Мы хорошо отдохнули, наши лошади плотно наелись сочной травой, основательно напились, и мы двинулись вдоль реки вверх по течению. Найдя, что она здесь слишком глубока для переезда вброд, мы отъехали на милю в прерию и продолжили путь на запад, держа речную долину в поле своего зрения. Когда взошло Солнце, мы вернулись к реке, зажарили и поели мяса, напоили коней, а затем поднялись на равнину и безостановочно двигались дальше до самых сумерек. На ночь мы улеглись под одеялами на стоянке, устроенной на открытой равнине, с полным осознанием того, что враги нас здесь не достанут. Мы выспались, встали на рассвете и опять отъехали на милю от реки. Как только встало Солнце, мы поднялись на холм и осмотрели прерию и речную долину. Низина вверх и вниз по течению реки заросла тополями. На открытых участках виднелись вапити и белохвостые олени. Некоторые из них продолжали пастись, а большинство медленно передвигалось к укрытиям для долгого дневного отдыха. С нашим приближением животные освобождали тропу, но не спешили убегать далеко. Очевидно, они уже много лет не сталкивались с охотниками. Мы пришли к выводу, что самые молодые животные в возрасте года или двух вообще могли еще не встречать человека. С удовольствием искупавшись и хорошо поев жареного мяса, мы опять выехали на открытую равнину. Не так уж далеко впереди возвышался покатый одинокий холм. Мы въехали на него и спешились. Я достал свою подзорную трубу и стал тщательно осматривать окрестности. В поле нашего зрения оказались более двадцати пяти миль — вплоть до подножия Скалистых Гор и пятнадцати миль к северу до высокой гряды, разделяющей бассейны рек Миссури и Саскачевана. Примерно в двадцати милях к северу от нас находился высокий вытянутый холм, который Питамакан назвал Мо-Кванс49. День был ясным, а моя труба довольно сильной. С ее помощью подножия Скалистых Гор просматривались так, словно они были не больше, чем в миле от нас. Крупными темными пятнами и небольшими группами вблизи и вдали во всех направлениях виднелись бизоны и никто из них не выказывал беспокойства. Не было похоже, чтобы на западе мог находиться разыскиваемый нами большой лагерь, иначе бизоны были бы вспугнуты охотниками. Мои глаза устали от напряжения, и я передал трубу Питамакану. Повернув ее к северу, он сразу же воскликнул: — У Мо-Кванса большая облава на бизонов! Этой ночью мы будем спать в удобной палатке! На слиянии Белли и Олдмена мы найдем лагерь черноногих! Я забрал трубу и навел ее на равнину восточнее Белли. Огромное стадо бизонов мчалось на юг, поднимая позади себя подобное дымовой завесе высокое и густое облако пыли. Его бегство вызвало возбуждение всех стад на его пути. В массе черных животных на таком расстоянии было просто невозможно разглядеть всадников, но по характеру бегства бизонов прямиком через равнину не оставалось сомнений в том, что их преследует большое число охотников. — Ты прав. Это большая облава. Но ты можешь и ошибиться насчет возможности оказаться в лагере уже этой ночью. Наши северные друзья не единственные, кто может охотиться в этих местах, — ответил я. — Не говори глупостей, — заявил в ответ мой друг. — Ты должен прекрасно понимать, что вражеский военный отряд не осмелился бы обнаружить себя, устроив такую большую облаву на бизонов. Без сомнения, там наши друзья. Давай-ка! Поехали к ним. Мы спустились с холма и потеряли из виду то место, куда направлялись — его закрыли другие возвышенности. Но это уже не имело значения. Мы безостановочно гнали коней быстрой рысью и где-то около трех часов дня прибыли туда, где происходила облава. На протяжении нескольких миль равнина была усеяна останками бизонов: головами, ногами, костями, внутренностями. Надо всем этим теперь устроили пиршество волки, койоты, лисы и хищные птицы. Некоторые из хищников (особенно лисы) не столько ели, сколько разбрасывали еду. — Ну вот! Взгляни-ка на это! И что ты теперь скажешь? Будем мы спать этой ночью в палатке или нет?! — воскликнул Питамакан, подгоняя коня вперед. То, на что он указывал, было уходящей на север вьючной тропой. Она могла означать лишь одно: следом за мужчинами-охотниками приезжали женщины с волокушами, чтобы помочь в разделке добычи и перевозке домой мяса и шкур. Мы направили коней по этой тропе. Волокуши женщин и копыта лошадей, на которых ехали их мужья, оставили такой глубокий след, что мы без всяких затруднений двигались по нему. Все мои сомнения развеялись: охотники принадлежали или к нашему народу, или к одному из дружественных горных племен, которому было дано разрешение разбить здесь лагерь и охотиться на равнинах, принадлежащих черноногим. Этой ночью мы будем спать в палатке! Тем временем наши лошади учуяли след других, прошедших тут совсем недавно. Они вскинули головы, нервно повели ушами и энергично устремились вперед. Питамакан произнес, указывая впереди себя: — Там, где река Олдмен впадает в Белли, мы и найдем лагерь, который ищем. Я знал, что река Олдмен получила свое название в честь Нап-И (Старика, Древнего)50 — главного божества и творца всего мира у черноногих до появления у них той удивительной религии Солнца, которую они заимствовали у южных племен. Однако пока мы ехали, я спросил Питамакана, почему эта река носит такое название. И он рассказал, что она вытекает из длинного глубокого ущелья в скалистом предгорье. В нижнем его конце лежат два огромных круглых камня, которые Старик скатил вниз, чтобы поставить отметину на равнине. Дело в том, что однажды он затеял там игру с Мик-ап-и (Красным Стариком) — первым мужчиной, которого он сотворил. Древний, катая камни, жестоко разгромил Мик-ап-и в этой игре. Он выиграл все, что у того было; все, что тот успел накопить. С отроческих дней я серьезно интересовался индейскими религиями и пришел к выводу, что Древний подобно богу других алгонкинских племен (например, кри и чиппева) олицетворял Свет. Это был не свет дня, а слабый первый луч рассвета, который приносит Солнце, чтобы согреть землю. У этих племен Утренняя Заря считается более могущественной, чем само Солнце; она как бы мать его и, следовательно, необычайно важна для всего живого. Все народы персонифицируют свои представления об Источнике жизни. Кри и оджибвеи говорят, что ее творцом является Мишевабу (Великий Белый Кролик). Но это понятие, так же как и слово черноногих «Нап-И», в действительности означает Утреннюю Зарю. Черноногие были единственным из алгонкинских племен, чьи воины постоянно совершали походы на Дальний Юг. В некие довольно давние времена несколько из этих воинов или вошли в дружественные отношения с каким-то южным племенем или на долгое время попали к нему в плен (а может быть, это южане оказались в таком положении у черноногих). И через них к северному племени пришла религия с удивительными представлениями о Солнце и Луне, примечательная также возведением гигантских пирамид, которые стоят неподалеку от современного города Мехико. Черноногие, однако, усвоили лишь веру, что Солнце — вседержитель Вселенной, Луна — его жена, а Утренняя Звезда — их сын. О столь темной стороне ацтекской религии, как тысячи военнопленных, приносившихся в жертву на вершинах пирамид, они ничего не знали. Итак, в какие-то далекие времена из вторых рук они получили с юга некое общее представление о религиозных воззрениях строителей мексиканских пирамид, добавили к этим идеям свои собственные, и в итоге возникла высокоморальная религия, заслуживающая самой положительной оценки. Между тем, около пяти вечера мы с Питамаканом приблизились к месту слияния двух рек и увидели многочисленные конские табуны, пасущиеся на покатой равнине. С нашим приближением к нам подскакали два юных табунщика. От них мы узнали, что здесь разбили общий лагерь и собственно черноногие, и каина. С ними вместе были и сарси — небольшое племя атапасков, которое встало под покровительство Конфедерации много лет тому назад. Разумеется, юноши сразу же обратили внимание на свежие скальпы, свисавшие с седла Питамакана, и пришли в сильное возбуждение, когда мы рассказали о своей схватке с врагом. Они стали уговаривать нас остановиться, раскрасить себя и лошадей, а затем торжественно въехать в лагерь. Но мы отказались. Питамакан заявил им, что мы сделаем это при возвращении в лагерь пикуни. Но действительной причиной было то, что мы не хотели сразу же показывать свои новые ружья. Они были зачехлены, включая даже приклады, и мы намеревались не вытаскивать их, пока не наступит время продемонстрировать, с какой скоростью мы можем из них стрелять. — Хорошо, но мы поедем сообщить о вашем прибытии, — сказал один юноша, и они буквально умчались к лагерю, изо всех сил погоняя коней. Мы же поехали своей обычной рысью и через полчаса поднялись на гряду, которой заканчивалась та равнина. В этом месте две реки образовали широкие долины, поросшие густым лесом. Прямо перед нами в долине реки Белли стоял самый больший из трех лагерей. В нем было около семи сотен палаток и принадлежал он собственно черноногим. Вслед за ним, выше по течению, находились приблизительно две сотни палаток каина, а еще дальше стоял лагерь сарси — около ста палаток. Почти все палатки во всех трех лагерях были покрыты новой белой бизоньей кожей, и на фоне зелени деревьев и травы смотрелись очень нарядно и привлекательно. Кое-где виднелись разрисованные палатки знахарей (жрецов Солнца). Изображенные на их покрышках красочные образы бизонов, выдр, Солнца, Луны и четырех Сторон Света радовали глаз. А сейчас все три лагеря окрасились еще и в красный цвет от бесчисленных полосок мяса, развешанных сушиться на длинных веревках: один конец их цеплялся за верх волокуши, а другой привязывался к ближайшему кусту. Мясо нарезалось тонкими пластами, в среднем около полудюйма51. Наибольшие из них были длиной в фут или два. Мясо сушилось на солнце и ветру в течение двух дней. Затем оно складывалось для будущего использования в парфлеши — вместилища из сыромятной кожи в форме конверта, богато украшенные геометрическими рисунками. Так мясо сохранялось месяцами и было хорошо и в натуральном, и в вареном, и в жареном виде. Кроме того, большое его количество тщательно толклось и смешивалось с костным мозгом, образуя пеммикан, может быть самый питательный из всех известных мне продуктов. Пеммикан был трех видов: простой, ягодный и мятный. Причем последний пользовался особой популярностью. Однако вернемся к нашему рассказу. Два юных табунщика, которые поскакали в лагерь впереди нас, уже распространили новость о нашем прибытии, произошедшей стычке с врагами и о том, что мы сразили четверых из них. И, пока мы спускались по пологому склону в долину, где стояли палатки сиксика, нас выбежала встречать громадная толпа народа, все время пополнявшаяся людьми из верхних лагерей. Как всегда, впереди были женщины, громко восклицавшие: — Мы приветствуем Питамакана, вождя! Приветствуем истребителя наших врагов! Ататойя тоже вождь! Он тоже сразил наших врагов. Приветствуем Ататойю! Они подняли такой шум, что мужских голосов вовсе не было слышно. Не желая толкаться в женской толпе, многие из них посылали к нам мальчиков с приглашениями остановиться у них. Они поручали передать нам, что их палатки — наши палатки. Только за несколько минут мы получили около полусотни таких приглашений. Но толпа вокруг нас была так велика, а ее гомон был столь силен, что мы ничего не могли им ответить. Мы искали взглядами вождя сиксика Большую Ногу Кроу. (Почему его так прозвали, я расскажу чуть дальше). Наконец мы увидели его стоящим вне массы народа. Когда он заметил, что мы смотрим на него, то сделал знак, приглашающий разместиться у него дома. «Хорошо», — просигналил в ответ Питамакан52. Но прошло еще немало времени, пока мы сумели пробиться к его палатке. Тут мы спешились. По старинному обычаю черноногих хозяин обнял каждого из нас и поцеловал в щеку. — Приветствую вас, дети мои! — воскликнул он. — Я рад видеть вас сегодня. Рад слышать, что вы уничтожили нескольких наших врагов! Считайте мою палатку своим домом. Все, что там есть — ваше! Мы тоже отвечали соответствующим этикету образом… — Смотри! Вон там, в толпе, двое белых людей! — внезапно шепнул мне Питамакан. Когда мы проходили за вождем в его палатку, я быстро повернулся, взглянул в указанном направлении и тоже увидел их. На обоих были белые капоты из одеял Компании Гудзонова Залива! Один был грузным рыжим мужчиной, а другой — низким, невзрачным, плохого телосложения. Злобно глядя на нас, эти люди вовсе не стремились пройти вперед и познакомиться с нами поближе. Конечно, с первого взгляда они распознали во мне одного из своих заклятых соперников с юга. — Уж они постараются нам насолить, насколько смогут, — ответил я своему «почти-брату». Встретившие нас у входа в палатку женщины приняли поводья наших коней. Мы вошли и были усажены на сиденья справа от места хозяина, в соответствии с нашим возрастом. Ружья мы оставили при себе и осторожно уложили их перед собой. Мы надеялись, что присутствующие не сразу обратят внимание на отсутствие у нас рогов с порохом и сумок для пуль. — Итак, я очень рад, что вы оба сидите в моей палатке сегодня, — произнес вождь. Он достал доску, на которой резал свой табак, и приготовился набивать трубку. — Теперь, расскажи мне, сын Белого Волка, как поживает твой отец и Большое Озеро, а также и остальные мои друзья? А ты, молодой Ататойя — как дела у твоего дяди, вождя Дальнего Грома? Мы ответили, что с нашими родственниками все благополучно и они шлют ему свои приветы. Затем он попросил рассказать о нашей стычке с врагами, и Питамакан сделал это в мельчайших подробностях. — Хорошо! Но удивительно! Я поражен, как это вы смогли так быстро сразить четверых — вы должны были очень быстро заряжать свои ружья и исключительно точно целиться! — воскликнул он. — А теперь передайте мне то послание, что вы доставили. Я знаю, что оно у вас есть, иначе вы бы не отправились сюда на север, чтобы только проехаться и навестить нас. — Мы доставили вам два послания. Одно — от Большого Озера, Красного Ворона и других вождей пикуни и каина, а другое — от Дальнего Грома, — сказал ему Питамакан и кивнул мне, предоставляя первое слово. — Нет, говори ты первым, — парировал я. Поскольку как раз в это время женщины внесли наше походное снаряжение, я покопался в сумках и достал две упаковки нашего хорошего виргинского табака, бесконечно лучшего, чем прихваченный морозами дешевый табак Компании Гудзонова Залива. — Хорошо. Большая Нога Кроу, великий вождь, — произнес Питамакан, — вот какое послание привез я вам от Большого Озера и Красного Ворона. Они просят вас поскорее прийти к ним на юг и вместе отправиться на зимовку в края, лежащие к югу от Большой Реки и принадлежащие вам с ними. Туда заявились кроу53 и теперь охотятся на наших бизонов и ловят наших бобров на Другой Медвежьей Реке. Вас приглашают наказать их, изгнать плачущими обратно за реку Вапити, на ту землю, которая действительно им принадлежит. Вот, вождь, какое послание я привез вам. — Вождь, — продолжил я вслед за своим «почти-братом», — мое послание к вам от Дальнего Грома. Он говорит тебе, Орлиным Ребрам и Хромому Бизону следующее: «Братья! Я посылаю вам табак и приглашаю выкурить трубку вместе со мной. Я зову вас вернуться в свою южную страну. Тогда я смогу сделать каждому из вас потрясающий подарок. Откровенно говоря, я очень огорчен, но вы и ваши дети могут избавить меня от этой напасти. Мой большой вождь бранит меня за то, что я отправил ему очень мало шкур и мехов. Я хочу получить все, что вы добудете. И я дам вам за это гораздо больше, чем торговцы красных курток. На двух судах мне доставили много товаров и это лучшие товары, какие я когда-либо имел. Вы сможете получить их очень дешево. Вожди, я прошу вас прийти ко мне! С этими словами я передал Большой Ноге Кроу приготовленный табак. Он положил его рядом с собой, разжег свою длинную трубку, задумчиво сделал несколько затяжек, передал ее нам и сказал: — Вы доставили мне ясные послания, высказанные убедительными словами. Сердце подсказывает мне сразу ответить, что мы сделаем все то, о чем вы нас просите. Но я не могу сделать этого. Я созову совет, чтобы он рассмотрел это дело. Вы видели двоих белых, которые стояли сзади приветствовавшей вас толпы? — Да, мы заметили их, — ответил я. — Это люди торговцев красных курток? — Да. Они явились сюда с лошадьми, гружеными вещами, в которых мы всегда нуждаемся — порохом, пулями, табаком и разными другими припасами, которые многие из наших взяли, обещав заплатить за них позднее. К тому же, еще перед откочевкой на летнюю охоту, некоторые взяли вещи в кредит у торговцев в форте. Дело обстоит вот как: после того, как мы продали добытые зимой шкуры и меха, у нас был совет с главным торговцем красных курток по имени Скверный Язык. Мы обещали ему, что следующей зимой будем опять охотиться в этой северной стране, а он убеждал нас взять у него все те товары, которые только хотим. Вы догадываетесь, чем все это обернулось. Многие из моих детей оказались в долгу, поскольку посчитали, что не смогут обойтись без вещей, сделанных белыми людьми. И в таком же положении каина, сарси и кутене. Ну а мы — вожди — поручились этому старому Скверному Языку своим словом, что наши дети расплатятся за все, что они взяли. И что же нам теперь делать? Я не знаю, что скажут другие вожди. Не знаю, какой ответ я сам смогу вам дать. Он повернулся к своей старшей жене и распорядился: — Женщина, скажи Маленькой Выдре, чтобы он пришел ко мне. Мы знали, что Маленькая Выдра был его лагерным глашатаем. VII. Торговая дипломатия Этот человек не пришел, а буквально прибежал. Как и все лагерные глашатаи, это был не воин, а лишь тот, кто любит рассуждать о них. Такие люди греются в лучах славы настоящих бойцов, крутятся вокруг них, хвастаются своей близостью к ним и напыщенно заявляют: «Однажды мы решили сделать то-то… « Этот человек тут же торопливо примчался в палатку с восклицанием: — Я здесь, великий вождь, я здесь. Я бежал бегом. Мои уши распахнуты для твоих указаний! Вождь пренебрежительно взглянул на него и сказал: — Отправляйся к Орлиным Ребрам и Хромому Бизону и передай им, что Большое Озеро просит нас выступить вместе с ним в поход на юг к Другой Медвежьей Реке, чтобы изгнать кроу, которые расхищают там нашу дичь и пушнину, а затем остаться там на зимовку. Скажи также, что Дальний Гром просит нас прибыть к нему и получить прекрасные подарки, приготовленные им для нас. Скажи им также, что все это нужно хорошенько обдумать. Ведь мы уже дали Скверному Языку другие обещания и имеем долги перед ним. Пусть они все это обсудят с вождями родов, а на закате соберутся сюда в мою палатку для окончательного решения. — И передай каждому из них по две пачки табаку, который Дальний Гром просит их курить, — добавил я, вручая ему четыре упаковки. — Я иду! Я спешу передать им ваши слова! — воскликнул глашатай и метнулся в дверной проем палатки, подобно белке, юркнувшей в дупло. — Теперь о кутене, вождь. Где они сейчас? — спросил я. — Они покинули торговый форт красных курток, где мы были месяц назад и направились в горы на летнюю охоту. Мы договорились, что они вернутся в месяц падающих листьев и зиму проведут вместе с нами на реке Лук, — ответил вождь. — Наши послания адресованы также и им. Не можешь ли ты сказать нам, где они могут быть? — вступил в разговор Питамакан. — Все, что мне известно — они собирались углубиться в горы вверх по течению Белли, на которой мы и стоим. Но я даже не представляю, где они теперь могут быть. Вы же знаете этих горцев: они ходят по скалам и ущельям Станового Хребта Мира54 вдоль и поперек так же свободно, как мы — по своим тропам в прерии. Единственный способ найти их — идите вверх, вдоль этой реки, пока не наткнетесь на их тропу, а она уж приведет вас к их палаткам.