Из вежливости Энди притворилась, что просматривает список. Потом она подумала, не ждет ли он, что она предложит ему пойти в клуб вместе, представила, как будет неловко, если она его пригласит, а он откажется. Затем просто залпом допила водку и попросила еще одну. Майк спросил: — Так куда же ты отсюда направляешься? Энди чуть не сказала ему правду, но все же всепоглощающее блаженство от проявляемого им внимания оставило чуть-чуть места остаткам здравого смысла. — Что случилось с твоей головой? — Энди не заметила раньше, но три полоски странного прозрачного пластыря закрывали достаточно серьезную рану на его виске. — Культиватор отшвырнул камень мне прямо в лицо. Что, так плохо выглядит? Ничто не могло заставить его лицо выглядеть плохо. — Откуда ты узнал, что он мой отец? Он снова криво улыбнулся: — Кто, культиватор? — Мужчина, который был с нами. За рулем. У больницы вчер… неважно, когда это там было. — Энди начала путаться. — Ты сказал моему папе, что тебе жаль, что нам пришлось пройти через это. Откуда ты узнал, что он мой отец? Майк снова потер подбородок. — Я довольно любопытный, — сказал он со смесью смущения и гордости. — Виню в этом трех моих старших сестер. Они все время все от меня прятали, так что я научился быть любопытным из инстинкта самосохранения. — Я выпила не так много, чтобы не заметить, что ты не ответил на вопрос. — Энди никогда так не разговаривала с людьми, и это должно было ее напугать, но ей до смерти надоело бояться. — Как ты узнал, что он мой отец? — Твой телефон, — признался он. — Я видел, как ты набираешь сообщение, сверху было написано «ПАПА». И ты написала «скорей». — Он показал на свои глаза. — Они смотрят, куда захотят. — Будто в подтверждение своих слов он снова уставился на ее губы. Энди собрала остатки здравого смысла, чтобы отвернуться от него. Она покрутила стакан в руках. Надо было перестать выставлять себя такой дурой перед этим человеком. Майк флиртовал с ней, хотя другие мужчины никогда этого не делали. Он был в больнице, а теперь он здесь, в сотне километров от места прошлой встречи, в городе, название которого Энди и не знала до тех пор, пока не прочла его на вывеске. И без учета ее криминальных приключений его присутствие здесь казалось чертовски странным. И не только присутствие, но и улыбки, взгляды на ее губы. Он покупал ей напитки и заставлял ее почувствовать себя сексуальной. Но Майк жил здесь. Бармен его знал. И все его объяснения были логичными, особенно насчет Гордона. Она вспомнила, как Майк маячил у нее за плечом, когда она набирала сообщение. И как бросила на него такой взгляд, что он предпочел уйти на дальнюю скамейку с другой стороны от выхода. Она спросила: — Почему ты остался? — Остался где? — Рядом с больницей. — Она смотрела ему в лицо, пытаясь понять, соврет ли он. — Ты отстал от меня, но в больницу не вернулся. Ты сел на скамеечке снаружи. — А, — он выпил еще глоток пива. — Ну, кажется, я уже говорил, что моя бабушка болеет. А она не очень приятный человек. Это довольно непросто, потому что она сама всегда говорила, что, когда человек умирает, ты забываешь, какое он дерьмо. Но когда я был снаружи, она еще не умерла. Она была все еще жива и без конца ругала меня и мою сестру — особенно мою сестру, — поэтому я вышел перевести дух. — Он сделал еще глоток. Посмотрел на нее исподлобья. — Ну, это не вся правда. Энди почувствовала себя идиоткой, потому что купилась на эту историю, а он тут же сказал ей этого не делать. Майк продолжил: — Я увидел новости и… — он понизил голос. — Понимаю, это прозвучит дико, но я узнал тебя в комнате ожидания, и мне захотелось поговорить с тобой. Энди не знала, что ответить. — Я не псих, — он рассмеялся. — Я понимаю, псих так бы и сказал, но, когда я был маленьким, случилась одна вещь… — Он наклонился еще ближе к ней и еще больше понизил голос: — Один парень вломился в наш дом, и мой отец пристрелил его. Энди почувствовала, как ее рука машинально подлетела к лицу. — Да, это было весьма паршиво. В смысле — господи, я тогда был ребенком, поэтому не понимал, насколько все плохо. Как выяснилось позже, парень, которого он пристрелил, раньше встречался с одной из моих сестер, но она с ним порвала, и он навесил на себя все эти штуки — наручники, кляп, нож и вообще… — Он замахал руками, будто отгоняя все это от себя. — После того как это случилось, меня не покидало мерзкое чувство. Знаешь, с одной стороны, я понимал, что этот парень собирался похитить мою сестру и, наверное, очень, очень серьезно ей навредить. С другой стороны, мой отец кого-то убил, — он пожал плечами. — И я увидел тебя и подумал: о, вау, наконец есть кто-то, кто знает, каково это. Типа, первый раз в моей жизни. Энди наклонила свой стакан, и водка коснулась ее губ, но глоток она не сделала. История была слишком складная. Где-то на задворках сознания появилась тревога. Многовато совпадений. Он был в больнице. Потом он оказался здесь. У него была история точь-в-точь как у нее. Но у него были водительские права. А снаружи стоял пикап. И он, очевидно, был завсегдатаем этого бара, а совпадения случаются, в противном случае не было бы такого слова — «совпадение». Энди посмотрела на прозрачную жидкость в своем стакане. Ей нужно было уходить отсюда. Слишком много рисков. — …не имеет никакого смысла, — говорил Майк. — Если ты посмотришь ту часть, где… — Что? — Вот, дай я покажу тебе. — Он встал и развернул стул Энди так, что она смотрела прямо на него. — Значит, я плохой парень с ножом в горле, правильно? Энди кивнула, и до нее только сейчас дошло, что он говорит о видео из «Райз-энд-Дайн». — Прислони свою левую кисть к левой стороне моей шеи, как сделала твоя мама. — Он уже взял ее левую руку и расположил ее в нужной позиции. Его кожа была очень горячей. — Значит, ее рука зафиксирована у его шеи, и она продевает свою вторую руку под ней, чтобы схватиться правой рукой вот здесь. — Он поднял правую руку Энди и положил ее себе на правое плечо. — Разве в этом есть смысл — вот так перекручивать руки, чтобы упереть сюда кисть? Энди посмотрела на положение своих рук. Это было странно. Одна рука пропущена под другую. Основание ее кисти едва касалось мясистой части его плеча. Одна рука давит, другая рука тянет. Спокойное выражение на лице Лоры. — Хорошо, — сказал Майк. — Оставь свою левую руку на месте, у моей шеи. А теперь надави правой. Она надавила, но не очень сильно, потому что ее правая рука и так была вытянута почти до предела. Его правое плечо едва сдвинулось назад. Остальное тело не пошевелилось. Ее левая рука у его шеи крепко держалась на своем месте. — А теперь вот так, — он передвинул ее правую руку в центр своей груди. — Дави. Так давить было легче. Майк сделал шаг назад. Если бы в ее левую руку был воткнут нож, он без проблем прошел бы через его шею. Майк спросил: — Все так? Энди мысленно пересчитала движения, представила свою мать с ножом, как Лора давит и тянет — или нет… Майк сказал: — Без обид, но мы оба знаем: твоя мать понимала, что делает. Ты не останавливаешь так нож, а если вдруг это происходит, то ты следующим движением хватаешь противника за плечо. Если ты хочешь убить его, ты бьешь сильно, в самый центр. Энди кивнула. Теперь она начала понимать. Лора не оттолкнула Джону. Ее правая рука тянулась к его плечу. Она хотела взяться за него. Майк спросил: — Ты смотрела на ее ноги на этом видео? — На ноги? — Ты же сделаешь шаг вперед, верно? Если ты планируешь всадить в человека нож, ты пытаешься балансировать, выставив одну ногу вперед, а другую оставив позади. Элементарная физика. Но она сделала не это. — А что она сделала? — Она шагнула в сторону, вот так. — Он отставил ногу на ширину плеч, как боксер или как человек, который пытается сохранить равновесие, при этом преграждая другому путь. Майк продолжил: — Назад отступать начал Хелсингер. Посмотри еще раз на видео. Он поднимает одну ногу, это отлично видно. Энди ничего этого не заметила. Она предположила, что ее мать — хладнокровная машина для убийств, хотя на самом деле ее правая рука уперлась в плечо Джоне Хелсингеру, чтобы он не двигался, а не чтобы ей было проще его зарезать. Она спросила: — Ты уверен, что он шагнул назад сознательно? Не просто отступил, чтобы не упасть? — Ну, мне кажется так. Энди припомнила знакомую последовательность сцен. Джона на самом деле отступил? Он написал прощальную записку. Он явно искал смерти. Но действительно ли восемнадцатилетний мальчик мог отступить от ножа, зная, какая чудовищная смерть его ожидает? Майк спросил: — Она же что-то сказала, да? Энди чуть не ответила. Он пожал плечами: — Компьютерщики все равно все выяснят. Я просто хочу сказать, что зря все вокруг смотрят на лица на видео, ведь надо смотреть на ноги. У Энди голова шла кругом, пока она пыталась сложить полученную информацию в одну картинку. Неужели он прав? Или он очередной безумный искатель правды из Белль-Айл, который генерирует теории заговора, а Энди верит ему просто потому, что хочет найти хоть какое-то объяснение? Майк сказал: