Арман не чувствовал ничего, потому что, как ему казалось, он умер вместе с ней. Он лежал, распластавшись на полу, на него навалились Сильен и Меркл и еще два гвардейца, которых позвал Сильен, чтобы не подпустить к Оракулу, потому что в этом случае все было бы напрасно. Да, именно тот случай, когда рассудок и все доводы мгновенно гаснут, оставляя лишь инстинкты, которые велят спасать. И в тот миг, когда крики под медной скорлупой стихли, Арману более всего хотелось сдохнуть самому, чтобы просто забыть. Он не ожидал, что все будет именно так. Он не думал, что ей будет больно. Он, черт возьми, никогда не хотел для нее этой боли! Он просто хотел воплотить в жизнь свой план, и тогда всем стало бы хорошо. Леона освободилась бы от мужа, потому что королевский лекарь только что засвидетельствовал ее смерть, Вечная королева вернулась, Витта снова могла бы спокойно жить дальше. Леона не простит, никогда не простит того, что с ней сделали! Ну и ладно, он это переживет. Лишь бы с ней было все в порядке. – Ну, вот и все! – Лекарь Эйшен помахал в воздухе листком бумаги с серебристой печатью. – Все готово, льессы. – Стазис! – прохрипел Арман, выворачивая голову до хруста в позвонках, не чувствуя тяжести навалившихся тел. – Я же сказал, все готово, льесс Линто. Все хорошо, успокойтесь. Зачем так переживать? «Ах ты, сукин сын». – Отпечаток королевы в Оракуле, – сухо сообщил Меркл. Он стоял спиной к ним, но Арман видел, как трясутся сцепленные руки, мелко подрагивают плечи. Леона кричала так, словно ее потрошили заживо. Впрочем, никто не знает, что там происходило на самом деле, все станет ясно, когда Оракул откроется вновь. – Надо достать, хм, тело… унести женщину. И привести куколок королевы, чтобы Оракул мог выбрать, куда подселить отпечаток. – Слова старого Меркла падали как камни. Арман, закрыв глаза, снова видел ее улыбку, такую теплую, такую родную. Все бы отдал, чтобы увидеть вновь. – Отпустите, – прохрипел Арман. – Ты в порядке? – на ухо спросил Сильен. – Глупостей не наделай. И без того еле справились. Ты мог все испортить. – Я в порядке. Отпустите! – Арман снова задергался под телами тех, кто его держал на полу. – Оракул открывается, – упавшим голосом сообщил Меркл. Наконец ему дали свободу, и Арман, поднимаясь на четвереньки, рванул к проклятому яйцу, створки которого бесшумно раскрылись. Из темного нутра медленно начало вываливаться тело Леоны. Окровавленное. Перед глазами все поплыло, и, забыв, как дышать, Арман упал на колени рядом, подхватывая… Почему-то очень важным казалось, чтобы она не ушиблась падая. Леона не дышала. – Стазис! – Из горла вырвался рев. – Эйшен, твою мать, стазис! – Она уже давно в нем! – донеслось как сквозь перину. – Вы что, не видите? Не видел. Ничего не видел, кроме бледного, в кровавых брызгах лица. Глаза Леоны были закрыты, на губах замерла улыбка, как будто растерянная, немного детская… Чувствуя, как что-то обрывается внутри, Арман отвел назад спутанные светлые волосы, подхватил, прижимая девушку к себе. – Ничего, потерпи, еще немного! – Сильен, будь добр, передай подтверждение смерти маркизы Риквейл ее мужу, – произнес сквозь зубы, едва выталкивая слова. Да, он все спланировал. Но даже не подозревал, как это будет происходить на самом деле и что все это будет значить и для него самого и для Леоны. – За мной! – Арман рыкнул на Эйшена. Поймал укоризненный взгляд Меркла. Старика трясло, ему бы сесть, отдышаться, но некогда, все потом. Когда его свет, его путеводная звезда придет в себя. Продолжая прижимать к себе Леону, он поднялся на ноги, пересек комнату. Лекарь спешил следом, Арман слышал его тяжелое дыхание. – Льесс Линто, позвольте, но я же лекарь… – Знаю. – Я не умею оживлять. Нужен маг Жизни. – И это знаю. Вы меня за идиота держите? Мимо промелькнули светлые стены, вычурная лепнина. Не чувствуя веса Леоны на руках, Арман влетел в комнату для отдыха, которую оборудовали для Меркла. Стараясь не делать лишних движений, боясь тряхнуть или как-то побеспокоить Леону… Хотя она ведь мертва? Он собственноручно притащил ее на убой! Уложил ее на диван, поправил безвольно упавшую руку, такую тонкую, с нежной кожей на запястье, измазанном кровью. – Что это? – принялся ощупывать. Складывалось впечатление, что руки, ноги Леоны как будто в маленьких отверстиях. Оракул выпил ее кровь? Вряд ли… Или использовал эти отверстия, чтобы оборвать корешки, которыми держится отпечаток в теле человека? Эйшен, тяжело дыша, тоже склонился над Леоной. – Я не знаю, что это, льесс Линто. Я впервые в жизни вижу, что с человеком делает Оракул. – Ну так залечивайте, – сквозь зубы сказал Арман, – залечивайте! – Прямо под стазисом? Это будет непросто. – Так постарайтесь, льесс. Арман выпрямился, сделал несколько глубоких вдохов и выдохов. В таком состоянии ему не нужно браться за дело. А взгляд не отрывался от нежного личика Леоны, такого красивого, беззащитного. Недавно, этой ночью оно было озарено огнем страсти, а теперь вот спокойно. Навсегда спокойно. Арман скрипнул зубами, наблюдая, как лекарь проделывает пассы над неподвижным телом. Ишь как напрягается, даже плешь на макушке покраснела. – Мне бы ее раздеть, – пробормотал Эйшен, – я должен видеть, что лечить. Арман сжал кулаки – до боли, до хруста. – Раздевайте. И просто стоял и наблюдал, как из-под покровов одежды появляется тело, которое он исступленно любил этой ночью. Все-таки глупо отрицать. То, что между ними было, не просто развлечение, не просто попытка сбросить напряжение. Что-то особенное, принадлежащее только им. А он все поломал – ради сестры, которую видит только по магвизору. Стало так тошно, что Армана едва не вывернуло прямо на пол, хотя желудок был пуст. – Что с вами? – Лекарь встревоженно обернулся, он был красный как рак, по вискам катились капли пота. Одышка опять-таки. – Работайте, – процедил Арман, – я в порядке. – Тут просто глубокие проколы, – сообщил Эйшен, – но она умерла не от этого. Здесь нет смертельных повреждений. – Лечите… И смотрел, как одна за другой закрываются ранки, зарастают белой кожей. Даже если нет смертельных повреждений, как же ей было страшно! В темноте, в неизвестности, в одиночестве – и вместе с болью. Арман, Арман… Не подумал, что все будет именно так? Теперь будешь платить за это, платить собственной кровью, сердцем, жизнью – той, что осталась. – Ну, все, – наконец сказал Эйшен и, выпрямившись, посмотрел на Армана. – Что теперь, льесс? – Теперь вы снимете стазис, а я верну ее к жизни, – ответил Арман. Одутловатое лицо Эйшена вытянулось. – Вы – маг Жизни? Ну никогда бы не подумал, что… – Вот и не думайте. Думать бывает опасно, – оборвал его Арман. Он опустился на колени перед Леоной, взял ее за руки. Невыносимо хотелось прикрыть ее тело от чужих глаз, но это все потом. Сейчас самое главное, чтобы в тот момент, когда Эйшен снимет стазис, заставить сердце биться. – Я надеюсь, вы стазис наложили, как только сердце остановилось? – тихо поинтересовался Арман. – Ну разумеется, льесс. Как вы можете сомневаться? – Я тоже надеюсь, что вы не врете, потому что в противном случае я не знаю, что с вами сделаю. – Ну, знаете ли… – Лекарь обиженно засопел. – Давайте снимайте. Вот так, сжимая еще теплые руки. Вспоминая, как целовал эти длинные пальчики. Она ведь не простит… Такое не прощают. Ну и ладно. Главное, что Леона будет жить и он выполнит данное ей обещание – что будет жить долго и счастливо. Арман прикрыл глаза. Как смешно, оборотень королевы – маг Жизни. Почти то же самое, что целитель, только гораздо, гораздо сильнее. Жар в груди. Такое ощущение, что сейчас этот жар пробуравит в нем самом сотни дырочек и вырвется наружу. – Готово! – отчитался лекарь. И Арман, даже не дослушав, позволил дару течь – по рукам, в Леону, чтобы согреть, заставить биться бедное сердечко, которому так досталось. Он не открывал глаз, но чувствовал, как жидкое золото окутало Леону, мгновенно впитываясь. И вот сердце ее содрогнулось, раз, другой… И заработало снова. Руки в его пальцах судорожно дернулись, но он держал крепко, продолжая вливать саму жизнь, забыв о себе, не жалея, как можно больше… еще больше… – Льесс! – взвизгнул где-то рядом Эйшен. – Остановитесь! Что вы делаете? – Что? Армана как будто выбросило в реальность, и он уставился на свои руки. С них кожа слезала лохмотьями, обнажая мышцы. Похоже, перестарался, ну и плевать. А Леона дышала. Лежала с закрытыми глазами, но дышала. Арман перевел взгляд на лекаря, потом еще раз посмотрел на свои руки. Надо же, сколько крови накапало на пол. – Вы же лекарь, ну вот и лечите, – сказал тихо.