Эмма сделала глубокий вдох. – Вы доктор Марк Лукас, юрист и социальный работник, тридцати двух лет, живете на Штайнметцштрассе в Шёнеберге. Вдовец, раньше были женаты на Сандре Зеннер, тридцати трех лет. Она погибла в автомобильной аварии. И… Эмма сначала открыла пассажирскую дверь, а потом обошла вокруг автомобиля. – …и вы ни в коем случае не должны звонить в полицию. Марк снова почувствовал холод, который распространился от его насквозь промокших кроссовок до стучащих висков. Он помассировал уши, но те онемели, как и пальцы. – Почему? – спросил он. – Пока я не объясню, что с вами происходит. Теперь она открыла дверь со стороны водителя, села в машину и опустила стекло. Ее глаза казались размытыми за забрызганными очками. Марк уставился на нее. – Ради всего святого, кто вы? Она одарила его грустным взглядом и завела двигатель, но тот не смог заглушить ее одновременно таинственный и пугающий ответ: – Я не помню. Эмма развернула машину и остановила ее с открытой пассажирской дверью прямо рядом с Марком. – Пожалуйста, сядьте в машину, доктор Лукас. Мы в опасности. 22 Когда позвонил Валка, Бенни знал, что нужно сразу подойти к телефону. Немедленно. Обязательно. Он не мог игнорировать этот звонок в беззвучном режиме. Иначе его жизнь могла закончиться раньше, чем он планировал, – с вероятностью, граничащей с уверенностью, уже завтра утром. Самое позднее, в полдень, но только если ему повезет и Эдди решит выспаться. Ему было ясно, что стояло на кону, в конце концов они договорились, что он сделает свою работу и предъявит доказательства до 23:00. А сейчас было уже намного позже. Но он не мог протянуть руку и взять телефон с пассажирского сиденья по двум причинам. Первая причина – его парализовал удушающий приступ депрессии. У второй были светлые длинные волосы, зеленая кепка и карманный фонарик, который светил Бенни в лицо. – Автоинспекция. Ваши документы, пожалуйста. Он кивнул и хотел потянуться к бардачку, но его мозг отказывался посылать необходимые сигналы его мышцам. Многие знакомые уголовники, которых он знал через Валку, смеялись над депрессией, называли ее бабской болезнью, болячкой богачей, которая бывает только у голубых и женщин. Он завидовал им, не знающим правду. Настоящая депрессия была как губка, которую ты носишь в груди и которая впитывает в себя все черные мысли, становясь тяжелее и тяжелее, пока ты не начинаешь ощущать ее вес. Сначала при дыхании и глотании, затем она парализует каждое движение, пока однажды станет невозможно стянуть одеяло с головы. – Побыстрее, пожалуйста, если можно. – Молодая сотрудница полиции, ища помощи, посмотрела в сторону коллеги, который проверял другую машину в пяти метрах перед ними. Бенни знал, почему они остановили именно его, вырвав из потока машин на Брунненштрассе. Он ехал слишком быстро, потому что отвлекся на радиооракула. «Я продержусь до конца?» Он не мог объяснить себе, почему именно сегодня вернулся к этой глупой игре своего брата, которая всегда доставляла им одни неприятности. Правила радиооракула были простыми и ясными. Ты задаешь вопрос, например: «Стану ли я богатым и знаменитым?» или «Что сделать, чтобы Николетта из 10 А дала мне наконец?» Или, как сегодня: «Я продержусь до конца?» Затем включаешь авторадио. Текст первой песни и есть ответ. В последний раз, много лет назад, радиооракул велел им утопить отцовский автомобиль в озере на месте заброшенного гравийного карьера. Братьям было шестнадцать, и, конечно, им никогда бы не разрешили взять машину отца. Но до этого их короткие поездки по ночному Берлину всегда проходили удачно: без аварий, полицейского контроля и пятен на сиденьях. Все шло как по маслу. Они успевали на три вечеринки за один вечер, и девчонки позволяли своим «героям» щупать себя на заднем сиденье, просто потому что те были самыми крутыми: единственные подростки с собственной машиной. До того момента, когда они однажды приехали домой около четырех утра, а их парковочное место было занято. Парковочное место, которое, по правилам района, было зарезервировано для «адвоката». Но какой-то бестолковый придурок из Западной Германии с гамбургскими номерами поставил свою тачку там, где отец Лукас через три часа будет искать свою машину. Поэтому Марк предложил утопить «мерседес» в озере, пока все не раскрылось и их не отправили в интернат. Так что они сделали еще круг и включили авторадио – как раз в ту секунду, когда передавали «I am sailing»[5], что можно было интерпретировать только одним образом. К тому же они знали – это песня Рода Стюарта, потому что одно из обязательных правил гласило: предсказание действительно лишь в том случае, если ты узнал исполнителя. И они утопили машину. – Вот, пожалуйста. Каким-то образом ему удалось просунуть документы в окно. Он едва не приложил к ним и мятый список имен, который тоже лежал в бардачке. Пока сотрудница полиции с подозрением изучала свидетельство о регистрации транспортного средства, Бенни взял вибрирующий телефон в руку. – Я перезвоню, Эдди, – сказал он, но женщина все равно недовольно нахмурила лоб. – Пожалуйста, выйдите из машины, – сказала она, будучи явно не в духе, но при этом голос ее звучал с гораздо большим энтузиазмом, чем у Эдди из телефона. – Я что, похож на шлюху? – Вместе со словами Валки из трубки раздалась громкая танцевальная музыка. Вероятно, он снова стоял за стойкой в одной из своих подконтрольных дискотек или стриптиз-баре. – Ни хрена подобного. Бенни не понял, относится ли это к его обещанному звонку или Валка хотел запретить ему выйти из дела. – Сколько продлится транспортный контроль? – спросил он поэтому достаточно громко для обоих собеседников. – Все сделано? – нисколько не впечатлившись, спросил Эдди. Бенни кашлянул в знак подтверждения. – Это полностью зависит от вас, – резко ответила сотрудница полиции и снова потребовала, чтобы он вышел из машины. Эдди тоже продолжал говорить: – Хорошо, тогда принеси мне доказательство. – Подожди немного. – Твою мать, нет… Бенни убрал телефон, не разъединяя связь, и собрался с силами, чтобы вылезти из машины. Темная губка внутри его превращала каждое движение в муку. Он закрыл глаза и долго дул в алкотестер. – Подождите здесь, – сказала стройная полицейская и направилась к патрульной машине, где наверняка собиралась проверить его бумаги. Бенни снова поднес телефон к уху: – Эдди? – Ты совсем охренел – меня игнорировать, придурок? – Послушай, тут рядом полицейские, я не могу сейчас говорить. Эдди прорычал что-то неразборчивое, и музыка на заднем плане вдруг стала тише. Затем Валка снова вернулся к нему: – Мне нужно доказательство, что ты выполнил работу. – Ты найдешь его в моем багажнике. – Тогда задание номер два: избавься от мусора. – Не волнуйся. Я займусь этим, как только пройду контроль. Дверь патрульной машины открылась, и из нее вышла светловолосая сотрудница полиции. – А затем покинь мой город. – Ты сейчас косишь под Джона Уэйна? – спросил Бенни. – Я не шучу. Это задание номер три. Исчезни. Чтобы я больше никогда не видел тебя в Берлине. Сотрудница полиции приближалась уверенным шагом. – О’кей, дай мне два дня. Бенни подумал о списке, в котором были вычеркнуты только два имени. Два из десяти.