— Это хорошо, что ты знаешь, — хищно улыбается он. — Как думаешь, как отнесется к этому факту наша служба безопасности? Он ведёт рукой мне под юбку и пальцем гладит кромку чулок. Отпускает мой подбородок и приближается ко мне. Целует в шею. — Глупый маленький Лисенок, — шепчет — Отпусти себя. Нам же было хорошо в ту ночь. — Та ночь была ошибкой, — я все ещё пытаюсь сопротивляться. — Ошибкой?! — взрывается он, отстраняясь от меня. — Да, ошибкой, — поправляю пиджак, мысленно радуясь, что смогла остановить его. Но тут же понимаю, что рано. Пытаюсь слезть со стола. Но Арман не даёт мне этого сделать. — Ты пришла и ты дала сделать с собой все, что я захотел, — рычит он. — Ты кончала столько раз, что потеряла счёт. Ты сама взяла в рот мой член. — Не по своей воле! — спорю я. — Если бы все вернуть, я бы не сделала этого! Не сделала! — Сука! — рычит Арман. — Думаешь, ты нужна Антону? — Нужна! Я вернулась к нему! — А он тебя принял? — усмехается он. — Принял тебя? Я молчу, вспоминая нашу последнюю встречу с Антоном. — Ты не нужна ему, Лисова. Не нужна. — Это не правда! — слезы уже подступают и я еле сдерживаюсь, чтобы не разреветься. — Правда, Лисова, правда, — довольно говорит Арман и, зажимая меня между ног, лишая возможности уйти, начинает расстегивать ремень у себя на брюках. Я с ужасом наблюдаю за всем этим. Пытаюсь выбраться. — Нет, Арман, не надо. Я не могу, — прошу его. — Не хочешь по-хорошему? — рычит он и хватает меня за волосы на затылке. Тянет вниз, заставляя сесть на колени. — Открой рот! — командует, стягивая с себя брюки и боксеры. И вот уже передо мной опять его член. О той ночи у меня лишь обрывки воспоминаний, да и темно было. Но сейчас даже при таком слабом освещении я вижу, какой он большой. Я же не смогу! Упираюсь руками в Армана и пытаюсь оттолкнуться. Он сильнее сжимает мои волосы и дергает голову вперед. Так, что его член упирается мне в губы. — Открой рот! — повторяет он. Поднимаю на него глаза и стараюсь мотать головой из стороны в сторону. Нет! — Да, вот так смотри на меня, — довольно произносит он. — И рот открывай. Ну! Я лишь крепче сжимаю губы. Нет! Тогда он наклоняется так, что шипит мне прямо в лицо: — Лисова, ты что предпочитаешь: сесть в тюрьму за невыплату кредита или за употребление наркоты? Или соединим два срока? Жалобно смотрю на него и понимаю, что слезы уже катятся по щекам. — Открой рот, девочка, — гладит по щеке. — Тебе же это тоже нравится. Поднимается и приставляет член к моим губам. Толкает его. И я покорно разжимаю рот. Он протискивает сначала только головку. Но потом ударяет бедрами, удерживая меня за волосы и не давая отпрянуть. И я задыхаюсь, потому что головка упирается мне в горло, лишая возможности дышать. Мне кажется, я упаду в обморок. Но он выходит наполовину и толкает член немного в бок, упираясь теперь в щеку. — Ну, давай, Лисова, как тогда. Давай, девочка, обработай его. Я долго ждал. Я не делаю ни движения. И тогда он сам начинает водить мою голову взад-вперед, то полностью проникая в меня, то выходя наполовину. Слезы катятся по щекам и капли слюны сползают по подбородку. Мне не больно. Нет. Противно. Мерзко. Я не поднимаю глаз, чтобы не видеть его довольное лицо. Мне кажется, что время остановилось. Так долго продолжается этот кошмар. Мозг отключается и не реагирует на хрипы и стоны Армана. Я даже зажимаю уши, чтобы не слышать их. Наконец, он делает последний толчок и замирает, не отпуская меня. Потом отводит мою голову и дергает руку с зажатыми в ней волосами вниз. Я задираю голову и смотрю на него. Его лицо не выражает ничего. Ни радости. Ни жалости. Ничего. Просто ледяная маска. Он отпускает меня и заправляет член в брюки. Я сижу на полу и только сейчас замечаю дырки на коленках. Арман переводит глаза на них. — Или домой. Я отпускаю. Протягивает мне свой платок. — И утрись. Не пугай коллег. Потом проводит рукой по волосам, разворачивается и уходит. 42. Лиза Я залезаю под стол как будто это единственное место, где я могу укрыться от всего, что сейчас происходит со мной. Подгибаю коленки к груди. Меня пронимает дрожь. Трясет от одного воспоминания. Рукой размазываю слезы по щекам. Платок, который дал мне Арман, так и лежит на полу. Надо найти в себе силы и уйти. Но я так и сижу, с опаской озираясь на дверь. Так проходит, как мне кажется, очень много времени. Но у меня даже нет с собой телефона, чтобы посмотреть который час. Мне надо вернуться на рабочее место, чтобы забрать вещи. От одной мысли, что кто-то увидит меня, мне становится не по себе. Мне кажется, все уже знают, что произошло. Все будут смотреть на меня и смеяться. Одна надежда на обеденный перерыв. Очень надеюсь, что в комнате никого нет. Встаю и выхожу из комнаты. Хорошо, что на этом этаже есть туалет и я могу хотя бы попытаться вернуть себе человеческий облик. С ужасом смотрю в зеркало. Растрепанные волосы. Красные заплаканные глаза. Потекшая тушь. Размазанная помада. И красные щеки. Кое-как привожу себя в порядок. Взгляд опускается на чулки. Быстро снимаю их и выбрасываю. Стою, наклонившись над раковиной, и смотрю в зеркало. Антон. Надо позвонить ему. Это не может больше продолжаться. Кому еще я могу рассказать? Маме? Нет. Она точно не перенесет этого. Да и как? Это так мерзко и постыдно. Закрываю лицо руками. Нет. Больше не плакать. Надо как-то уйти отсюда. Выхожу из туалета и иду к лифтам. К счастью, в лифте одна доезжаю до моего этажа. В комнате тоже никого нет. Хватаю сумку и буквально выбегаю. Забиваюсь в темный угол в конце коридора, куда редко кто доходит, и набираю Антона. Он отвечает не сразу. — Да, — произносит сонным голосом.