Алене такая перспектива не улыбалась, она решила отшутиться: — Да и ты вроде бы не помираешь. — Знаешь, чего я хочу по-настоящему, хочу отчаянно и безнадежно? — М? — Счастья! Алена хлопнула глазами: — Разве ты несчастлива? Ты?! — Видишь ли, — Марина подперла кулаком голову и задумчиво уставилась куда-то в угол комнаты, — в жизни всегда приходится выбирать: либо семья, либо счастье. — А разве нельзя быть счастливой в браке? — Нет… — Марина вздохнула. — Ты не права. — Ох, уж поверь мне! У меня большой опыт в браках. И личность мужей тут абсолютно ни при чем. — Просто тебе попадались неординарные личности, — усмехнулась Алена. — Что не муж — то находка! Взять хотя бы твоего Лелика — первого… — Лелика не тронь! — Марина мечтательно улыбнулась. — Он был самым нормальным. — Да? А его сумасшедшие идеи относительно голых баб, размалеванных под Гжель? — Что же ты хотела, он талантливый художник. — Он маньяк! Никогда не забуду, как он потащил меня в темный угол, стал срывать рубашку, приговаривая, что именно на моей груди он создаст нечто великое. Бррр! — Алену передернуло. — Это когда вы с Катькой зашли к нему в мастерскую перед выставкой! Я тоже помню. — Нет. Это было уже на самой выставке. Я чуть с ума не сошла, когда он ко мне привязался на глазах у изумленных посетителей. Слава богу, что кто-то его оттащил. Говорю тебе, он маньяк, он и кончит как маньяк. — Нет, он кончит как Ван Гог. — Если человек отрезает себе ухо, это еще ни о чем не говорит. Ван Гогу ухо, между прочим, никто не пришивал. А с твоим Леликом возился весь Центр пластической хирургии. — Н-да… это было шоу. Как раз на мой день рождения, помнишь? — Ну как не помнить. Бегает вокруг стола с ухом в руке и орет — я изувечил божье творение! Жуть! У тебя, должно быть, дивные воспоминания о первом браке. Правда, твой второй тоже… Как ты его называла? — Падальщик. — Точно. Мужик сказка! И его кошмарное призвание — как бишь его? Антрополог-криминалист! — Между прочим, очень уважаемый ученый. Сейчас в Стэнфордском университете преподает. — Ну да! Ты всегда гордилась своими мужьями, — поморщилась Алена. — Даже когда твой второй приносил халтуру на дом и варил полуразложившиеся конечности каких-то утопленников в суповой кастрюле. — Чтобы восстановить отпечатки пальцев, — с достоинством пояснила Марина. — Он изобрел этот метод. Что-то там при варке отстает даже у совершенно законченных покойников… — Фу! Не продолжай. — Алена с трудом подавила приступ тошноты. — Все это очень познавательно, особенно в семейной жизни. — С ним я была счастлива, — призналась подруга. — Если бы не его гадостная работа, я бы никогда от него не ушла. Но все равно муж — он и есть муж. Одна головная боль! — Но твой третий вроде бы вполне нормальный? — не совсем уверенно предположила Алена. — Он нормальный, — кивнула Марина, — только это ничего не меняет. — Поясни. — Рано или поздно появляются проблемы, которые все портят! — Ну как же можно без проблем. Другие их как-то решают. — У других супруг не изменяет с лучшей подругой. Алена внимательно посмотрела на нее: — В каком смысле? — У других лучшие подруги не топ-модели, и мужья их ночуют дома. — Ты хочешь сказать… — Козлик запал на Инессу, — отчеканила Марина. — Но… — Алена не знала, что следует говорить в такой ситуации. — Да ладно! — досадливо отмахнулась подруга. — Я его не люблю. И основа нашего брака — его деньги. И еще я боюсь его потерять. Вовсе не из-за того, что он скряга и вряд ли оставит мне хоть копейку. С этим я уже разобралась. Представляешь, — она усмехнулась, — я у него из сейфа за месяц сто тысяч баксов вытащила, а он и не заметил. Так что финансовые проблемы меня не страшат. Тут другое: не переживу, если он кинет меня. Кинет, понимаешь?! Меня! Да еще из-за Инки. — Уйди сама. — Хрен отпустит. — Марина поморщилась. — Сволочь горделивая! Не переживет, если его жена кинет. Словом, у нас с ним одни и те же амбиции. Вот и мучаемся. — А нельзя как-то мирно решить эту проблему? Сесть, поговорить по душам. — Он же «новый русский». — Марина выразительно постучала кулачком по столу. — Какая душа?! Помнишь, я от него уйти хотела. Он ведь из кожи вон вылез и удержал. — Но ре же сам запал на Инессу. — Вот в этом-то и суть конфликта. — Тогда позволь уйти ему, — Алена пожала плечами. — Не-ет, — протянула подруга, — лучше я им так отомщу за эту подлость, что всю жизнь оба будут работать на лекарства. Она всхлипнула. Алена взяла ее за руку: — Ты думаешь, что говоришь?! Успокойся и не мели чепуху. Может быть, его роман Инессой — плод твоих бурных фантазий на почве безделья. — Доказать пока не могу, — Марина моментально пришла в себя и даже приосанилась, — время покажет. Но я не допущу, чтобы он однажды пришел и сказал: «Прости, дорогая, полюбил другую». В ее голосе было столько холодной решимости, что Алена испугалась. Впрочем, продолжить тему не удалось по причине появления виновника всех переживаний. Муж Марины не был похож на тех, кого обычно называют «новыми русскими»: то есть никаких тройных загривков вместо шеи, никакого «пивного» пуза, никаких цепей и «распальцовок». Он был очень стильным, холеным, молодым мужиком — носил, разумеется, только дорогие костюмы, всегда исключительно белые рубашки. Кроме того, он был привлекательным — тонкие, аристократические черты лица, высок, строен, и самое главное, что уж совсем не вписывалось в образ «нового русского», он носил очки в тонкой золотой оправе, которые ему чудо как шли. Глядя на него, трудно было поверить, что он способен приковать жену наручниками к батарее, да и вообще все Маринины россказни о бурных сценах с размахиванием кулаков сразу как-то накладывали на нее неблаговидный отпечаток. И изобретенное ею прозвище Козлик ему совсем не подходило. На самом деле Марининого супруга звали Павел. Появившись в столовой, он со сдержанной доброжелательностью улыбнулся Алене, поцеловал жену и тут же повелел им спускаться в машину, потому что у него всего час на «такую ерунду, как покупка дачи». Автомобиль у четы русских миллионеров очень Алене понравился. Это было нечто роскошное, огромное, с кожаным салоном, баром, телевизором и телефоном. Павел тут же воспользовался им, по этой причине Алене не удалось исполнить свою заветную мечту и позвонить кому-нибудь со словами в небрежном тоне: «Еду, понимаешь, в машине, делать все равно нечего…». Павел на кого-то сначала орал, потом внушал более спокойно и ровно, потом снова срывался на раздраженный крик, в общем, у него продолжались обычные деловые будни. Марина молча смотрела в затемненное окно, изредка прикладываясь к запотевшему бокалу с шампанским, который держала в своих тонких пальцах. Алена же просто ловила кайф от поездки. Сейчас ей больше всего хотелось, чтобы агентство недвижимости, в которое они направляются, находилось где-нибудь за Кольцевой автодорогой, а еще лучше — в Хабаровске, чтобы ехать в этом раю на колесах как можно дольше. Но, увы, их путешествие окончилось минут через десять. Машина затормозила в каком-то неприметном дворе в районе Белорусского вокзала. Офис агентства не походил на роскошный, скорее наоборот — на какой-то временный: нет, евроремонт в помещении уже успели сделать, но вот интерьер не оформили — все выглядело так, словно хозяева въехали сюда буквально вчера. Миловидная секретарша осведомилась о цели их визита, заглянула в регистрационную книгу и только после этого расцвела в счастливой улыбке. Марина, как «жена, подозревающая мужа в измене», тут же нахмурилась. Их пригласили в большой кабинет, посреди которого стоял длинный черный стол, а у окна мягкая мебель. Их почему-то усадили за стол, словно они явились не дом покупать, а отчитываться перед начальством о проделанной работе. Секретарша поинтересовалась, не желают ли посетители кофе, но, наткнувшись на суровый взгляд Марины, быстро исчезла за дверью, пообещав напоследок, что сейчас же вызовет агента и юриста. Видимо, понятие времени у нее напрочь отсутствовало, потому что им пришлось просидеть по меньшей мере минут десять. Впрочем, томилась в ожидании только Алена. Павел продолжил телефонные дебаты, воспользовавшись своим мобильным. Марина, также как в машине, безучастным взглядом уставилась в окно, хотя что она там собиралась увидеть — окно было закрыто мягкими жалюзи. Наконец дверь отворилась, и в кабинет вошли двое — один долговязый, нескладный тип, сгорбленный, словно знак вопроса, второй — низенький, пухленький мужичок с маленькими аккуратными ручками и абсолютно лысым черепом. Долговязый подковылял заплетающимися шагами к столу и небрежно выронил папку с какими-то бумагами. Папка упала как раз перед Павлом, долговязый сел напротив клиента и представился в воздух: — Кирилл Яковлев, ваш агент… — он недобро ухмыльнулся, — если, конечно, вы решитесь с нами работать. — А ты уверена, что мы приехали покупать дом? — шепнула Алена Марине, опасливо косясь на долговязого. — А что тебя смущает? — пожала плечами та. — Все! Такое впечатление, что они не клиентов встречают, а должников. Не удивлюсь, если следующим местом, куда нас пригласят, окажется пыточная. — У нас такая система общения, — улыбаясь, пояснил пухлый мужичок, который, как выяснилось, обладал необычайно развитым слухом, — потому что слишком много бесполезных посетителей, которые приходят, смотрят, слушают, как мы перед ними распинаемся, потом сообщают, что это для них запредельно дорого, и уходят. Всегда, знаете ли, остается такое чувство, словно об тебя ноги вытерли. Надоело, — тут он наткнулся на суровый взгляд Павла, который к этому моменту отключил свой телефон и наблюдал сцену знакомства поначалу с нескрываемым удивлением, а потом начал тихо свирепеть. Мужичок поперхнулся и улыбнулся еще шире, обнажив на удивление ровные белые зубы. — Кстати, забыл представиться: Роман Яковлевич Прохоров. Юрист, — В доказательство своей профессиональной пригодности он возложил перед собой «Гражданский кодекс» и брошюрку под названием «Правовые основы приобретения недвижимости в России и за рубежом. Сходства и различия». — Ну? — вопросил Павел, свирепея еще больше. Прохоров же с невозмутимым спокойствием принялся любовно разглаживать обложку брошюры, приговаривая так ласково, словно его руки касались ягодиц любимой женщины, – Мы сразу предупреждаем, что наши дома стоят дорого. Напрашивается вопрос — почему? Объясняю: потому что земля, на которой расположен наш дачный поселок, находится всего в двадцати километрах от Москвы, к территории уже проведены все основные коммуникации, как-то: газ, свет, телевизионный кабель и телефон. Разумеется, питьевая вода и канализация в полном порядке. Кроме того, место экологически чистое — сосновый бор, озеро практически за оградой участка. И еще, мы планируем огородить поселок: охрана, облагороженный ландшафт с освещением и фонтанами, дорожки, автостоянки, детские площадки, теннисный корт и бассейн. Сами понимаете, что все это стоит немало. Он зыркнул из-под бровей, проверяя, тут ли еще потенциальные клиенты или уже убежали, испугавшись стоимости вожделенной дачи. Но все были на своих местах и зачарованно слушали. Алена даже поймала себя на том, что голос юриста действует на нее расслабляюще — сама того не желая, она развалилась на стуле, приняв непринужденную позу.