевшие затылочные мышцы полицейского. У него самого они болели при каждом движении. Стойя вытащил из-под чашки газету и указал на первую страницу. «КОЛЛЕКЦИОНЕР ГЛАЗ ВЕРНУЛСЯ!» – кричал вчерашний заголовок над фотографиями двух детей. Марк вспомнил, что слышал по радио что-то о серии похищений. Какой-то сумасшедший воровал детей в возрасте от семи до двенадцати лет и давал родителям семьдесят два часа на поиски, после чего убивал своих жертв и вырезал им левый глаз. Пока еще ни разу не удалось освободить ребенка живым из лап «коллекционера глаз», а последний ультиматум истекал через несколько часов. – Нет, я здесь не поэтому, – сказал Марк. Теперь он понял, почему в 35-м полицейском участке даже в такое время царило оживление. По коридорам сновали сотрудники в форме и штатском, одновременно звенели многочисленные телефоны, а в зале ожидания стояло столько людей, что яблоку негде было упасть. Только офис пустовал – видимо, все следователи были на задании. Стойя вздохнул и посмотрел на вокзальные часы над дверью. – Извините, значит, меня неправильно проинформировали. Что вы хотите? «Я хочу заявить о преступлении. Точнее говоря, о заговоре». За время длительного ожидания Марк старался придумать подходящее начало, но так и не подобрал слов. Поэтому сейчас решил спонтанно ответить на все вопросы, что оказалось ошибкой. Потому что то, что он хотел рассказать, даже для его ушей звучало странно. Он мог бы проговорить будущий диалог сам с собой. «– Вы не можете попасть в квартиру? – Не могу. – Тогда почему вы обратились в полицию, а не в службу по вскрытию замков? – Потому что кто-то не открывает дверь изнутри. – Кто? – Моя погибшая жена…» Стойя нетерпеливо посмотрел на часы, всем своим видом давая понять, что в следующий момент встанет со стула, так что Марк нарушил молчание: – Я хотел бы заявить о преступлении. Затем он вкратце описал необъяснимые события, которые произошли с ним, и говорил все быстрее, по мере того как менялось выражение лица полицейского. От нетерпеливой скуки и удивленного неверия до нескрываемого скепсиса. Время от времени Марк сомневался, слушает ли его Стойя вообще, потому что тот вдруг взялся за компьютерную мышку и уставился на старый монитор-ящик. – О’кей… – произнес он, растягивая слова, когда Марк закончил. – Тогда у меня один-единственный вопрос. – Какой? – У вас они еще остались? – Что? – Таблетки, которые вы сегодня принимали. Стойя поднялся и подал знак молодому полицейскому в униформе, который как раз появился в дверях. – Послушайте, я знаю, это звучит абсурдно… – начал Марк, но Стойя с улыбкой поднял руку: – Нет-нет. Не волнуйтесь, я слышу подобное каждый день. Марк тоже встал. – Пожалуйста, не могли бы вы послать сотрудника ко мне домой, чтобы он проверил мою квартиру?