— Медальон в форме стилизованного сердца, покрыт мелкими прозрачными камнями, в круглом навершии желтый топаз, длинная цепочка из мелких серебряных бусин… Доктор внимательно изучил рисунок мастера Алмии — набросок, сделанный на весу, считай, «на коленке», но тем не менее, на диво реалистичный и подробный. По крайней мере, капитан не сомневался, что если бы увидел это украшение вживую хоть раз — то по этому наброску непременно узнал бы. Тобиас Корнес же медленно покачал головой — сначала в одну сторону, потом в другую. — Не припоминаю, чтобы я видел эту вещь на госпоже Ревенбрандт. Ни в плановый визит, ни… позже. — Постарайтесь вспомнить, — мягко надавил капитан. — Вы осматривали тело покойной в поисках признаков жизни, проверяли пульс, смотрели зрачки… Ну же, неужели вы не обратили бы внимание, есть у пациентки что-то на шее или нет? — Нет, — с сожалением ответил доктор, — не обратил. Если украшение было под сорочкой… То, простите, под сорочку я не заглядывал! Мне, как квалифицированному магу-целителю, для констатации смерти достаточно свидетельства собственного дара. Ну, и для соблюдения процедуры — пульса. К тому же, — доктор поднял вдруг голову, — если цепочка длинная, то госпожа Ревенбрандт перед сном вполне могла ее снять. Более того, в ее состоянии украшение на длинной цепочке было бы разумно снять перед сном, — голос целителя окреп, и он уже уверенно протянул Вольфгеру набросок. — А в ее шкатулки я не заглядывал. — Благодарю вас за сотрудничество, — отозвался капитан. — Вы оказали неоценимую помощь следствию. Если вас не затруднит, пригласите, пожалуйста, следующего свидетеля. — Да, конечно, — пробормотал целитель, с явным облегчением поднимаясь с дивана и покидая кабинет ныне покойной Аморелии Ревенбрандт. — Пятнадцать лет! Пятнадцать лет я была в доме госпожи Аморелии экономкой! — сухопарая женщина я строгом чопорном платье героически сдерживалась, стараясь не шмыгать носом, и вытирала белоснежным платком заплаканные глаза. Когда доставили, наконец, инструменты госпожи старшего эксперта, и она лишила капитана своего очаровательного общества (а до того в каждом перерыве между свидетелями находила возможность загнать в капитанскую шкуру колючку) — вервольф облегченно вздохнул. Присутствие госпожи старшего эксперта не то, чтобы мешало — но, определенно, отвлекало. Даже такое умеренное. Теперь же, судя по звукам, Элисавифа Алмия попросту перебирала старинный особняк по камешку, от чердака до подвалов — и это обстоятельство вервольфа более чем устраивало. Со всех сторон. Капитан вздохнул. Допросы шли своим чередом. К этому моменту он успел снять показания не только с племянника и целителя, но и со всей челяди. Последней только что была допрошена и отпущена кухарка. Капитан потер лицо руками — сейчас посидит минутку и выйдет узнать, как там дела у парней. И у дамы. Конечно же — и у дамы. Может, она уже нашла этот богами проклятый медальон, и он напрасно тут мучается? «Размечтался!» — оборвал вервольф сам себя и вышел из кабинета Аморелии Ревенбрандт. В целом, допрос управляющего подтвердил показания племянника, а камеристка и экономка не поведали ничего, что заставило бы капитана усомниться в словах племянника, управляющего и доктора. Перекрестный опрос противоречий и явных несостыковок не выявил, а потому Вольфгер Лейт покинул кабинет покойной пусть и после хорошо проделанной работы, но без удовлетворения от оной. Дело все больше напоминало ситуацию «поди туда — не знаю куда, найди то — не знаю что». — Сержант Кост, — окликнул он подчиненного, как раз спускающегося по лестнице в центральный холл. — Доложи. — Следов взлома нет, — еще на ходу, приближаясь, принялся отчитываться Руперт. — Ни механических, ни магических. Хотя с магическими, как утверждает Алекс, не разберешь. Может, и было что. Покойница активно практиковала, да еще и в области весьма специфической — природница же. Могло и затереть. Лейт кивнул. Оба в общем-то понимали, что скорее всего никто в дом действительно не вламывался. Алекс Корнвел, маг отделения, работу свою знал, но любил перестраховываться и стелить соломку — я ничего не нашел, но если что-то было, а я не нашел, то это не я дурак, а «специфика магии»! Вольфгер, помнится, пока не приноровился к этой особенности ценного специалиста, все дергался — а вдруг и правда он там чего проглядел! Лицо у Руперта вдруг сделалось какое-то плутоватое. — И вообще, пока вы с госпожой экспертом чаи распивали («Вот заразы! Глазастые, значит?!» — недовольно подумал Вольфгер с противоречивым ощущением гордости), мы тут в поте лица трудились. Опросили соседей и проверили весь персонал на предмет другой булавки. Это, конечно, не так приятно, как с госпожой Алмией чаевничать, но зато и результаты есть. То есть нет. То есть результаты есть — булавки нет. Ну, то есть… — Следов ментального воздействия на слугах не обнаружено, — подсказал Вольфгер. — Так точно, — вытянулся во фрунт сержант и совсем уж мерзко осклабился. Где-то в глубине души Лейт подозревал, что на результаты его противостояния с госпожой экспертом в отделе делаются ставки и срываются нехилые куши. Но не был уверен, что хочет знать, кто и на что именно ставит. А дружелюбные подначки подчиненных, прекрасно знавших, что можно себе позволить, а какую черту переходить не стоит, сносил с тем же спокойствием, что и колкости Алмии. — Дальше? — Дальше — обыск. Уже начали. Физический ведут Швайц и Линдельфильд. Госпожа эксперт попросила человека в помощь, я выделил, — конец фразы прозвучал с легкой вопросительной интонацией, и Лейт снова кивнул — правильно сделал. — Ну работайте. Я съезжу к… Договорить он не успел, потому что те, к кому капитан собирался съездить, и сами заявились в особняк в полном составе. — Следов насильственной смерти нет, — с ходу «осчастливил» капитана этим знанием Эдварс Риверсон. — Точнее тебе уже трупорез скажет, я вообще тело у этих, с позолоченными шилами в задницах, еле выцарапал. Они как услыхали про вскрытие — так вскипятились, орать начали. Я их послал. — Куда? — с замиранием сердца уточнил Вольфгер — хорошие следователи на дороге не валяются, уволят этого, а кого пришлют? То-то же. Не берегут подчиненные нервы начальственные, ох не берегут… — К Валлоу. — Цензурно хоть? — Обижаешь, капитан! — оскорбленно протянул Риверсон с печальной рожей — мол, нецензурно хотелось, но сохранить работу хотелось больше. Дети, жена и теща, мать ее, и всех их надо кормить! — Но вообще, обошлось вроде. Брат покойной предложил детям не устраивать истерику, вспомнить про воспитание и хваленую родовую выдержку. Словом, для прощания они, вроде, в срочном порядке восковую куклу уже организовывают. И надо старику Косту поторопиться со вскрытием, а то если они к похоронам свою бабку не получат, закопают его — или вместе с ней, или вместо нее! Нервные они, эти аристократы, жуть! Может, госпожа Алмия им из своих запасов солей нюхательных отсыпет, а? Кстати, Лейт, ее надолго к нам приквартировали? Я не то, чтобы возражал, но может, можно махнуть змеищу на Шантея? Не глядя? А то я прямо опасаюсь за ваше, капитан, душевное равновесие… — За премию свою опасайся, — душевно посоветовал Вольфгер, внутренне скрипнув клыками — сговорились, изверги! — И иди ты уже… — Цензурно, капитан, цензурно… — На обыск! Глава 5. Логово оборотня, или о добрососедских отношениях Я очень удивилась, когда, выходя из особняка Аморелии Ревенбрандт, услышала, как часы на башне ратуши пробили семь вечера. В работе время пролетело незаметно, и мне казалось, мы только-только начали… Полный обыск дома и сада, как ручной, так и магический, обследование сейфов, выявление неизвестных тайников. Огромный масштаб проделанной работы — и все напрасно. Артефакта в особняке не было — я могла ручаться за это своей головой. Впрочем, Ревенбрандты будут крайне благодарны следствию за парочку схронов, в которых обнаружились немалые суммы золота. Вполне вероятно, это скрасит им нанесенный репутации ущерб. Вольфгер Лейт не поленился послать подчиненных обойти всех соседей, включая соседскую прислугу, так что теперь весь город будет полниться слухами о том, что родственники потравили почтенную старушку, чтобы поскорее добраться до ее наследства. Я прикрыла глаза, вдохнув полной грудью соленый воздух, и медленно выдохнула, принуждая тело немного расслабиться. Устала. Я не любила признавать это, но сегодня — устала. Слишком много суеты, слишком много информации, слишком много потраченных на поиски сил. В ушах слегка звенело, что означало — в ближайшие дни энергоемких экспертиз и мероприятий мне проводить определенно не стоит. А остальной работы никто не отменял, и дома меня ждали бумаги и печатница. Наверное, поэтому я и медлила сейчас, стоя на ступеньках особняка — позволяла себе маленькую передышку. Хорошо… Когда за моей спиной вдруг прозвучал голос капитана Лейта, не потрудившегося обозначить свое приближение звуком шагов, я вздрогнула и рывком обернулась, смерив вервольфа недовольным взглядом — нельзя же так пугать! — Что вам угодно? Попрощались же вроде! Ну как… я, сообразив, что моя работа закончена, бросила вопросительный взгляд, дождалась кивка — мол, да, свободны — и покинула дом, не утруждая себя прочими реверансами. — Вы домой? — настолько непринужденно поинтересовался капитан, что я — я! — на мгновение даже растерялась и машинально кивнула. А вервольф задал следующий вопрос, окончательно пошатнувший мое душевное равновесие. — Не подбросите? Подвох. Где-то здесь однозначно должен быть подвох. Ну конечно же, капитан не успокоится всего одной местью, свершившейся неделю назад. Я бы точно не успокоилась. А он еще и, поди, во вкус вошел. Так что однозначно подвох, но где? — А с меня ужин, — добавил Лейт, будто это могло меня как-то убедить. Погодите-ка… Стоп. Ну нет… он меня сейчас что, жалеет, что ли? Припоминает бутерброды с чаем и жалеет?! Он? Меня?! — Благодарю, — отрезала я, поджав губы и против воли сощурив глаза. — Моя домработница уже приступила к своим обязанностям. Но так и быть, вы можете воспользоваться моим экипажем. — В таком случае я настаиваю. Что-то было в выражении глаз, сейчас, когда полнолуние отдалилось — карих, без малейшего намека на желтизну. Что-то, что заставило меня прекратить препирательства и бросить нехотя: — Ладно, но исключительно в качестве одолжения! — Что вы, мастер Алмия, — язвительно заверил меня вервольф. — Я и подумать не мог, что вы снизойдете до ужина с капитаном стражи в каком-либо другом качестве. Это почему-то было обидно. Но, как ни странно, справедливо. А от этого обиднее вдвойне. А тем временем капитан подал мне руку, помогая сесть в карету. Я вложила пальцы в широкую шершавую ладонь и даже чуть оперлась на нее, позволяя Лейту мне помочь — помочь действительно, а не номинально, просто потому, что полагается. И сама же удивилась этому — постфактум, уже устроившись на комфортном (особенно после стражевской колымаги) сиденье. Совсем устала. Можно подумать, не обошлась бы без помощи. — Куда, госпожа Алмия? — сунул голову в окошко Дуг. — Домой. Кучер не удержался, бросил взгляд на Лейта, устроившегося напротив меня, и я запоздало спохватилась, что уже второй раз везу капитана «к себе». Вот уж почва для досужих слухов. Но не оправдываться же перед подчиненными? Еще не хватало. Вздумает распускать язык не по делу — вылетит, и все. — Я вас не компрометирую, госпожа Алмия? — низкий, слегка насмешливый голос вервольфа всколыхнул внутри целую гамму нечеловеколюбивых (вернее даже необоротнелюбивых!) чувств. Все-то он видит, все-то замечает. Можно подумать, если я сейчас заявлю — да, компрометируете, он встанет и выйдет! Хотя…