Он опять улыбается. Целует в губы и впивается зубами мне в плечо. И опять возвращает бешеный темп. Ударяется с такой силой, что моя кровать, мне кажется, едва выдерживает. Но это сейчас волнует меня меньше всего. Он делает ещё несколько движений, полностью выходя из меня и входя так, что я слышу, как шлепаются его яйца об меня. И я исчезаю. Растворяюсь. Тону в новых для себя ощущениях. Хочу продлить их. Поэтому ногами обвиваю бедра Армана. Он продолжает толкаться в меня. Громко и часто дышит. Пальцами сжимает предплечья, а зубами впивается в плечо. — Ааааа, — стонет громко и замирает. — Сука. Ахуеть просто. Кончаю, Лисенок. Останавливается, но лишь для того, чтобы спустя секунды начать совершать круговые движения. Я чувствую, как его член кружится во мне. И это усиливает мои ощущения. Мне кажется, он приходит в себя быстрее меня. Потому что, оставаясь во мне, опирается на локти и смотрит на меня, улыбаясь уголком губ. — Лисенок, — наклоняется и шепчет в ухо, — перестань сопротивляться. Нравится же кончать. Потом поднимается. Вытаскивает член. Смотрит на него. — Видишь, как ты хотела? — показывает мне. — Смотри, как блестит от твоей смазки. Отворачиваюсь. — Сейчас мне некогда, — ухмыляется он, вытирая член о полы моего халата. — Но в следующий раз ты вылижешь его. Я так люблю. Если хорошо сделаешь, я опять трахну тебя. Заправляет член в брюки и застегивает их. Встаёт с кровати и смотрит на меня сверху вниз. — Я пришлю врача в течение часа, — говорит, засунув руки в карманы и разглядывая меня. Я запахиваю халат. Он усмехается. — Когда переедешь ко мне, будешь голой по дому ходить. Привыкай! Дергает за халат, раскрывая его. Ещё раз осматривает меня. Достает руку из кармана и сжимает пах. — Лисенок, ты такая… Не договаривает. Разворачивается и уходит. — Жду тебя завтра в кабинете Антона, — кричит из коридора. 45. Лиза Я не спала всю ночь. Хорошо, что мама решила навестить тетю и поэтому я ночевала дома одна. Я бродила по комнатам. Смотрела в окно. А потом на часы. Но время шло мучительно долго. Как и обещал Арман, вскоре после его ухода пришел доктор. Но я не открыла дверь. Я закрыла ее на все замки и даже на цепочку. Я боялась, что Арман вернется. То, что произошло сегодня с утра, еще больше убедило меня в мысли, что все, что сейчас происходит со мной, — мерзко, гадко и недопустимо. Недопустимо в жизни нормальных людей. Температура так и не спала, но я чувствую себя плохо не из-за этого. Душевные страдания перебили физические. Единственная боль, которая ноет, царапает меня изнутри, — это боль от осознания, что мне отвели какую-то роль, не поставив в известность. У меня накопилось слишком много вопросов. Прежде всего, к Антону. После того, что произошло тогда, с его молчаливого согласия, мы так и не поговорили. Но сейчас я полна решимости рассказать ему все. Абсолютно все. И пусть это будет конец. Но так будет лучше. Потому что сейчас этот клубок из недомолвок, подозрений и противоречий скатывается все больше и больше. Я жду, что зазвонит телефон. Жду звонка от Антона. Но этого не происходит. Кое-как дожидаюсь утра. В окне появляются первые солнечные лучи. А я кутаюсь в покрывало, которое накинула на плечи. Сразу же после ухода Армана я пошла в душ, несмотря на температуру. Я не смогла бы носить на себе все пережитое. Было больно и стыдно. Больно от осознания, что Арман опять сделал то, что захотел. И, если раньше мне казалось, что это все закончится тогда, той ночью, то теперь я прекрасно понимала, что это закончится лишь тогда, когда ему этого захочется. Он делает так, как хочет только он. А еще было безумно стыдно. За свое поведение. За инстинктивные, не поддающиеся разуму поступки и поведение. Ведь мне нравилось то, что делал Арман. Нравилось! И это было ужасно. Поэтому только я виновата, что не смогла настоять на своем. Не прогнала его. Конечно же, он понял все по моему поведению. Отсюда и его надменная улыбка. Но Антон должен понять. Должен. И узнать должен. Все узнать. Как только на часах стрелки подходят к семи часам, стараясь не терзать себя мыслями, одеваюсь как можно теплее. Но озноб никуда не уходит. И я не знаю, чем вызвана эта дрожь. Болезнью или ожиданием. Прежде чем выйти из дома, я звоню Антону. Может, он уже прилетел. Арман говорил, что сегодня мы все поговорим. Но он не отвечает. На всякий случай посылаю ему сообщение. Но оно так и висит как непрочитанное. Наверное, он ещё в самолёте. Я прихожу на работу раньше коллег. Стараюсь сосредоточиться на каких-то вопросах. Обсуждаю с подошедшими коллегами что-то. Но все мои мысли не здесь. Армана до сих пор нет. А вдруг он обманул меня и Антон не прилетает сегодня. Время идёт слишком медленно. Я уже заставляю себя не смотреть на часы. Полностью ухожу в работу. Наконец, уже ближе к вечеру раздается звонок по внутреннему телефону. Звонит секретарь Антона и просит зайти к нему. Прямо сейчас. Значит, он, всё-таки, вернулся. Немного коробит от мысли, что он не сам позвонил мне, а через секретаря. И что вообще не позвонил мне. Но я отгоняю беспочвенные подозрения. Пока еду в лифте, пытаюсь унять дрожь и постоянно облизываю пересохшие губы. — Проходи, Лисова, тебя уже ждут, — говорит секретарь и, как мне кажется, с ухмылкой оглядывает меня. Уверяю себя, что мне уже кажется то, чего нет на самом деле. Глубоко вздохнув, вхожу в кабинет. Антон сидит за своим рабочим столом. Увидев меня, он лишь слабо улыбается. Не встаёт и не подходит. Мне хочется самой броситься к нему, но меня сдерживает только одно. Напротив него, развернувшись ко мне на кресле, сидит Арман. В отличие от Антона он не улыбается. Смотрит на меня исподлобья. Я стою перед ними, не решаясь пройти и сесть. Так проходят несколько долгих минут. Мы просто смотрим друг на друга. Наконец, Арман встает с места и подходит ко мне. Обнимает за талию и ведет к дивану. — Садись, — говорит тихо. — Как ты себя чувствуешь? Не отвечаю, молча сажусь. И жду. Арман возвращается на свое место в кресло. — Лиза, — наконец, произносит Антон, — нам давно надо было поговорить. — Да, Антон, — с надеждой смотрю на него, — я хотела рассказать тебе… — Не перебивай меня, — говорит он, как мне кажется, немного жестко.