О том, что Лисенок попал в больницу, я узнаю от Антона. На следующий день после ухода Лисенка и повез ее телефон ему. Мне не хотелось ее видеть. То, что она ушла после всего того, что между нами было, резануло мое самолюбие. Она должна была остаться. Остаться со мной. Но она продолжала твердить про какую-то дурацкую любовь. Какая любовь? Если он отправил ее к другому мужчине в кровать, а она — легла в нее? Кого она обманывает? Только себя. У Антона в квартире валялись пустые бутылки. Да, и без этого было понятно, что он пил. По его опухшему лицу и затхлому запаху алкоголя в квартире. И мне даже стало его жалко. Неужели он так сильно переживал за то, что я трахнул Лисенка? Но оказалось причина его запоя в другом. Наши отцы почему-то приняли решение отказаться от конкурса в Курске. Я сдержал свое обещание, данное ему, — результаты конкурса признали недействительными. В скором времени у Антона появлялась возможность выиграть конкурс. А потом — жениться на Лисенке и получить кресло генерального. И я почти смирился с этим. Я был готов уехать на Родину, лишь бы не видеть их счастья. Но внезапно все развернулось. По конкурсу дали отмену. А, значит, и вопрос с назначением генерального оставался открытым. Антон долго возмущался и матерился по этому поводу. И только, когда я протянул ему телефон Лисенка, он вспомнил, что Лисенок, оказывается в больнице! Что с ней и почему она там, он так и не смог мне рассказать. И я просто взял у него адрес больницы и сразу же поехал туда. Меня долго не хотели пускать и даже рассказывать о ее состоянии, ссылаясь на то, что я не родственник. Но несколько купюр, положенных на стол, значительно облегчили мою задачу. Мне даже разрешили пройти к ней в палату. Я до боли сжал кулаки, когда увидел ее. Такую беспомощную. Маленькую. Еще более похудевшую. На больничной койке рядом с окном в палате, где лежали еще несколько человек. Лисенок была без сознания. Я провел рукой по волосам, а потом ногтями впился в собственные ладони. Ее анализы еще не были готовы. И вообще ничего не было готово. Она просто лежала. А они ничего не делали! И тогда я взял врача за грудки и чуть приподнял его. Ему на помощь прибежала медсестра. Кое-как успокоившись, мы нашли с ним взаимопонимание. Лисенка перевели в отдельную палату и подключили к каким-то трубкам и проводам. Я знал, что покажут анализы. Но это должно было остаться тайной. Без внесения информации в бумаги. Вернее не так. Бумагу об этом я забрал себе. В ней говорилось, что у Лисовой Елизаветы были обнаружены следы употребления наркотиков. Почему-то мне казалось, что эта бумага может мне еще пригодится. А еще я попросил не говорить, что был здесь. Не надо. Это лишнее. Я приходил к ней в палату почти каждый день. Просто смотрел. Испытывал ли я муки совести за сделанное? Нет. Повторил бы опять? Да. Просто уменьшил бы дозировку. Кто же знал, что она окажется такой слабой? Обычно таких проблем не возникало. Глядя на нее сейчас, я понимаю, что сделал бы все то же самое еще раз. И трахнул бы ее тоже. И не раз. Я опять хочу ее. Приняв это, опять еду к Антону. Нам надо поговорить. На этот раз Антон трезв и собирает вещи. Его отправляют на стажировку. И это самая радостная новость для меня. — Нам надо поговорить, — говорю ему, проходя в квартиру. — Ну, давай, — он уходит обратно в комнату, я иду за ним, — только я вещи буду собирать. Ты давай рассказывай, с чем пришел. — Мне нужна Лиза, — сразу же говорю я. Антон прерывается от процесса и поднимает на меня взгляд. — Понравилось? — сужает глаза. — Во все дырки ее отымел? — Просто скажи, что ты хочешь, чтобы отменить вашу свадьбу. Антон ухмыляется: — Я вижу, что мог бы попросить у тебя, что угодно, — произносит он. — Но мне ничего не надо. Дарю тебе ее просто так. — Не понимаю, — хмурюсь я. — А зачем она мне? Брак с ней уже ничего не решает. Сосать она не умеет. Трахается — ну так, на троечку. Если ты ее заберешь, ты даже облегчишь мне задачу. — То есть ты отказываешься от нее? — уточняю ее. — И это окончательное решение. Так? — Так, Арман, — он серьезно смотрит мне в глаза. — Можешь ей так и передать. — Ну, уж нет, — мотаю головой и улыбаюсь. — Об этом ты ей сам скажешь. — И передам ее тебе, так? — усмехается Антон. — Договорились. Только уже после моего возвращения. А пока можешь и без моего благословения трахать ее. Судя по тому, что она провела у тебя два дня, ей тоже понравилось. И он ржет. — Тогда договорились, — говорю серьезно. — Как вернешься, сам ей все расскажешь. И про спор тоже. Чтобы ей не было так больно. — С чего это вдруг такая забота? — Ты ее огорчишь, а я посочувствую. Все просто. Ты плохой, я хороший. — Ну, и хитрец ты, Арман. Но все правильно, да. Ладно, мне собираться надо. Мы все обговорили? — Да, — подхожу и жму ему руку на прощание, — смотри, Антон, договор. Он кивает. После его отъезда проходит несколько дней и из отдела по работе с персоналом мне сообщают, что завтра на работу выходит Лисова. Ее больничный закрыт. 40. Лиза Наверное, за все время работы, сегодня самый сложный для меня день. Антона нет. И после всего случившегося я впервые встречусь с Арманом. Хотя где-то в глубине души еще теплится надежда, что он не придет на работу. Ну, или просто не вспомнит обо мне. Ведь речь шла об одной ночи. Горько сознавать, но он получил, что хотел. Отгоняю прочь мрачные мысли и захожу в кабинет. Все как обычно: те же коллеги, те же папки с документами. И я даже вливаюсь в рабочий процесс. Забываю о личном. Пока в кабинет к нам не входит мой руководитель. Арман сразу же устремляет взгляд на меня. Смотрит так, как будто пытается лишить воли. С большим трудом первой отвожу взгляд. Опускаю его на бумаги на столе и наклоняюсь, пытаясь скрыться за перегородками между столами. — Лисова, — слышу громогласный голос. Приподнимаюсь. — Зайдите. И, не дождавшись ответа, он выходит, оставляя дверь открытой. Я встаю. Немного прихожу в себя и иду за ним. Он уже у себя в кабинете. Сидит в кресле, откинувшись на спинку, и смотрит на меня, не отрывая взгляда. И под этим его тяжелым взглядом я захожу и встаю в дверях. — Проходи, Лисова, — говорит он. — Чего в дверях стоишь? Да, и дверь закрой. Послушно закрываю дверь и сажусь в кресло напротив его стола, на которое он указывает мне кивком головы. Ситуация абсурдная. Я сижу перед человеком, который… Нет, лучше не думать об этом.