Глава 21 — Ну как у вас дела? — Алена забралась с ногами в огромное теткино кресло и жадно вдохнула аромат пирожков с грибами, поставленных в духовку доброй родственницей по случаю долгожданного визита племянницы. — Да, как всегда. Главный объявил, что собирается ставить «Леди Макбет», так что у нас в театре опять переполох — каждый тянет одеяло на себя, словом, интриги и смута. — На вашего главного повлияли недавние убийства, — усмехнулась Алена. — Надо же, какой теперь у вас репертуар. Осталось только «Джека-Потрошителя» на сцену вытянуть. — У нас и без «Джека-Потрошителя» полный кавардак. — Тетка подала ей настоящий сваренный кофе в маленькой глиняной чашечке. — Правда, пока недельное затишье — ведущая труппа на гастролях в Кельне. А вернутся — примутся за старое. — Леди Макбет, полагаю, достанется Клязьминой? — Ой, я вообще не знаю, что кому достанется. Ганин твой совсем замотался — он в двух картинах одновременно снимается, его и на гастроли-то с трудом удалось вытащить. Машка Клязьмина совсем ушла в религию. Так ее учение отца Гиви подкосило, что прямо жаль девку. Любовников всех своих пораскидала, краситься перестала и молится все время: ходит, бубнит что-то под нос. И ведь нет чтобы какую приличную религию принять — так она все что-то эдакое выдумывает: то устроит в гримерке чайную церемонию, то обвесится какими-то пучками сухой травы, то бродит часами по коридорам без всякой цели, а глаза пустые-пустые. Федоров пить перестал. Но трезвый образ жизни сказался на нем таким склерозом, что он ни одну роль толком не помнит — постоянно путается. Главный орет: «Лучше бы ты пил, как раньше!» Правда, молодежь у нас подросла: мальчикам да девочкам уже за третий десяток перевалило, а они все на второстепенных ролях. Вот их и будут выводить на первый план, а куда деваться? (История, в которой Алена и Вадим расследуют убийства в театре, где служат означенные выше персонажи называется «Гамлет на крови»). Тетка Тая протяжно вздохнула. — А как дела у тебя на личном фронте? — Да тут все по-старому, — родственница приободрилась. — Славик желает на мне жениться. — Не может быть?! — притворно изумилась Алена. — Кто бы мог подумать?! Он еще так неопытен, и взять в жены столь прожженную девицу! Три брака — это вам не шуточки. — Завидуешь! — скривилась тетка Тая. — Еще бы. Ты ведь мне своего кавалера ни за что не уступишь. Ну где мне найти такого же? Да с такими же шикарными усищами! — У тебя свой есть. Чем тебя Вадим не устраивает? — Усов-то у него совсем нет. — Надо — отрастит. Ты только намекни. — Отрастит он, — Алена досадливо поморщилась. — Теперь ему намекай — не намекай… толку нет. Совсем переменился парень. — А что такое? Ей показалось или в глазах тетки мелькнула хитрая искра? — Ой, не могу ответить. У меня такое чувство, что он повзрослел. — Так давно пора. Ему ведь тоже уже не двадцать. — Да не в этом дело… понимаешь, он жутко переменился. Будто бы в него Бунин вселился. Такой же стал мерзкий, поверхностный какой-то. Если это и есть взросление, то я ненавижу взрослых мужиков! — гневно закончила Алена. — А в чем суть? «Нет, тетка Тая все-таки странно улыбается. Хитренько как-то…» — Суть в том, что раньше Вадим был со мной искренним. Я знала его как свои пять пальцев, а теперь он словно играет в какие-то странные игры, по одному ему известным правилам. И я понятия не имею, как мне с ним себя вести. — А разве не этого тебе с ним недоставало? Ой! — Тетка резво подскочила. — Кажется, пирожки горят! — Она пулей полетела на кухню. — Ну… — Алена задумалась. Вообще-то раньше именно предсказуемость Вадима вселяла в нее скуку, а стабильность их отношений просто пугала. Она не понимала, как существовать, когда все так гладко и славно, когда любимый человек всегда готов быть рядом, ну и все такое прочее. Именно от таких ничем не напрягающих нервное воображение отношений она и страдала больше, чем от постоянных встрясок с Буниным. Теперь же Вадим, как по заказу, принялся устраивать ей эти самые встряски. Но странное дело, это совсем ее не радует. «Женщины — довольно капризные существа, – в конце концов решила для себя Алена. — Нам не угодить. Каково понять нашу логику бедным мужикам, если я, женщина, подчас сама свою логику понять не могу. Все-таки бедные мужики, бедные!» — Мне кажется, что тебе стоит поиграть в его игры. Тетка появилась в гостиной с блюдом, на котором дымились румяные пирожки. Шлейф аромата горячего печеного теста окутал Алену с ног до головы, она чуть было не потеряла сознание. Может, послать к чертям свою диету? — Стойкость покидала ее вместе с рассудком. Пирожки пахли так, что у нее засосало не только под ложечкой, у нее в мозгу засосало и еще почему-то в коленях. – Сегодня прерву диету! — Я надеялась, ты уже покончила с этими глупостями, — проворчала родственница. — Посмотри в зеркало-то — святые мощи. Это собакам кости нравятся, а мужчины любят формы. — Не уверена. — Руки Алены сами потянулись к блюду. Тетка с видом искусительницы подвинула его поближе к голодной племяннице: — Пока будешь находиться в весовой категории «собачьей радости», Вадим к тебе и близко не подойдет. Это довершило приговор, Алена схватила пирожок и с жадностью запихнула его в рот целиком. — Н-да… — недовольно протянула родственница, — не благородных кровей девица. — Ты как Марина! — жуя, возмутилась Алена. — И мы с ней правы! Посмотри, и я, и она уже по три раза замуж ходили. Так что прислушивайся к нам. Мы мудрые. — В этом случае количество не переходит в качество. Так что о мудрости, особенно относительно Марины… Хотя… — тут Алена вспомнила их последний разговор. — Впрочем, Марина иногда тоже выдает умные вещи. Вот недавно, знаешь, что заявила? Наташа, говорит, имела самые веские основания убить своего любовника. — Господи! Ты все о том же, — тетка сокрушенно покачала головой. — Тут личная жизнь под угрозой, а она все со своими расследованиями носится. Дуреха! — Личная жизнь — не самое основное для женщины, — резонно парировала племянница, — должны быть и другие интересы. — Излюбленная тема всех старых дев. Тебе замуж пора, Аленушка. — Опять нотации пойдут. Вот почему я и не люблю приходить к тебе в гости, — она сочла своим долгом надуться. — Да ради бога! Давай поговорим о другом, — с неожиданным великодушием предложила вредная тетка. «Все-таки предстоящее замужество положительно на ней сказывается. Как же красит женщину любовь. Даже такую занудную, как тетушка». *** И все-таки визит к тетке оказался на редкость полезным, хотя и окончился привычными препирательствами на тему вечных ценностей. Во-первых, Алена поняла, как вести себя с Вадимом: если он хочет играть с ней в «кошки-мышки», то она не отдаст ему роль «кошки», как бы он на нее ни претендовал. А во-вторых, озвучив еще раз соображения Марины насчет любовницы Андрея Титова — некой Наташи, она вдруг обнаружила, что приятельница права. Как бы глупо ни выглядели обвинения в адрес этой девушки, они весьма обоснованны. Действительно, она могла желать своему возлюбленному смерти. Однако желать и убить — не одно и то же. «Как же разыскать эту Наташу?» Алена размышляла на ходу, пока шагала по длиннющему коридору телецентра. Когда она приблизилась к двери офиса редакции новой Катькиной программы, у нее уже созрел план: «Раз Титов погиб в машине, то странно, что никому и в голову не пришло найти человека, который мог бы эту машину испортить! Например, где Андрей купил свою злополучную „Тойоту“? У кого чинил, на какую стоянку ставил?» Дверь редакции распахнулась с такой силой, что если бы Алена вовремя не отскочила, то, наверное, осталась бы без головы. Во всяком случае, без правой ее части, что, собственно, одно и то же по результату. Чуть не сбив ее с ног, в коридор вылетел огромный дядька в растянутом свитере и весьма неопрятных брюках. — Обидеть художника может каждый! — гаркнул дядька в сторону раскрытой двери и стремительно понесся по коридору, уволакивая подмышкой огромную потрепанную папку. — Ну и как тебе? — усмехнулась Катерина, увидав Алену. — Художник! Мать его! Он нам такие декорации представил, что хочется дать по башке ему этими декорациями. Она продемонстрировала, как обрушила бы на голову несчастного несколько десятков килограммов картона с железными остовами в придачу. Две девушки-редакторши заливисто рассмеялись. Не поддался общему веселью только один человек — директор программы Антон Скороходов. Он и без того всегда находился в состоянии суровой угрюмости, а теперь на него вообще было больно смотреть: директор сник, осунулся, и даже козлиная бородка, которая раньше еще как-то топорщилась, теперь тоже горестно повисла. — Хорошо вам ржать! — невесело заявил он. — А у нас съемки второго сентября. Это через полторы недели. Вы так дружно отправили Рыкова ко всем чертям, что теперь мне его не вернуть. — На кой бес нам нужны его нереальные проекты! — весело возмутилась Катька. — Он же бездарь. Думает, что, если вложить в дерьмо кучу денег, оно превратится в золото. — Действительно, — поддержала ее одна из редакторш, светленькая Лиза. — Такую ерунду и я нарисую. — А где взять нормального художника? — Тоша — ты очень жадный. А хорошие художники работают за хорошие деньги. Вот и пригласи хорошего. — Я не жадный, а экономный, — борода директора приняла абсолютно безжизненный вид. — Поверь мне, в нашем случае нельзя экономить на декорациях, — задушевно произнесла Катька и положила руку ему на плечо. — Понятно, что смета не резиновая, но нельзя же экономить еще и на экономии. Это чересчур даже для телевидения. — И почему нельзя принять тот проект, который только что предложил Аркадий? — Да потому, что в его представлении студия выглядит как подвал Лубянки, завешанный разноцветными тряпками. Это даст такую картинку, на которую зрителю не захочется смотреть. А нам нужно нечто необыкновенное, желательно интересное, выдержанное в стиле передачи.