— Мама, если мы наделаем много таких штук, то сможем осветить весь дом! Джонни! Она резко села и полностью проснулась, чувствуя, как бешено колотится ее сердце. Она была накрыта одеялом и одета в пижаму, а Эндрю лежал поверх одеяла, все еще полностью одетый. Он обнял ее. Она посмотрела на электронные часы, стоящие на тумбочке. 12:10 ночи. — Что случилось? — спросила она. — Ты упала в обморок. Ты не помнишь? Помню ли я? Она вспомнила, что Алекс привел в гостиную люкса какую-то женщину, оказавшуюся врачом, которая также остановилась в этом отеле. Марси ответила на все ее вопросы: как вас зовут, какой сейчас год, кто сейчас президент. Она помнила, как надела пижаму, как убрала снятую одежду в свой чемодан, как делала всегда, чтобы можно было быстрее собрать его, когда их поездка подойдет к концу. — Вообще-то я помню все, — сказала она. — Но у меня такое чувство, будто все это делала не я, а кто-то другой. Это звучит дико, да? Эндрю нежно поцеловал ее в лоб. — Вовсе нет. Сам я весь день чувствовал оцепенение. В этой брошюре говорится, что на разных людей стресс действует по-разному. Попытайся поспать еще… — Девочки… — Они спят. Думаю, они еще не осознали, что произошло. Одно из многочисленных преимуществ юных. — Я им завидую. — Она снова опустилась на пуховую подушку. Они продолжали лежать, уставясь в темноту и держась за руки. — Эндрю? — Да? — В этой брошюре… сказано, что, когда пропадает ребенок, некоторые родители отдаляются друг от друга. Что они… Он повернулся на бок и нежно накрыл ладонью ее щеку. Она разглядела, что он плачет. — С нами такого не случится. Ты слышишь меня? Никогда. Он вытерла слезы с его лица. Несколько минут спустя его дыхание стало медленнее, глубже. Он заснул. Она нашарила на тумбочке свой телефон. Никаких новых сообщений. Найдя номер детектива Лэнгленд, она написала сообщение. Пожалуйста, позвоните мне, как только сможете. Мне надо кое-что с вами обсудить. Она положила телефон на тумбочку, затем взяла его опять, подумав, что для полиции она куда менее важна, чем полиция для нее. P. S. Это Марси Бакли. Речь пойдет о человеке по имени Дэррен Гантер. Она закрыла глаза и попыталась заснуть опять, но у нее ничего не получилось. Джонни, где бы ты ни был, попытайся заснуть и не бойся. Мы найдем тебя. Я тебе обещаю. Глава 21 Выходя из спальни, дядька щелкнул выключателем, и комната погрузилась в темноту. — Извините, — сказал Джонни, когда дядька уже собирался закрыть за собой дверь. — Я боюсь темноты. Мои родители всегда оставляют для меня зажженную лампу, когда я ложусь спать. Джонни чувствовал, что дядька вглядывается в его лицо. Понял ли он, что Джонни врет? Джонни перестал пользоваться ночником в самом начале первого класса, но это было дома — в их настоящем доме, где он жил с мамой и папой и Хлоей, и Эмили, и их двумя кошками, которых звали Соль и Перчинка. В доме, где он чувствовал себя спокойно. Но ему не хотелось оказаться в темноте в этом доме, куда его привез дядька. Ему вообще не хотелось оставаться в этом доме. Он боялся, что дядька наорет на него из-за его вранья. Что он раскусит обман и накажет его. Или же отругает его опять, как в тот раз в машине, когда Джонни ответил: «Неа». Если этот дядька считает, что Джонни достаточно большой, чтобы отвечать «да» или «нет», как полагается молодому человеку, то он, наверное, думает, Джонни уже достаточно большой и для того, чтобы не бояться темноты. Но дядька удивил его — он включил свет, вышел из комнаты и вернулся с одной из этих тусклых маленьких ламп, у которых вилка является частью корпуса. Джонни заметил, что абажурчик на лампе сделан в виде ангела. — Теперь тебе достаточно света, Дэнни? — спросил дядька и выключил потолочный свет. — Я не хочу, чтобы тут всю ночь горели эти мощные потолочные светильники, иначе ты не сможешь заснуть. Наверное, тебе надо отдохнуть после поездки в машине. Джонни ничего не сказал, и голос дядьки стал мягче. — Что, тебе было там не очень-то удобно, да, Дэнни? Джонни хотелось крикнуть: Не называйте меня Дэнни! Меня зовут не так! Но вместо этого он просто пожал плечами. Дядька продолжал смотреть на него, словно ожидал иного ответа. — Да, теперь света достаточно, — сказал Джонни. Дядька по-прежнему пялился на него, будто ожидая чего-то еще. — Спасибо, — сказал Джонни. Дядька чуть заметно улыбнулся, похоже, он был доволен. — Наверное, ты заметил, что санузла тут нет. Тебе надо сходить в туалет прежде, чем лечь спать? — Нет, спасибо. — Ты сможешь без проблем проспать всю ночь? — Теперь со мной такого уже не бывает. Еще одна довольная улыбка. — Ну конечно. Ты хороший мальчик, Дэнни. Он опять вышел. Послушались щелчки — похоже, дядька запирал замки, подтверждая подозрения Джонни. Теперь Джонни был заперт в комнате один, значит, можно попытаться использовать тусклый свет ночника, чтобы понять, где он может находиться и почему. Он подтянул колени к груди и обхватил их руками. Белые деревянные планки спинки кровати врезались ему в спину, так крепко он прижимался к ней — как будто пытался вжаться в эту спинку. Он дернул себя за волосы. Какие же они стали короткие. Он задрожал, вспомнив, как дядька стоял совсем близко, щелкая блестящими ножницами. Он мало что смог увидеть в этом доме — только кухню, в которой дядька стриг его, и ванную, расположенную на другой стороне коридора. Но та часть этого дома, которую он успел разглядеть, была так же захламлена, как и гараж. Но только не эта комната. Здесь было убрано и чисто, и не просто убрано и чисто, если мерить по меркам его родителей, которые наклеивали звездочки в таблицу с перечнем его домашних обязанностей, когда он их выполнял. Дома, убирая свою комнату, он должен был постелить кровать, подобрать с пола все игрушки и кубики и сложить все в выдвижные ящики и на полки. Эта комната была… голой. Унылой. Здесь находились только эта кровать, на которой Джонни сидел, комод, стоящий у окна, — и больше ничего. Он отпустил свои колени и перекинул ноги через край кровати. Встав на пол, он попытался сделаться максимально легким. И подошел к комоду — единственному предмету мебели, который имелся в комнате помимо кровати. Комод был сделан из мореного дерева, и ручки всех ящиков были разных цветов: красного, желтого, синего, зеленого. Джонни не мог себе представить, как у противного дядьки, который привез его сюда, вообще могла оказаться подобная вещь. Он осторожно выдвинул верхний ящик. Тот выдвинулся легко. В нем лежали стопки аккуратно сложенных футболок. Ему было страшно дотронуться до них, но, похоже, это были футболки его размера. Одежда для маленького мальчика. Для него. БАХ! Джонни вздрогнул и автоматически задвинул ящик, услышав громкий шум, донесшийся откуда-то из другой части дома. Со второго этажа? Из соседней комнаты? Этого Джонни не знал. Но звук был громким. Очень, очень громким. Как будто что-то с грохотом свалилось на пол. Он услышал, как дядька выкрикнул одно из тех плохих слов, которые их соседу мистеру Нортону нельзя было произносить в присутствии Джонни и его сестер. Голос у дядьки был сердитый и противный. Джонни подбежал обратно к кровати, накрылся одеялом и крепко зажмурил глаза. Это не я. Он ничего не произнес вслух, но мысленно он кричал. Я не виноват. Я тут, я пытаюсь заснуть, как вы мне и велели. Джонни лежал молча, молясь о том, чтобы дядька не вернулся в его комнату сейчас, когда он так зол. Прошло несколько минут, и Джонни услышал что-то похожее на звук шагов по половицам второго этажа. До него опять донесся голос дядьки, но на сей раз тот говорил спокойнее и тише. Чем бы ни был вызван тот громкий шум, то БАХ, это не повторилось. Интересно, что сейчас делают его родители, Хлоя и Эмили? Мама, папа, постарайтесь заснуть. Может быть, все они увидят друг друга во сне, и им покажется, что они снова вместе. Джонни подумал, что, возможно, он сейчас спит и это сон, но тут он вдруг услышал еще какой-то звук, доносящийся с верхнего этажа. Голос. Более мягкий, более высокий. Мама? Нет, он все еще находится в этом дурацком доме. Он не спал, и этот голос был реальным и не походил на голос дядьки, который притащил его сюда.