Маменька так и приговорила. И - зря. Там-то Анна свою любовь и встретила. Молодой поручик, высокий блондин, голубые глаза, умение говорить комплименты и великолепно танцевать - что еще нужно для счастья? Тор Алексеев. Илья Иванович. Илюшенька... Дальше - по классике о поручике Ржевском и Наташе Ростовой. Мадам, разрешите поцеловать вашу ручку... ах, это уже не ручка? Пардон, промахнулся. Исправлюсь. Так душевно исправился, что к концу лета Анна поняла - она в тягости. И едва не взвыла. А что делать-то? Рожать, вестимо... И тут у поручика поперла карьера. С помощью Анны, конечно, там слово, здесь письмо - и вот мужчина уже не поручик, а штабс-капитан. И капитана вскорости обещали. Алексеев резко пошел в рост. И беременная великая княжна... М-да. Рост? Разве что под землю. И расти будет трава. Из него. Молодые люди крепко задумались. Отказываться от княжны мужчина не хотел, но... что с ним сделает Петер? Да и Аделина не останется в стороне... Сожрут! Они-то хотели сначала дорастить Илью хотя бы до штабъ-офицеров, хотя бы до майора, лучше до подполковника, а как тут? Ребенка обратно не запихнешь. Он наружу вылезет. А еще Анну могли со дня на день призвать обратно во дворец. И вскорости раскрыть. Ладно - первые пара месяцев. Там могут и не заметить ничего. А месяца с третьего становится уже опасно. Срочно надо было выкинуть что-то, чтобы Анну оставили в Эрляндии. И влюбленные придумали элементарную схему. Анна написала трогательное письмо отцу, умоляя забрать ее из Эрляндии. Дескать, надоело, умирает от тоски, погибает во цвете лет, вся в слезах, вся в печали... Петер снизошел и разрешил дочери приехать. И на первом же балу та произвела фурор. Ради себя Анна не дернулась бы. Так дальше мать бы ее и топтала. Но ради ребенка? С которым неизвестно что сделают? Могли и отнять, и отдать на воспитание, и... да, и удавить в том числе. Разные слухи ходили. Младенцы - существа хрупкие, вот так, не досмотрят за малышком, а тот и задохнется в колыбельке. И позора нет, ребенка-то нет... ЕЕ ребенка! И Анна блистала. Она была великолепна, она сделала все, чтобы затмить Аделину, и ей это удалось. Илюшка во многом поспособствовал. Подговорил своих друзей, знакомых - и Анна ни единого танца не стояла на месте, к ней постоянно подходили, ей говорили комплименты, ей улыбались, ей льстили - и Анна отвечала там же. Светилась от счастья... Результат? Гнев матери. «Вы не умеете вести себя в обществе, дочь моя. До лета вы останетесь в Эрляндии, а дальше будет видно!». Отец впервые попробовал отстоять дочь - к немалому ужасу последней. Еще бы! Она беременна, и останься Анна при дворе... Девушка бросилась в ноги Петеру. Хотела рассказать все - Илья отговорил. Пришлось отцу преподнести другую версию событий. О своей симпатии Анна рассказала, не скрывая. Умолчала о ее последствиях. Петер задумался. Дочку он любил, но спорить с женой? Страшновато... Анна предложила сама альтернативный вариант. Она уедет в Эрлянлдию, а любимый папенька поможет Илюше с карьерой. Может, тогда маменька посмотрит на него более благосклонно? Отец подумал и согласился. Анне было восемнадцать лет. Туда, в Эрляндию, приехала сестра Ильи. Вдовая и бездетная. Старшая сестра. Лебедева, Ирина Ивановна. Она быстро стала любимой компаньонкой великой княжны, благо, штат слуг был невелик, всего восемь человек, не считая приходящих, она принимала роды, и ей же отдали ребенка. Правда, записали его на Анну. Воронова Анна Петровна - мать. Кто догадается, что это та самая Анна? Обошлось это в несколько украшений, которые Анна (будем называть вещи своими словами) украла у матери. И не жалела. Все равно мать, дорвавшись до короны, обвешивалась побрякушками, как сорока-маньяк. Она и не помнила всего, что у нее есть, просто ей нравилось, что в гардеробной стоят несколько шкатулок с драгоценностями, ее это радовало. Анна и улучшила момент, и взяла пару колец и заколок попроще. Малыш, получивший имя Георгий Ильич Воронов, отправился с любящей тетушкой в столицу. Вскоре туда приехала и сама Анна. Видеться почти не получалось. Разве что мельком, мимоходом, Ирина Ивановна узнавала, куда отправлялась императорская семья, и держалась на пути следования. Пару раз Анне удалось подержать на руках своего сыночка, всего пару раз. Карьера Ильи шла вверх, он был уже майором, еще немного, и влюбленные могли разговаривать с родителями Анны. Или - не могли? Яна видела память Анны. Да, для нее Илья был и оставался благородным героем. А для Яны? Было у девушки подозрение, что предприимчивый тор воспользовался случаем. Понятно, что хлопот с императорской дочкой не оберешься, но он сделал выбор. И получил свой выигрыш. Ребенок? Ребенок пристроен, да и не болит у мужчин так душа, как у женщин. Сколько раз бабы на этом попадались? Ах, я беременна, ах, я положу ему на колени дитятко, ах, его сердце обязательно растает... Ага, надейся и жди. При виде красного орущего червячка в пеленках (еще и гадящего с завидной регулярностью) у мужчины просыпается не любовь, а желание сбежать куда подальше. К примеру - охотиться на мамонта на крайнем Севере. Или на носорога на крайнем Юге. Это уж потом, как с ребенком можно будет разговаривать, играть, как он начнет выдавать что-то осмысленное... Там возможно пробуждение инстинкта. А пока это личинка человека? Нет! Вот и у Ильи таких восторгов не возникало. Видели-то девушки одними и теми же глазами, а вот истолковывали все по-разному. И Яна не видела у Ильи в своих воспоминаниях дикого восторга от отцовства. Скорее радость, что все так разрешилось. Да и письма... Много не напишешь, поэтому Илья писал их на адрес сестры. Ей же Анна отдавала и свои письма. Страстные, горячие, искренние. А вот его...