Энди казалось, что она все-таки чего-то недопонимает, и она стала рассуждать вслух: — Ты увидела мою маму по телевизору. Ты наняла человека, чтобы он с помощью пыток узнал у нее, где хранятся документы. И теперь ты держишь меня ради этих бумаг в заложниках, потому что рассчитываешь использовать их, чтобы шантажировать Джаспера и добиться досрочного освобождения Клэйтона-Ника? — Это не квантовая механика, девочка. Это была даже не занимательная физика. Как ее мать могла связаться с этими идиотами? Паула с упоением заговорила: — Я все подготовлю для Ника, когда он выйдет. Мы подберем картины, правильную мебель. У Ника такой хороший вкус. Я не стала бы даже пытаться заниматься этим без него. Энди вспомнила казенную безликость, царящую в доме Паулы. Двадцать лет в тюрьме, почти десять — на свободе, а она все еще хотела, чтобы Клэйтон Морроу говорил ей, что делать. Она спросила: — Это Ник подбил тебя на это? — Она вспомнила кое-какие ее слова. — Вот почему ты не убила меня, да? Потому что я его дочь. Она улыбнулась. — Видимо, ты не настолько тупая. Завибрировал телефон. Паула порылась в пакете и нашла треснувший одноразовый телефон. Она подмигнула Энди, прежде чем ответить. — Что такое, дура ты конченая? — она вскинула бровь. — Мотель «Портер». Знаю, место знакомое. Номер 310. Энди подождала, пока она захлопнет телефон. — Она уже в пути? — Она здесь. Видимо, использовала квеллеровские миллионы, чтобы арендовать самолет. — Паула встала. Поглубже заткнула пистолет за пояс. — Мы в Вальпараисо, в Индиане. Я подумала, что тебе будет интересно увидеть место, где ты родилась. Энди уже сжевала себе весь язык. Теперь она принялась за щеку. — Дура конченая была слишком хороша, чтобы гнить вместе с обычными заключенными. Эдвин сторговался до того, что ее посадили в окружную тюрьму «Портер». Она все время провела в одиночке, ну и что? Зато не нужно волноваться, что какая-то сука пырнет тебя заточкой за то, что ты назвала ее жирной. Мозг Энди не мог справиться со всей информацией сразу. Ей нужно было узнать подробности. — А что насчет… Паула сняла с шеи шарф и затолкала его Энди в рот. — Извини, девочка, но я сейчас не могу отвлекаться на твою болтовню. — Она встала на колени и отстегнула один из наручников от основания стола. — Опусти сюда правую руку. Энди протянула ей обе руки, и Паула застегнула на них наручники. — Не-э… — попыталась сказать Энди, но шарф был слишком глубоко в ее глотке. Она попыталась вытолкнуть его языком. — Если твоя мама сделает то, что должна, с тобой все будет в порядке. — Паула достала моток бельевых веревок из пакета и привязала щиколотки Энди к ножкам стула. — На тот случай, если ты что-то удумаешь. Энди закашлялась. Чем сильнее она пыталась вытолкнуть шарф, тем глубже он уходил. — А ты знаешь, что твой мертвый дядя пытался однажды повеситься? — Она снова потянулась к пластиковому пакету, достала оттуда пару ножниц и сорвала с них упаковку зубами. — Нет, наверное, не знаешь. У него остался шрам на шее от веревки, вот здесь… — Она показала ножницами на свою шею с россыпью темных родинок. Энди надеялась, что у нее найдут рак кожи. — В тот раз Джаспер его спас. — Паула обрезала конец веревки. — Эндрю всегда надо было спасать. Странно, что мама назвала тебя в его честь. Лоре не нравилось называть Энди именем своего покойного брата. Она морщилась каждый раз, когда ей приходилось использовать что-то кроме «Андреа». Паула снова проверила наручники и узлы на надежность. — Ладно. Пойду пописаю. — Она пихнула ножницы в задний карман. — Не делай глупостей. Энди подождала, пока дверь в ванную закроется, а потом начала осматриваться и думать, какую бы ей сделать глупость. Одноразовый телефон все еще лежал на столе. Руками она бы не дотянулась, но могла попытаться использовать голову. Она попробовала хотя бы чуть-чуть подвинуть стул, но жжение в боку было настолько сильное, что к горлу подступила рвота. Ее остановил шарф. Черт. Энди осмотрела комнату от пола до потолка. Ведерко для льда и пластиковые стаканчики на полке под телевизором. Бутылки с водой. Мусорная корзина. Энди обхватила пальцами основание стола. Она, насколько смогла, приподняла его, чтобы прикинуть вес. Слишком тяжелый. К тому же у нее в теле была пуля. Но даже если она сможет перетерпеть боль и поднять стол, она просто упадет лицом в пол из-за щиколоток, привязаных к стулу. Сработал смыв унитаза. Из крана полилась вода. Паула вышла с полотенцем в руках. Бросила его на стол. Вместо того чтобы обратиться к Энди, она села на край кровати и стала смотреть телевизор. Энди положила голову на стол, уперевшись в него лбом. Закрыла глаза. Она почувствовала, как отчаянный хрип завибрировал в ее горле. Это было чересчур. Все это было чересчур. Майк был маршалом США. Ее мать участвовала в программе защиты свидетелей. Ее родной отец был лидером кровавой секты. Эдвин Ван Виз умер. Клара Беллами… У Энди в ушах до сих пор стоял тот жуткий хлопок, который оборвал ее крик. И «щелк-щелк-щелк-щелк» барабана. Они заботились об Энди первые два года ее жизни, а она ничего о них не помнила. В коридоре послышался шум. Сердце Энди подпрыгнуло. Она подняла голову. Дверь задрожала после двух ударов. Повисла пауза. Потом по ней стукнули еще один раз. Паула усмехнулась. — Твоя мать думает, что очень хитро поступила, приехав раньше, чем сказала. — Она выключила телевизор. Приложила палец к губам, как будто бы Энди могла издать какой-то звук. Она открыла дверь с револьвером в руках. Мама. Энди разрыдалась. Она ничего не могла с собой поделать. Она почувствовала такое невероятное облегчение, что, казалось, ее сердце сейчас взорвется. Их глаза встретились. Лора кивнула головой, но Энди не знала, что это значит. Не делай ничего? Это конец? Паула ткнула пистолетом Лоре в лицо. — Двигайся. Живей. Лора тяжело опиралась на алюминиевую трость, заходя в комнату. Пальто было накинуто на ее плечи сверху. Лицо осунулось. Она выглядела совсем дряхлой, как будто постарела вдвое. Она спросила Энди: — Ты в порядке? Энди кивнула, испугавшись хрупкого вида своей матери. Она почти неделю оправлялась от полученных травм. Она снова заболела? Она подхватила инфекцию через рану в ноге или порез на руке? — Где они? — Паула приставила дуло пистолета к затылку Лоры. — Документы. Где они? Лора не отрываясь смотрела на Энди. Между ними будто прошел лазерный луч. Энди помнила, как они обменивались такими же взглядами, когда Лору везли в операционную, и на лучевую терапию, и в палату химиотерапии. Это была ее мать. Эта женщина, эта незнакомка, всегда была для Энди матерью. — Ну же, — сказала Паула. — Где… Лора приподняла правое плечо, и ее плащ упал на пол. Теперь ее руку поддерживала специальная повязка, перекинутая через плечо, она больше не закреплялась у талии. Толстая пачка с папками была подоткнута под повязку. Шину, которую ей наложили в больнице, уже сняли. Теперь на ней был дутый фирменный бандаж. Розовые кончики опухших пальцев торчали оттуда, как кошачьи языки. Паула выдернула из повязки файлы и раскрыла их на столе перед телевизором. Ее пистолет был все еще направлен на Лору, пока она одной рукой перелистывала страницы. Она постоянно оглядывалась, словно боялась, что Лора на нее напрыгнет.