Выстрел! Справа от моей головы громыхнул пистоль Йоло – и к моему вящему изумлению, тотчас завизжала лошадь фрязина! А мгновением спустя раненый то ли в круп, то ли в одну из задних ног конь завалился набок, придавив всадника… После чего, отчаянно молотя копытами по воздуху, сполз в сторону, попытался встать – и снова упал; кажется, на ногу вскрикнувшего от боли наемника... - Брать живым!!! Мы со «Степаном» вместе ринулись к поверженному всаднику, пытаясь опередить рейтар – но когда до врага осталось всего пятнадцать шагов, фрязь огрызнулся выстрелом. Точнее, мне показалось, что огрызнулся… Несколько растерявшиеся рейтары, памятуя мой приказ, замедлились в нерешительности – убивать-то нельзя, но и зазря лезть под пулю никому не хочется… В итоге первым с убийцей поравнялся чуть обогнавший меня Йоло – и ударом ноги вышиб пистоль из руки наемника. Что впрочем, было совершенно излишне… Я поспешил следом - но только поравнявшись с Тапани осознал, что руки фрязина чересчур безжизненно раскинулись. А после рассмотрел и кровавую лужу у его головы… Подоспевшие солдаты окружили нас плотным кольцом, закрыв труп фрязина от взглядов столпившихся было зевак. Набежали как дети боярские, так и прочие вои, свидетели нашей погони; один из них экономным ударом клинка добил мучающуюся лошадь… А между тем «Степан», опустившись на корточки к поверженному, негромко произнес: - Конь ему не только ногу поломал, но кажись и ребра, и живот помял… Тать лишь оборвал свои мучения. Я согласно, скорее даже неосознанно кивнул – увы, только теперь до меня окончательно дошло, что мы упустили практически стопроцентную нить, способную вывести и к Шуйским – обличив хотя бы Дмитрия! – и остальным «ассасинам». И осознание это очень удручает... Кроме того, меня нехорошо так впечатлила дерзость наемников - и их безжалостность по отношению к соратникам, и отчаянная решимость… Между тем Тапани поднялся на ноги – после чего подхватил с земли карабин фрязина, выпавший из седельного чехла при падении коня. И немного покрутив его в руках, Йоло восхищённо воскликнул: - Себастьян, ты только посмотри! Так это же штуцер с нарезным стволом! По инерции я принял трофейное оружие – и только после осознал, что держу в руках средневековый аналог винтовки, в семнадцатом – да и восемнадцатом веке не очень популярный из-за продолжительной и сложной зарядки. Однако же укороченный штуцер, вполне способный послужить и всаднику, уже сейчас отличается точностью и кучностью боя пули, прошедшей по нарезному стволу… А еще и дальностью выстрела, и убойной мощью! Кроме того, сверху на оружие я разглядел диоптрический прицел – и вот тут-то меня проняло уже по-настоящему… - Да, мой друг. Сегодня ты без преувеличения спас мою жизнь! Выродок прибил бы меня пулей из штуцера, будь я даже в кирасе… Это оружие не солдат – это оружие убийц. В ответ Тапани разразился эмоциональной тирадой на родном финском: - Perkele! Menkää helvettiin! Anna koirien ja karhujen pureskella luitasi! В иное время я бы обязательно попросил перевод – но сейчас оторопь от того, насколько я был близок к смерти, а заодно и невольное восхищением «ассасинами», столь солидно экипированными и столь хладнокровно идущими на убийства и смерть… Короче да, я под впечатлением. Большим впечатлением… Сев на корточки и прихватив пригоршню чистого снега, я тщательно втер его в лицо, стараясь заставить себя думать в нужном направлении, без эмоций. Итак: у нас на руках попытка убийства, совершенная очень искушенными, отчаянными до безрассудства наемниками… Хотя наемниками ли? Можно ли называть человека, столь легко идущего на смерть ради цели, простым наемником?! Нет, тут попахивает изрядной долей фанатизма, присущей первым поколениям настоящих ассасинов из Аламута… Впрочем, закат исмаилитского ордена начался задолго до его падения под натиском монголов в тринадцатом веке, и вряд ли мифы о уцелевших в Европе членах ордена имеют под собой реальную основу. Издалека послышался какой-то крик, его поддержали – но я не стал вслушиваться, сосредоточившись на своих мыслях. Итак, кто тогда? Безусловно, не сами русичи – отравленное лезвие и «снайперская винтовка», серьезно?! В теории, конечно, все возможно - но на практике в моей версии прошлых событий жизнь Михаила унес яд, поданный супругой Дмитрия Шуйского в чаше с хмельным медом или вином (точно не помню)... Нет, фряжский след во всей этой истории прослеживается неспроста, и он не отвлекает внимание от реальных исполнителей убийства – а дает четкий ориентир… Очевидно, верна именно первая моя догадка – за Михаила взялись иезуиты - правда, объединив усилия с Дмитрием Шуйским! Специалисты по ядам, оказывающие весьма значительное влияния на религиозную и политическую жизнь Европы, в настоящее время, весьма влиятельные… Да и с фанатизмом, думаю, у них все на должном уровне. В их присутствии в России также нет ничего удивительного – еще первого Лжедмитрия к царскому трону вели именно иезуиты… В подтверждение своих мыслей я приблизился к фрязину – и с трудом подавив брезгливость, запустил руку за ворот кафтана, нащупав тесемку крестика. Вряд ли же ассасин-исмаилит, пусть и европейского происхождения, будет носить крестик?! Потянув за тесемку, я вытащил на грудь мертвеца крест; на ощупь явно не медь. Увы, в темноте практически не видно – разве что ясно, что именно крест; чуть покрутив его в пальцах, кончиками их я нащупал какую-то неровности - вроде гравировку. - Факел! Не прошло и минуты, как всполохи пламени осветили действительно серебряный крест. Я приник к нему взглядом – и, как и предполагал, на задней стороне креста обнаружил гравировку с четырьмя буквами по граням креста: A, M, D, G. - Что там, Себастьян? – склонился надо мной чуть успокоившийся саам. - Смотри. – я указал ему на буквы. Тапани в удивление покачал головой: - И что это значит? - Ad majorem Dei gloriam. Хитроумный Лойола выбрал для своего детища прекрасный девиз: «К вящей славе Божьей»... Это иезуиты. - Кто? – переспросил «Степан». - Мы ищем тайных агентов папского престола, отправленных Римом. А может и самим черным папой, действующим на своё усмотрение… Я сорвал с шеи заговорщика заветный крест. - И что это нам дает? – спросил финн. - Теперь мы точно знаем, что Дмитрий Шуйский, а то и сам царь сговорились с викарием! И на этом можно сыграть – ведь иезуиты не помогают просто так, а их убийц не купишь ни за какие деньги… Помогая первому Лжедмитрию в его походе на Москву, они требовали от самозванца церковной унии, как и у ляхов. А также открытия иезуитских коллегий, да чтобы новый царь разрешил католическим миссионерам открыто проповедовать на Руси... Самозванец, однако, сыграл с ними втемную, воспользовался помощью – а, захватив власть, выдворил из страны. Или поверил, что выдворил… И дело тут, возможно, даже не в твердости его в православной веке – просто царя, продвигающего унию, русский народ сам поднимет на колья! Ну, или уж точно отвернется от него… Закончить свою мысль я не успел: ширящиеся со всех сторон крики стали звучать более отчетливо, оборвав мою речь. Причём в лагере, лишь недавно сонном и мирном, началось какое-то нездоровое, хаотичное движение... По спине так и повеяло предательским холодком: а что, если иезуиты смогли согласовать свое покушение с Сапегой?! И тот, получив подкрепления от Ружинского, решил внезапно атаковать нашу стоянку – пусть даже с одной лишь только кавалерией?! Однако же очередной крик, прозвучавший совсем близко, мне все-таки удалось разобрать: - Иноземцы взяли Михаила Васильевича в плен, собираются его убить! Делагарди хочет стать воеводой! Немецкие рейтары держат великого князя в избушке кухарок! Твою же ж!!! Конечно, это не нападение литовцев – но ситуация не сильно лучше! Иезуиты не смогли поднять против нас сотню детей боярских – что же, теперь они поднимают всех русских ратных людей на шведских наемников… И моих рейтар! - Братцы, бегом к Джоку, к кухаркиной избушке!!! Игнат – бери своих детей боярских, идете с нами: всю правду откроете о подосланных убийцах-фрязях!!! Глава 14. «Даже храбрейшие подвержены внезапному страху» Тацит. Мы было рванули вперед всей массой двух сотен – и я побежал впереди всех ратников, довольно плохо соображая из-за хаоса мыслей в голове. При этом в сердце пульсирует огромный комок страха – а в голову лезут откровенно пугающие вопросы, один страшней другого… Удастся ли усмирить уже раззадоренную толпу? Успеем ли мы добраться до Лермонта ранее, чем прольется кровь? Не пострадает ли Рада – да и в общем-то, вся сотня моих рейтар? И что еще сумеют выкинуть боевики иезуитов, покуда мы спешим к князю? Особенно, если завяжется настоящий бой?! Мысли, одна страшнее другой, приводят меня в бессильную ярость. Враг пока что на пару шагов опережает нас… А взволнованные воины, встающие от костров, с напряжение и недоверием посматривают в нашу сторону – правда, пока еще не решаясь преградить пусть столь значительному числу служивых. Пока еще… И да – все вновь упирается во время. Немножко осмыслив происходящее, я замер как вкопанный: - Рейтары, стой! Дети боярские – вас тоже касается!!! - Себастьян, что?! – встревоженный «Степан» замер рядом. - Я делаю глупость. Бежим пешими, теряя время – и премся всей толпой, покуда в наших солдатах не опознали рейтар… Не успеем. Тапани, сейчас я обменяюсь верхней одеждой с любым из наших воинов, а ты распорядись привести мне коня подстреленного мной фрязя – он ведь вернулся к павшему… Ты, в свою очередь, веди солдат на нашу стоянку – берите лошадей, заодно поднимайте твою сотню. На провокации не ведитесь, драки старайтесь избежать до последнего! Насупившийся Йоло, явно не желающий подчиняться новому приказу и оставлять меня одного, все же согласно кивнул – у финна с дисциплиной все как нужно. - Воинов с кирасами старайтесь держать в глубине сотен так, чтобы внешне наши люди не отличались от прочих детей боярских… Веди всех к избе кухарок – и обязательно отправь посланников к Давыду Жеребцову и генералу Делагарди: первый пусть также ведет своих стрельцов к князю, сейчас на него вся надежда! А вот Якобу и шведам стоит сняться с места – и пока что отступить, хотя бы ненадолго покинуть лагерь. Сделаешь?! Финн вновь кивнул и тотчас громко позвал рейтар, привести коня – а я уже подозвал к себе детину из числа воев Шуйского, коего я счел достаточно смелым, понятливым и вменяемым: - Игнат! Определи старшего по сотне, пусть держит ратников на вашей стоянке, и чтобы не случилось – им ни во что не встревать! Сам же скорее возвращайся, бери коня – и со всех ног скачи к избе кухарок кесаря, там буду ждать тебя; расскажешь людям все, как было! - Слушаюсь! Разбойного вида детину как ветром сдуло; за последним, пусть и неохотно, но потянулись прочие дети боярские – похоже, что я не ошибся с выбором «исполняющего обязанности» сотенного головы! Между тем, ко мне подскочил один из елецких ратников, схожих со мной по комплекции; кажись, зовут его Фролом. Последний скинул с себя стеганный тягиляй, подбитый мехом у воротника и ватный шлем-шапку, именуемый «бумажным шеломом». Вроде бы и броня – а вроде бы и верхняя, довольно теплая одежда… Впрочем, холода я особо не ощущаю – и также скинув с себя шляпу, плащ и дублет, я быстро натянул чужую броню. После чего разом взлетел в седло подведенного под уздцы коня, с удовлетворением отметив, что в седельных кобурах последнего все еще покоятся как штуцер, так и пара неразряженных кавалерийских пистолей. - Все братцы, не поминайте лихом! Жду у вас у князя… Вперед!!! Я пришпорил чужого коня – благо, что «родные» сапоги со шпорами не снимал, и скакун бодро рванул вперед, мгновенно почуяв на себе уверенного в себе наездника, не терпящего проволочек… Лишь бы успеть!!! - От немчура поганая князя нашего загубить решила!