Марк схватил бумагу. «Этого не может быть». – Теперь вы понимаете, почему нам так важно поговорить? Марк кивнул, не отрывая взгляда от формуляра, который был полностью заполнен и оформлен на его имя. Больше всего его шокировала дата первичной заявки. Первое октября. День аварии. За четыре недели до того, как Марк отправил запрос в клинику Бляйбтроя. 24 Документ был похож на оригинал. Но прежде чем Марк успел удостовериться, не держит ли в руках фальшивку, в дверь постучали. Три стука, перерыв, и еще два. Ритм напоминал условный знак, но Эмма, казалось, никого не ждала. Она испуганно посмотрела сначала на дверь, потом на Марка. Быстро забрала у него формуляр. – Кто это? – беззвучно спросила она. Правый уголок ее рта дрожал. Марк пожал плечами. Еще четверть часа назад он и понятия не имел об отеле «Тегель». Откуда ему было знать, кто стоит за дверью, в которой даже не было глазка? Нужно было открыть ее, чтобы выяснить, кому и что от них нужно в такой поздний час. Вряд ли это был персонал; в этом сомнительном притоне не было ни обслуживания в номерах, ни мини-бара, который можно было пополнить. – Я посмотрю, – прошептал он, когда стук повторился. Тот же самый ритм, те же самые острые костяшки по ламинированному дереву. – Нет! – Эмма резко замотала головой и удержала его. Она так сильно рванула Марка к себе, что уткнулась носом в его левое ухо. – Вы не замечаете, что здесь происходит? – Нет. – Он попытался высвободиться. – Они ищут нас. – Кто? Бляйбтрой? Волосы Эммы защекотали ему щеку, когда она снова помотала головой: – Он не станет пачкать руки. Для этого у него есть люди. Ее веки начали сильно дрожать, мощные груди колыхались при каждом вдохе. – И поэтому мне нужны вы, – прошептала она срывающимся голосом. – Мне нужен свидетель, который докажет, что они с нами делают… Она приложила палец к его губам, и Марк случайно коснулся его языком. Но Эмма, похоже, не заметила этой ненамеренной интимности. – Какая чушь… – прорычал он. – …Свидетель, который задокументирует все последствия эксперимента. Мне одной никто не поверит. Марк энергично помотал головой и высвободился из ее хватки. Прежде чем Эмма успела запротестовать, он быстрым шагом направился к двери, снял предохранительную цепочку и повернул ручку. Слишком поздно. 25 На удивление ярко освещенный коридор был пуст. За исключением переполненной тележки с грязным бельем и автомата с напитками в конце узкого прохода ничего и никого не было видно. На мгновение Марк испугался, что Эмма тоже исчезнет, как только он вернется в комнату. Но затем услышал ее голос: – Мы должны уйти отсюда. Она вытащила из-под кровати чемодан, который казался слишком маленьким, чтобы вместить все разложенные по комнате документы. – Сначала успокойтесь. – Нет, сейчас не до этого. – Она почти кричала. – Вы не понимаете, во что мы влипли. – Верно, я вообще ничего не понимаю. А вы даже не пытаетесь мне объяснить. Эмма бросила чемодан на пустую половину кровати и вытерла рукой испарину со лба. Потом взглянула на часы. – О’кей, вот короткая версия: вы принимаете участие в программе амнезии, потому что должны что-то забыть. – Да, я знаю. Марк хотел рассказать ей о несчастном случае, который лишил его не только жены, но и неродившегося ребенка, но Эмма перебила его после нескольких фраз: – Нет, этого не может быть. – Почему? – Они не стали бы этим заниматься, если бы речь шла только о любовных страданиях. «Любовные страдания?» – Эй, это вам не какое-то неудачное свидание. Моя беременная жена погибла вместе с нашим будущим ребенком, и я в этом виноват. – Мне очень жаль. Я не хотела ранить ваши чувства. Но личная трагедия здесь абсолютно ни при чем. – Почему нет? Эмма попыталась расстегнуть заклинившую молнию чемодана. Марк пришел ей на помощь. – Вы представляете, сколько стоит экспериментальный ряд? Проведение, сопровождение, последующая обработка? Включая новую идентичность, речь идет о миллионах. Нет, это абсолютно исключено. – Но тогда почему они ищут испытуемых открыто, через газеты, если это так чертовски дорого? – Они этого и не делают. Эмма подошла к письменному столу и выдвинула ящик. Тот был до краев забит старыми журналами. – Когда вы написали имейл? – Две недели назад. Она доставала различные журналы и небрежно швыряла их на пол, пока не нашла то, что искала: – Вот. Эмма протянула ему новостной журнал. Тот самый номер, в котором на странице 211 он наткнулся на объявление клиники Бляйбтроя. Страница запала ему в память, потому что статья 211 в Уголовном кодексе касается убийства. Привычка запоминать номера телефонов и домов в соответствии с нормами закона была болезнью юристов, от которой, вероятно, невозможно избавиться, даже если ты не работаешь адвокатом или судьей. – Можете посмотреть, – подбодрила его Эмма. – Пролистайте все. Вы не найдете никакого объявления. И действительно, на странице 211 Марк прочел анонс какого-то интернет-банка, а не слоган психиатрической частной клиники. Научиться забывать. Статья в верхней части страницы, посвященная жутким мучениям во время транспортировки животных, осталась. «Либо было две версии для печати, либо номер в приемной Константина…» Марк опустил журнал и уставился на него опустошенным взглядом. «…номер в приемной Константина был поддельным? Но тогда это означает, что…» Он оперся о стену, потому что ему показалось, будто комната опрокидывается и пол уходит у него из-под ног. – А что насчет вас? – спросил он с закрытыми глазами. – По какой причине вы решили участвовать в эксперименте? Он услышал, как Эмма кашлянула.