Любые совпадения с реальными людьми и событиями абсолютно случайны. Автор Пролог Файл: bezimeni Создан: 01:01 01.01.01 Изменен: 21:17 17.02.16 Господа профайлеры говорят, что интерес к смерти — к ее способам и орудиям, к мертвым телам и тому, что с ними происходит потом — так вот, господа, именующие себя специалистами по психологии и психопатологии преступников, утверждают, что подобные интересы свидетельствуют о душевном нездоровье. Это, дескать, психопатия. Ну-ну. Смешно. Скажите это бойцам спецназа, скажите это патологоанатомам и антропологам. А потом очень быстро убегайте. Потому что они, разумеется, не психопаты, но вспылить могут. Как не вспылить, если какой-то дурак поливает грязью дело твоей жизни. Так что нет, я не психопат. Моему душевному здоровью можно позавидовать. Вокруг серийных убийц вообще мифов куда больше, чем правды. Якобы убийцы вырастают из несчастных малышей, которые взрослым насилием мстят миру за то, что пережили в детстве. До сих пор пытаются пристегнуть к серийным убийствам триаду Макдональда, хотя ее почти сразу после «изобретения» перестали причислять к криминальным предикторам. Но в скудных умишках господ, если так можно выразиться, психологов это, должно быть, выглядит очень логично: над ребенком издеваются, он начинает мочиться в постель, а потом, стремясь хоть где-то хоть что-то контролировать, принимается что-нибудь поджигать и мучить животных. Ну а после — убивать себе подобных. Очень, очень логично. Человек, господа психологи, устроен несколько сложнее. Спору нет, среди серийных убийц хватает и психопатов, и шизофреников, и много кого еще. Ненормальных, в общем. Но их хватает везде — среди филателистов, реконструкторов, поклонников йоги, вегетарианцев или геймеров. Но это же не означает, что занятия йогой или собирание марок — маркер съехавшей крыши. Так что не надо обобщать. Надо мной не издевались в детстве, мне не приходилось просыпаться на мокрых простынях, мной не владеет неодолимая тяга к поджогам, и мне бы и в голову не пришло мучить животных. Я и людей не мучаю — какой в том смысл? Я никому и ничего не доказываю, тем более не мщу за детские страдания. Я просто охочусь. Мне нравится охотиться. Вот и все. Вы же не зачисляете в психопаты тех, кто берет ружье и идет стрелять уток, оленей, слонов или зайцев? Так с какой стати считать ненормальным того, в чьем воображаемом прицеле — не кабан, не медведь, а человек? О да, разница есть, но она лишь в том, что человек — самая хитрая, самая социально защищенная и потому самая интересная дичь. Охота на тех, кого принято называть братьями нашими меньшими, как ни крути, однообразна. Повадки одного кабана не особенно отличаются от повадок другого, поэтому и приемы охоты одни и те же. Скучно, господа. Человек — совсем другое дело. Каждая Охота — это уникальная головоломка. Поиски особенной, только для этой дичи подходящей приманки, особенного, только для этой дичи подходящего орудия или места для засады. Ничего более увлекательного я не знаю. Просто Судьба крутит свое колесо — и его стрелка показывает на очередную цель. Судьба. Поэтому не задавайте глупого вопроса: жалко ли мне тех, кто оказывается в воображаемом перекрестье моего воображаемого прицела? С какой стати мне должно быть их жалко? Умирают все. И не надо говорить про безвременную кончину. Смерть — она одна. Она не бывает безвременной. Она всегда приходит… ну… тогда, когда приходит. И если кто-то стал моей целью — значит, так распорядилась Судьба. Мое дело — исполнить ее решение. И получить удовольствие, разумеется. Часть первая Несчастный случай * * * Телегримеры на совесть постарались, чтобы сделать героя программы посимпатичнее. Но Арине почему-то сразу представилась комната для допросов в СИЗО: жесткий стул, безжалостный свет и — по другую сторону привинченного к полу стола — этот вот… персонаж. Из-за света, вероятно. Он в студии был еще безжалостнее, чем в допросной. Спина под одолженным у коллег форменным кителем уже ощутимо взмокла и даже чесалась. Как телевизионщики это выдерживают? Ведущему вон все нипочем, даже лоб не блестит. Улыбается с радушием акулы-людоеда, вопросы задает с такой подкупающей задушевностью, словно тетушку-миллионершу, прибывшую из дальних краев, встречает. Таким голосом обычно разговаривают продавцы чудо-добавок и улыбчивые зазывалы квазирелигиозных сект. Да что говорить — Арина и сама иногда на допросах пользовалась таким вот задушевным тоном. Правда, дозировала его куда более скупо, чем этот лощеный господин в центре студии. Звали господина не то Вадим, не то Руслан. Она сосредоточила все внимание на том, чтоб не зевнуть, боже упаси, не почесать рефлекторно нос, не сгорбиться — кто знает, когда спецу, который решает, картинку с какой именно из камер дать в прямой, черт бы их побрал, эфир, вздумается разбавить видеоряд Арининой физиономией. А госпожа следователь в этот момент как раз нос чешет — вот красота-то! Хотя какая разница, как она будет выглядеть в этом дурацком ток-шоу — уж не дурнее прочих. Хотя «не дурнее» — маловато, надо чтоб прилично, чтоб честь мундира не посрамить… ох! Ну вот какого черта она тут красуется? Представитель следствия! Да еще и оттуда же, где произошел этот самый «Несчастный случай?» — так именовалась программа. Ненавижу Москву, сердито думала Арина. Ну какая им разница, для них же что Краснодар, что Красноярск — один леший. А уж Сыктывкар, Саратов и Салехард и вовсе — один и тот же город. Но кто-то из помрежей решил, видимо, добавить правдоподобия, а Ева и рада стараться: — Ну Вершина, ну Ариночка! Ну и что, что ты в отпуске, ты ж через Москву поедешь, что тебе стоит в программе поучаствовать? Да я бы, если бы мне предложили, пешком бы побежала! Но я ж не следователь, я ж завканцелярией, кто меня позовет. — А ничего, что все случилось еще до меня? — Ой, подумаешь! Зато подследственность наша была. Я тебе все материалы пришлю, поглядишь, там немного. И Пал Шайдарович обрадуется. Да уж, полковнику юстиции Пахомову только и дел, что радоваться на Арину в телевизоре. Материалов было и впрямь немного. Дядька, видевшийся Арине в сизовской допросной, носил удивительно подходившую ему фамилию Кащеев и по делу проходил как потерпевший. Его молодая жена, отправившись гулять с малолетним сынишкой, заглянула в гости к своему приятелю — или, по версии Кащеева, любовнику. Выпили, то, се, время текло незаметно… Когда отправившийся разыскивать супругу муж ворвался в дом «приятеля», и тот, и кащеевская жена валялись по углам мертвецки спящие. А в холодной печурке лежало тельце маленького Вити. Та самая молодая жена, Соня, когда ее впустили в студию, села на тот же диванчик, центр которого занимал герой программы, но не рядом, а чуть поодаль, на расстоянии руки. Словно боялась его, что ли? Но разве такие — боятся? Чуть не вдвое моложе своего сухопарого сурового супруга, пышная, фигуристая, эффектная, с крупными, четко очерченными губами и яркими темными глазищами… Впрочем, глаз было и не увидать — смотрела Соня только в пол. И, садясь, сразу съежилась, собралась в комочек, точно стараясь скрыть и пышную грудь, и прочие прелести. Кащеев же, когда Соня явилась под свет прожекторов, наоборот, словно расцвел. О трагедии своей рассказывал надтреснутым горьким голосом, но свободно (впрочем, подумала Арина, ничего удивительного: сколько раз ему эту историю и во время следствия, и журналистам рассказывать приходилось): — Она ведь каждый раз клялась — прости, все, больше никогда! Лощеный ведущий аж засиял восторгом от такого благородства своего героя: — Как же вы… Жена вам изменяла, а вы каждый раз ее прощали? Как же вы силы в себе находили принять ее назад? — Да не изменяла она! — досадливо перебил Кащеев. — Ну… то есть… если что и было, так это когда она уже совсем не соображала. Она ж не за этим уходила — ей выпить надо было. — И в тот раз… — вкрадчиво подсказал не то Вадим, не то Руслан. — В тот раз она вроде как с Витенькой погулять пошла, — забубнил герой студии. — Мне-то и в голову не пришло сперва. Среди бела дня, да с ребенком еще… А она сразу в тот дом пошла… — Где приятель ее жил? — уточнил ведущий, сочувственно, но аккуратно покачивая идеальной, демонстративно небрежной прической. — Ну да. Потому что знала, что там было вино. Я и не подумал… А у меня ведь уже и документы все были на завещание, чтоб квартиру отобрать у тех, кто… — Какую квартиру? — удивился лощеный. Арине удивление его показалось наигранным. Наверняка ведь перед эфиром должен был знакомиться с историями гостей, иначе, не ровен час, в лужу сядешь. Однако вот, удивляется, как будто первый раз слышит. — Да ее квартиру, Сонькину, — все так же досадливо пояснил Кащеев. — Когда я к себе-то ее привел, она ж на вокзале ночевала, побитая вся, несчастная. Ну пожалел — пропадает девчонка. Взял к себе, приодел, вылечил, в человеческий вид привел. Видите, какая видная оказалась? Соня еще сильнее свела плечи, сгорбилась, пряча свою «видность». — То есть сперва вы просто хотели помочь, даже не планировали жениться? — Да там смотреть не на что было, не то что жениться! И грязная она была, как не знаю что, — «герой» брезгливо поморщился. — Опухшая, серая вся, замызганная, в синяках. Просто пожалел сиротинку. Это уж после мы друг другу понравились. Ну и поженились — когда ясно стало, что она в положении. И пить уже не пила она совсем. Я следил. А там еще тетка ее померла и квартиру ей оставила. Соня обрадовалась было, что она теперь не нищая, ткнулась — а там желающих целая очередь на теткино наследство. Мне, в общем, оно без надобности, да ведь этак же не годится. Ну документы все собрал, что положено было, чтоб ни у кого никаких претензий. Злились они ужасно. Гадости всякие подстраивали. Соня хотела, похоже, что-то сказать, но Кащеев зыркнул на нее сурово: — Уйди, Сонь, не лезь, — даже плечом дернул: не мешай. Ведущий, сообразив, что скучные подробности благополучного быта никому не интересны, попытался вернуть разговор к «горяченькому»: — В общем, все у вас было в порядке, вы и ожидать не могли, что такой ужас может случиться? — Ну да, — подтвердил герой. — Я ведь потому и не подумал, что она… Она как-то выправилась, вроде как и тянуться к бутылке перестала. А на самом деле… пошла как будто с Витенькой погулять, а сама к этому… не чтоб изменить, а потому что у него всегда вино было… Он называл зеленого змия «вино»: не водка, не выпивка, не алкоголь — вино. — Как же вы ее нашли? — Вадим-Руслан даже вперед подался, изображая почтительное изумление. — Так когда смотрю — долго что-то гуляют, несколько часов, скоро смеркаться начнет — пошел искать. Дом-то этот я знал, сразу туда. Захожу… а они там оба — и Сонька, и этот… валяются. Она подальше, на лежанке под окошком, а он прямо у двери. Одежонки какой-то на себя навалил, скрючился весь. Холодно там было. Я сразу про Витеньку подумал, не простудился бы. А его не видать. — Вы испугались за него? — ведущий, подчеркивая свой интерес, слегка наклонился к герою. Тот покачал головой: