Папа усмехается, усаживаясь за длинный стол для завтрака у входа в ресторан. Мы забронировали столик на это утро. Нам пришлось это сделать: нас здесь будет шестнадцать человек, чтобы поесть. Мы сидим снаружи, в каменном патио с видом на горы, прохладное утро разбито ярким солнечным светом, который затеняет нас массивными зонтиками. Я сажусь во главе стола рядом с Черчем, мой папа слева от меня, остальные парни рассаживаются веером по обе стороны. Мы ждём семью Черча, а также мою маму с её плюс один. Все остальные прилетят немного позже на репетицию в церкви, а затем на ужин у нас дома. Я в ужасе представляю, что произойдёт, когда другие семьи узнают об обручение. Я только надеюсь, что никто не устроит сцену. Монтегю появляются вскоре после того, как мы получаем напитки, и мы с Черчем поднимаемся на ноги. — Мой малыш! — Элизабет визжит, на голове у неё большая белая шляпа с обвисшими полями. Она выглядит так, словно её место здесь, в этом шикарном горном городке, её хлопчатобумажное платье развевается на ветру, когда она бросается вперёд и заключает Черча в объятия. Она покрывает поцелуями с яркой помадой обе его щеки, прежде чем повернуться ко мне. — Моя будущая невестка, — она прижимает меня к своей груди и обнимает так, что у меня перехватывает дыхание. Папа тоже поднялся на ноги, кашляя, чтобы прочистить горло. Он одаривает Дэвида Монтегю одним из этих странных мужских кивков, прежде чем протянуть руку для рукопожатия. — О, не делай глупостей, — со смехом говорит Дэвид, обходя стол, чтобы заключить моего папу в объятия. Багровый румянец на его лице не становится лучше; он свирепо смотрит на меня через плечо Дэвида. — Теперь мы все одна семья. Мальчики! Дэвид и Элизабет по очереди обнимают каждого из моих парней, прежде чем орда сестёр Черч появится из-за угла. У них у всех сумки с покупками, все разодеты в пух и прах. Они набрасываются на младшего брата, душат его до смерти, прежде чем переключить внимание на меня. — Черчи такой счастливчик, — говорит Жизель, младшая сестра Черча, держа меня на расстоянии вытянутой руки и изучая. Сегодня я принарядилась, отбросила образ Чака Микропениса в пользу того, что я считаю своим костюмом Шарлотты Карсон-Монтегю. Я выгляжу чертовски сексуальной, утончённой и как будто действительно могу принадлежать кому-то такому потрясающему, как Черч. — Это мне повезло, — говорю я, и все его сестры замолкают, прежде чем разразиться смехом. — Девочки, садитесь, садитесь, — Элизабет усаживает их на места, а затем занимает место Рейнджера справа от Черча. Рейнджер лишь закатывает глаза, но не может сдержать улыбку, которая появляется на его губах. Прошлой ночью, когда до меня дошло, что мы — это всё, что на самом деле есть у Рейнджера, это заставило меня осознать, как нам всем чертовски повезло. Мы не только вступаем в нашу собственную большую, счастливую семью, но и у нас есть люди. Люди Черча, мои люди. Я собираюсь сесть обратно, когда замечаю, что моя мама и Йен Дэйв входят из задних дверей ресторана. — Шарлотта! — кричит она, восторженно махая рукой и направляясь к нам. Папа встаёт и предлагает свой стул, одаривая Мику взглядом, который ясно говорит: подвинься, сынок. Что Мика и делает, отодвигаясь в самый конец, чтобы уступить маминому кавалеру освободившееся место. — Ты сделала это. Я с трудом могу признаться, как рада видеть её здесь. Большую часть моей жизни моя мама была ненадёжной, постоянным источником стресса и разочарований для меня. Я рада видеть, что она выглядит такой сияющей, лучше, чем за последние годы. Мистер Дэйв неловко стоит прямо за ней, сцепив руки перед собой. В прошлом моя мама встречалась с несколькими серьёзными подонками. Но этот парень? У него не только постоянная (и, по общему признанию, довольно крутая) работа в оперативной группе ФБР, которая занимается культами, но он также подстрелил Селену, когда она была так близка к тому, чтобы перерезать мне горло. По-моему, с этим парнем всё в порядке. — Я сделала это, — соглашается она, позволяя папе пододвинуть её стул. Он неохотно отодвигается, чтобы Йен сел рядом с ней, но наш бывший переодетый библиотекарь только качает головой. — Вы — родители. Сядьте вместе, пожалуйста, — Йен садится на один из стульев в дальнем конце, рядом с одной из сестёр Черча. Он кажется немного менее хмурым и ворчливым, чем был, когда работал библиотекарем; я была убеждена, что он был одним из моих преследователей. Никогда не суди о книге по обложке, а? Если только на нём не изображены два чувака, один из которых держит другого за подбородок, пока они смотрят друг другу в глаза. Посудите сами: это любовь парней, и она обещает быть жаркой. Я бросаю взгляд на Тобиаса через весь стол, и он приподнимает бровь, глядя на меня. — Разве это не чудесно? — спрашивает Элизабет, глядя мимо моих родителей на открывающийся за ними вид. Это великолепно, я признаю, и я не самый большой любитель пейзажей или чего-то ещё. Вершины, долины, леса, далёкое мерцание кампуса Борнстеда вдалеке. Спенсер, сосущий соломинку и строящий мне глазки, пока папа не смотрит. — Я так счастлива быть здесь, — говорит мама, улыбаясь мне и протягивая руку, чтобы взять меня за руку. Она немного пожимает её, а затем переводит взгляд на меню, немного смущаясь ценами. Я признаю, что это место немного шикарнее, чем то, к которому привыкла моя семья. — Не беспокойтесь о счёте: мы его оплатим, — предлагает Элизабет, но папа упрямо вздёргивает подбородок. — Вы заплатили за всю свадьбу; я хотел бы внести свой вклад. Я позабочусь о счёте. Элизабет отмахивается от него, и папа сердится. — Чепуха. У нас много денег. Позвольте нам заплатить. Мы рады это сделать, — она смотрит на меня и улыбается, когда Черч испускает лёгкий вздох любимого раздражения. Он любит свою семью, вплоть до их причуд и их своеобразие. — Ты взволнована, Шарлотта? Вы с моим крошкой Черчи не только обрели романтику, но и собираетесь приобщиться к древнему, утраченному искусству многомужества. Йен захлёбывается водой, а моя мама в ответ растерянно моргает и слегка склоняет голову набок. Мика едва сдерживает смех, и я отчаянно желаю, чтобы разбрасывание еды по столу в модном ресторане не вызывало неодобрения в приличном обществе. — Много… что? — спрашивает мама, и теперь моя очередь кашлять и давиться своим кофе со льдом. Черч предлагает салфетку, и я беру её, игнорируя сочувственный взгляд Тобиаса и озадаченную полуулыбку Спенсера. Глаза Рейнджера прищурены и смотрят на Элизабет, но он не может скрыть ни малейшего намёка на ухмылку, появляющуюся на его красивых губах. — Многомужество. Это когда одна женщина выходит замуж за нескольких мужчин, — Элизабет подзывает официантку и делает заказ на мимозы для всех присутствующих. Официантка открывает рот, чтобы попросить документы, но, поймав взгляд матриарха Монтегю, поспешно уходит выполнять её просьбу. По крайней мере, я знаю, что Монтегю оставляют хорошие чаевые. Однажды, после ужина в Натмеге, они оставили чаевые в тысячу долларов, и наша официантка заплакала. — Поскольку Шарлотта выходит замуж за всех пятерых мальчиков… — Всех пятерых? — спрашивает мама, потрясённо глядя на меня. — В самом деле? Как? Разве это не незаконно? Ах, Элоиза. — Да, незаконно. Просто… У нас с Черчем всё законно, и мы проводим церемонию обручения на заднем дворе после церемонии в церкви. Я надеюсь, вы с Йеном сможете прийти, — я играю с соломинкой, ожидая услышать её реакцию. Она просто смотрит на меня с минуту, как будто понятия не имеет, что со всем этим делать. — О, что ж, я полагаю, если вы все согласны… — Мы согласны, — говорит Рейнджер, откидываясь на спинку стула. Его взгляд не терпит возражений, и, к счастью, никто здесь, похоже, не хочет ему возражать. Мама пожимает плечами и делает глоток воды, в то время как моё сердце бешено колотится, и я смотрю на неё, чтобы оценить реакцию. Похоже, у неё её вообще нет. — Я не в том положении, чтобы судить других. Господь свидетель, я совершила изрядную долю ошибок. Либо это хороший выбор, который сослужит вам хорошую службу, либо это ошибка, которую вам придётся совершить, чтобы извлечь из неё урок. В любом случае, я не понимаю, как это может быть плохо. Вы все кажетесь такими милыми мальчиками. — Значит, кто-то из вас солгал, — говорит Спенсер, и Мика пинает его под столом. — Кроме того… — мама заговорщически наклоняется ко мне. — Учитывая… недостаток Рейнджера, это, безусловно, может стать проблемой для вашей сексуальной жизни. — Мама, — я выдавливаю это слово, бросая взгляд на Рейнджера, но он только вздыхает и качает головой. Он знает, что она имеет в виду. Однако я могу вам обещать: его член — это не та проблема, с которой я не справлюсь. Хех. Видите, что я там сделала? — Он не потерял свой пенис в результате несчастного случая, — шепчу я, наконец решая просто сказать ей чёртову правду. — Это был фальшивый член. Я использовала его, чтобы притвориться мальчиком в старшей школе. Глупые близнецы спрятали его в моей сумке. — О. Ох. О, Боже мой, — мама бросает взгляд на Рейнджера, в то время как все смотрят на нас, вероятно, задаваясь вопросом, о чём этот разговор. — Это соглашение нас устраивает, — говорит Черч, беря ситуацию под контроль и откидываясь на спинку стула, поигрывая соломинкой со своим кофе со льдом. — Мир — огромное и пугающее место; помогает, когда люди на твоей стороне. Как вы знаете, мы все были хорошими друзьями в течение многих лет. Шарлотта — просто новое пополнение в нашей группе. — В таком бизнесе, как наш, — начинает Элизабет, глядя на мужа с нежностью на лице, которая через несколько секунд перерастает в страстное желание. Дайте им достаточно времени, и они будут целоваться за столом; такое часто случается. — Важно иметь людей, которым ты можешь доверять, которые прикроют твою спину, — она отводит взгляд от мужа, чтобы посмотреть на нас шестерых. — Все остальные могут нанести вам удар в спину, использовать вас для получения всего, что у вас есть, но, если у вас есть хотя бы один человек, на которого вы можете положиться, это имеет решающее значение. — Только время покажет, — отвечает папа, но никто не слушает его ворчания. — Ой, — Элизабет роется в сумочке и достаёт пачку бумаг, передавая их Черчу. — Ты просил это, милый. — Да. Черч берёт бумаги и просматривает их, прежде чем передать мне. Мне требуется секунда, чтобы понять, на что я смотрю, но как только я это делаю, чувствую, как слёзы подступают к уголкам моих глаз, и я смахиваю их рукой. Сначала я бросаю бумаги Рейнджеру. Он бросает на них взгляд, изо всех сил стараясь скрыть улыбку, прежде чем передать их Спенсеру. Близнецы просматривают документ в последнюю очередь и одинаково улыбаются. — Спасибо, Элизабет, — говорят они, отвешивая двойной поклон, отчего моя мама хлопает в ладоши, а папа хмурится, как обычно. — Что это? — спрашивает он, и Мика предлагает ему бумаги для изучения. — В дом вписаны все наши имена, — гордо говорю я, удивляясь, как нам так повезло. Может быть, мама Рейнджера нас не примет. Кто знает о семье Спенсера или МакКарти, но… этого достаточно. Если это всё, что у нас есть, то этого более чем достаточно. — Настоящий счастливый конец, — соглашается мама, и я киваю. Потому что она права. Потому что лучше этого ничего не бывает, не так ли? — Жили долго и счастливо, — соглашаюсь я. И нет ничего в этом мире, что могло бы всё испортить. Глава 11 Марни Рид — выпускница Академии Бёрберри — Им удалось добраться до всех вас тем или иным способом, — бормочу я во время завтрака, изучая заметки, на которые потратила всё утро. На одной стороне блокнота собрана вся информация, которую я смогла получить о Тори Страг. С другой стороны, я записала розыгрыши, которые другие студенты использовали против нас. Флирт и со мной, и с парнями. Губная помада на воротнике Зака. Связались с мамой Крида и отправили фотографии, на которых я целуюсь с другими парнями. Видео и фотографии Зейда с прошлыми перепихонами. Звонки от девушек, утверждающих, что они спали с Тристаном. — Не хватает только тебя, — говорю я, поднимая глаза на Виндзора. Он потягивает чай и криво улыбается мне через стол. — Что, чёрт возьми, они могут со мной сделать? Я член королевской семьи. — Это то, что он говорит, но я не совсем уверена, что верю в это. Если с ним что-то и случилось, то он мне об этом не скажет. Просто он такой, какой есть. Я прищуриваю глаза и выдыхаю, немного ссутулившись и постукивая кончиком ручки по странице блокнота. — Эти девушки не из Клуба Бесконечности, Черити. Они просто скучающие студентки, у которых слишком много дел. Как только начнется семестр, они будут слишком заняты учёбой, чтобы возиться с нами. — Зейд открывает пакет с крендельками и газировкой. Мне придётся понаблюдать за ним. Он предпочитает есть из торгового автомата, а не в кафетерии, но вся эта нездоровая пища ему вредна. Он бросает на меня взгляд, опираясь испачканными чернилами руками о поверхность стола. — Что ты там планируешь, милашка? Ты же знаешь, что сегодня вечером у нас репетиционный ужин. — Знаю, — я кладу ладони плашмя на страницу и выдыхаю. — У меня есть ещё один человек в списке, с которым нужно поговорить, а потом я посмотрю, не смогу ли снова выследить Нору и оказать на неё немного большее давление. После этого я решила, что если полиция не сможет разобраться в этом деле, то я оставлю всё как есть. Теперь мне совершенно ясно, что, что бы ни случилось, это никак не было связано с Клубом. Я не говорю парням, что горю желанием разгадать тайну смерти Тори. Я знаю, что их это не очень волнует. Просто они такие, какие есть; я поняла это, когда связалась с ними. — Смотрите, это близнецы-извращенцы, — говорит какой-то парень, проходя мимо, и Крид застывает как вкопанный. Миранда замирает с ложкой на полпути ко рту. — Прошу прощения? — Крид выдыхает, оглядываясь на парней. Они стоят группой по трое рядом с нашим столиком. — И сестра, и брат — геи. — Парень смотрит на своих друзей и улыбается. — Этот чувак не пристаёт к девушкам, но он точно проводит с этим парнем много времени, — он указывает на Тристана, и во мне звенят тревожные колокольчики. Мои парни не будут спокойно сносить такое оскорбление. К сожалению, они поднимут его на новый уровень. Они закончат это. Они будут словесно казнить своих одногруппников на глазах у всего кафетерия. — Вероятно, он просто использует девушку с розовыми волосами, чтобы добраться до своей настоящей пассии. Ты же знаешь, что извращенные гейские штучки распространены в семьях. Крид поднимается со своего места, стряхивая руку Миранды, когда она хватает его за локоть.