— После того что он предложил? — подсказал Рейдмахер. — Да. — Джону Гартону семнадцатого числа? — Ну да, Пауку. — Анвин снова заплакал. — Но мы пытались его спасти, когда увидели, что его дела плохи. Во всяком случае, я и Стив Дубей. Мы не хотели… не хотели его убивать. — Брось, Крис. Не вешай нам лапшу на уши, — сказал Бутиллер. — Вы ведь сбросили этого голубого с моста в Канал. — Сбросили, но ведь… — И все трое пришли облегчить душу чистосердечным признанием. Мы с шефом полиции Рейдмахером высоко ценим этот благородный поступок. Правда, Энди? — Конечно. Чтобы сознаться в содеянном преступлении, нужно мужество, Крис. — Так что не пудри нам мозги, — продолжал Бутиллер. — Вы захотели сбросить его в Канал, как только увидели, как он со своим жирным дружком выходит из «Сокола», да? — Нет! — яростно запротестовал Анвин. Бутиллер вынул из кармана пачку «Мальборо», достал сигарету и сунул в рот. Затем протянул пачку Анвину. Анвин взял сигарету. Чтобы он прикурил, Бутиллеру пришлось несколько раз подносить спичку: у Анвина тряслись губы. — Значит, когда вы увидели его в этой шляпе? — спросил Рейдмахер. Анвин глубоко затянулся, нагнул голову так, что его сальные волосы упали на глаза, выпустил дым из ноздрей; нос его был усеян угрями. — Угу, — чуть слышно проговорил он. Бутиллер наклонился вперед, карие глаза его заблестели, на лице появилось хищное выражение, но голос звучал мягко. — Так что, Крис? — Я же сказал «да». Сбросить его хотели, но убивать — нет. — Анвин поднял голову и посмотрел на следователей. Он был обескуражен, жалок и по-прежнему не мог осознать толком те невероятные перемены в его жизни, произошедшие с тех пор, как вчера, в половине восьмого вечера, он вышел из дома, чтобы прошвырнуться с двумя приятелями по ярмарке в последний день фестиваля. — Убивать мы не хотели, — повторил он. — А этот тип под мостом… До сих пор не знаю, кто он. — Что за тип? — без особого интереса спросил Рейдмахер. Они уже слышали эту утку, никто из них не принимал ее всерьез: рано или поздно обвиняемые в убийстве начинают извлекать на свет загадочных третьих лиц. Бутиллер даже придумал этому феномену название: «синдром однорукого», по старому телесериалу «Беглец». — Тип в клоунском костюме, — с дрожью произнес Крис Анвин. — С воздушными шарами. 3 Большинство жителей Дерри сходились во мнении, что фестиваль, проходивший с 15 по 21 июля, имел впечатляющий успех, благотворно повлиял на атмосферу в городе, имидж… и городскую казну. Недельный фестиваль был приурочен к столетию открытия Канала, находившегося в самом центре города. Именно благодаря Каналу Дерри с 1884 по 1910 год бойко торговал лесоматериалами, именно с него началось процветание города. Город принаряжался, наводил чистоту. Рытвины, которые, как уверяли местные жители, десятилетиями мозолили всем глаза, зарыли землей, заасфальтировали и сровняли катком. Подновили фасады домов. Со скамеек Бэсси-парка и с деревянных стен небольшой крытой пешеходной дороги через Канал, именуемой Мостом Поцелуев, стерли неприличные надписи, многие из которых отзывались неприкрытой и вполне понятной ненавистью к гомосексуалистам. Например: «Смерть пидарам!», «Пидарам и спидам гореть в аду. Сам Бог велел!» В трех пустых магазинных помещениях в центре разместился музей Канала; экспонаты для него подобрал местный историк-любитель библиотекарь Майкл Хэнлон. Старожилы бесплатно предоставили свои бесценные семейные сокровища. За неделю музей посетили около сорока тысяч человек; там за двадцать пять центов можно было посмотреть меню столовых и ресторанов, составленные еще в 90-е годы минувшего века, топоры лесорубов восьмидесятых годов, детские игрушки двадцатых годов нашего столетия, более двух тысяч фотографий и девять документальных фильмов, запечатлевших Дерри за последнее столетие. Спонсором музея выступило Деррийское женское общество. Оно забраковало некоторые экспонаты, предложенные Хэнлоном (например, печально известный стул тридцатых годов и фотографии банды Брэдли после известной казни ее участников). Но все согласились, что праздник удался и что предметы, связанные с кровавым прошлым, не вызвали нездорового ажиотажа. Гораздо лучше, как говорится, сосредоточиться на положительных моментах и отмести все темное, мрачное. В Дерри-парке соорудили эстраду под полосатым навесом, где каждый вечер проходили концерты рок-групп. В Бэсси-парке устраивались карнавалы и потешные игры, руководство над которыми взяло на себя городское начальство. Каждый час по историческим местам курсировал специальный трамвай с конечной остановкой у праздничного навеса, закусочной и игровых киосков. Здесь Адриан Меллон и выиграл шляпу, из-за которой его убили. Картонный цилиндр, увенчанный цветком и лентой, на которой было начертано: «Я люблю Дерри». 4 — Я устал, — сказал Джон Гартон по кличке «Паук». Подобно своим приятелям он бессознательно подражал в одежде Брюсу Спрингстину, хотя если бы ему об этом сказали, он, вероятно, обозвал бы Спрингстина …даком и пидаром и стал бы взахлеб говорить о своих кумирах — забойных металлических группах «Деф Лепард», «Твистид Систерз» и «Джудас Прист». У его простенькой синей тенниски были отрезаны рукава, тем внушительнее выглядели его крепкие руки с тяжелыми бицепсами. Густые каштановые волосы спадали на один глаз — отчего Паук скорее походил на Джона Кугера Мелленкампа, чем на Брюса Спрингстина. На руках красовались тайные символы — синие татуировки; казалось, их накалывал ребенок: «Не хачу ни с кем гаварить». — Ну расскажи нам: что было на ярмарке во вторник, после полудня, — сказал Поль Хьюз. Поль устал: вся эта мерзопакостная история произвела на него угнетающее впечатление. Он снова подумал о том, что празднества, посвященные столетию Канала, словно нарочно завершились событием, о котором все знали, но которое вряд ли кто осмелился включить в программу фестиваля. Если бы его включили, программа выглядела бы так: Суббота, 21.00 — финальный концерт с участием ансамбля деррийской средней школы и модельеров Суббота, 22.00 — гигантский фейерверк Суббота, 22.35 — официальное закрытие фестиваля — ритуальное убийство Адриана Меллона. — В гробу я видал эту ярмарку, — произнес Паук. — Так что ты сказал Меллону и что он тебе ответил? — О, мрак! — закатил глаза Гартон. — Рассказывай, ну! — потребовал следователь. Паук повращал глазами и наконец принялся рассказывать. 5 Гартон увидел, что Меллон и Хагарти в обнимку неспешно идут, хихикая, точно неразлучные подружки. Поначалу он и в самом деле подумал, что это девчонки. Затем он узнал Меллона, ему уже показывали этого педераста. А тут на его глазах Меллон повернулся к Хагарти… и они поцеловались. — У, черт, сейчас меня стошнит! — с омерзением воскликнул Паук. С ним были Крис Анвин и Стив Дубей. Когда Паук указал на Меллона, Стив Дубей пояснил, что другого гомика, кажется, зовут Дон и что этот падло подвозил как-то одного парня из деррийской средней школы и по дороге начал к нему клеиться. Меллон и Хагарти отошли от игрового киоска и направились к выходу с карнавальной площадки, приближаясь к Пауку и его приятелям. Паук впоследствии скажет в полиции Хьюзу и Конли, что его «гражданская гордость» была сильно задета, когда он увидел на этом гомике шляпу с надписью «Я люблю Дерри». Та самая шляпа — дурацкая картонная имитация цилиндра, на котором покачивался из стороны в сторону огромный цветок. И это уязвило гражданскую гордость Паука еще сильнее. Как только Меллон с Хагарти в обнимку прошли мимо, Гартон громко крикнул им вслед: — Надо бы заставить тебя съесть эту шляпу, козел сраный! Меллон повернулся к Гартону, игриво поморгал глазами и сказал: — Если хочешь что-нибудь пососать, милый, я могу предложить тебе кое-что повкуснее, чем эта шляпа. В эту минуту Гартон твердо решил отметелить этого петуха, так расквасить ему физиономию, чтобы на всю жизнь запомнил. Никто еще не предлагал ему, Гартону, пососать член. Никто. Он двинулся навстречу Меллону. Дружок Меллона Хагарти, встревожившись, потянул Меллона за руку, пытаясь увести его прочь, но Меллон не тронулся с места и только улыбался. Потом в полиции Гартон уверял Хьюза и Конли, что почти не сомневался, что Меллон был под кайфом. Да, согласился Хагарти, когда полицейские Гарднер и Ривз высказали это предположение, Адриан действительно был под кайфом, потому что съел на карнавале два жареных пончика с медом — единственное, что он съел за весь день, — а потому не в состоянии был реально осознать угрозу, которую представлял для него Гартон. — Но Адриан ведь каков, — сказал Дон, вытирая глаза салфеткой и размазывая по лицу тушь с блестками. — У него не было никакой защитной окраски. Он был одним из тех простаков, которые считают, что все нормально, все образуется. Адриану, возможно, сильно не поздоровилось, если б Гартон не почувствовал, что его кто-то постукивает по плечу. Оказалось, полицейская дубинка. Он обернулся и увидел Фрэнка Махена, еще одну деррийскую знаменитость. — Не обращай внимания, парень, — увещевал Гартона Махен. — Ты знай свое дело, а этих голубых оставь в покое. Иди себе веселись. — Вы слышали, как он обозвал меня?! — запальчиво обратился к друзьям Гартон. К нему подошли Анвин и Дубей. Почуяв, что дело приняло нежелательный оборот, они попытались увести его, но Гартон, тряхнув плечами, сбросил их руки; он бы обрушился на приятелей с кулаками, если бы они стали упорствовать. Его мужское достоинство требовало мести за оскорбление. Никто еще ни разу не предлагал ему пососать. Никто. — Я что-то не верю, что он тебя обозвал, — ответил Махен. — Уверен, ты первый заговорил с ним. Ну, сынок, давай топай своей дорогой. Не хотелось бы тебя принуждать к этому. — Он обозвал меня козлом. — А что ты разволновался? А вдруг так и есть на самом деле? — спросил Махен, выказывая искренний интерес, и Гартон безобразно покраснел.