— Я с ним уже виделся, — мрачно сообщил Алан. — Самоуверенный нахал. — Не стану комментировать — это непрофессионально. — Полагаю, не станешь комментировать и тот факт, что твоя клиентка миссис Карла Пенхоллоу пригласила в семейный дом предполагаемую дочь своего мужа? — Конечно, — вспыхнув, отрезала Лора и добавила: — Меня это не радует, Алан. Но мои советы клиентке не подлежат оглашению. Брат вздохнул: — Ладно. В любом случае спасибо за помощь. — Придешь в субботу ужинать? Вместе с Мередит? У Пола новые идеи насчет здоровой пищи. — Знаю. Я его встретил на велосипеде с прицепом, полным грязных овощей. — Простая еда без всяких изысков, — объявила Лора. — По-моему, вполне в твоем стиле. В Тюдор-Лодж понедельник тянулся медленно. Утром произошла диверсия: отважный фоторепортер взобрался на дерево, раскинувшееся над садом, и радостно щелкал фотоаппаратом, пока Люк его не заметил, стащил с ветки и отправил собирать вещички. Он обрадовался возможности приложить к чему-нибудь силы. Боялся взорваться, если вскоре что-нибудь не случится и не разрядит ситуацию. Гостья старается не мозолить глаза. Выходит только к столу, после еды немедленно исчезает. Ну и отлично. Может, в конце концов уяснила намек. Тем не менее к вечеру Люк утомился. Устал не от трудов, а от душевных мучений. Всего только девять, а Кейт ушла наверх и, вероятно, до утра не спустится. Мать удалилась в так называемый кабинет, где стоит факс и компьютер. Он направился туда, постучал, заглянул. Она сидела за компьютером в старом зеленом халате, работала. Рядом стоит лампа, но лицо освещает лишь мерцающий монитор, придавая ему странный голубоватый оттенок. — Эй, — сказал Люк, — отдохни. Мать не повернулась. — Я письма пишу, дорогой. Многим надо сообщить… Руки оторвались от клавиатуры, упали на колени, а глаза сосредоточены на экране. Люк мысленно выкрикнул: «Зачем писать? Все уже слышали, все уже знают!» — и понял, что ей хочется писать, попытаться излить свою боль. Не стоит напоминать об огласке, тем более после утреннего эпизода с репортером. — Я пойду лягу, — сказал он. — Все заперто. Только сигнализацию надо включить. — Хорошо, милый. Я сама включу. Она вновь застучала по клавишам. Сквозь стук, отвлекаясь на выскакивавшие на экране буквы, Люк проговорил: — Не засиживайся допоздна. Обещаешь? — Обещаю. Он ушел, недовольный ею так же, как прочим. Вряд ли можно надеяться на хороший сон. Задремав ненадолго, он очнулся в душной тьме ночного дома, сел, включил лампу на тумбочке у кровати, спустил ноги, натянул старые джинсы, свитер, позорные шлепанцы. Нечего даже пытаться заснуть. Весь на взводе, словно часовая пружина. На светящемся циферблате чуть больше двенадцати, обычно в это время по телевизору крутят старые фильмы. Контрольная панель сигнализации находится у подножия лестницы. Люк хотел ее выключить, пока не зазвенела, и обнаружил, что мать позабыла включить. Недовольно зашипел, хотя не стал ее упрекать. Самому надо было дождаться и позаботиться. Направившись на кухню выпить чего-нибудь горячего, он шел по темному коридору, держась ближе к стене, чтобы старые дубовые половицы не слишком скрипели. Дом знакомый как свои пять пальцев. Свет нужен ему не больше, чем слепому. Однако на кухне он зажег газовую горелку, чтобы видеть, что делает. Включил электрический чайник, вытащил из настенного шкафчика кружку, банку «Нескафе» и вдруг с ошеломлением понял, что повторяет последние шаги отца. Папа возился на кухне, наливал воду в грелку, когда что-то заставило его открыть заднюю дверь и выйти в темноту навстречу смерти. Пожалуй, можно верить версии Кейт о событиях того вечера. Она вернулась к дому и убежала, не позвав отца, потому что испугалась маячившей в саду тени. Мама верит. Насколько можно судить, полиция тоже склоняется к этому, раз Кейт не арестована. Честно сказать, невозможно представить, чтобы ей хватило сил совладать с орудием… Люк прогнал возникшую картину и внезапно подумал: а вдруг она была не одна? Вдруг в темноте скрывался сообщник? Он замер в ужасе с ложкой в руке. Потом попытался решить проблему научным методом, который ему стараются втолковать профессора. Сгруппировал доводы за и против. Возможно, о сообщнике никто не подумал, что не исключает подобного варианта. Кто еще мог быть здесь ночью? У кого еще был мотив? Кого могли попросту подкупить? Как насчет поверенного Кейт? Он сюда как-то очень уж быстро добрался. Похоже, питает не только профессиональный интерес. Может, надо спросить полицейских, собираются ли допрашивать этого самого Грина. Потом Люк недовольно признал, что дурно так думать о девушке, которая ему приходится сводной сестрой. Хотя он потребовал от нее доказательств, в родстве нет сомнений. Это правда. Самая плохая, самая обидная. Он уселся с кружкой в деревянное кресло, не зная, что именно в нем сидела Кейт при своем первом визите в тот фатальный вечер. Рассеянно оглядел фешенебельную кухню, похожую на глянцевую картинку с изображением сельского дома. В сумерках виднеется великолепное разнообразие кружек, итальянского фаянса, технических приспособлений и всевозможной утвари для готовки. Поразительно, что все это лишь видимость. На протяжении всей его жизни никто никогда здесь особенно не готовит, разве что Айрин печенье печет или варит овощной суп. Мама всячески этого избегает, только иногда, как вчера вечером, сует в микроволновку замороженное блюдо. Вершина ее кулинарных достижений — готовые мясные деликатесы, салаты, сыр и бисквиты. Он впервые познакомился с ежедневным традиционным мясом с овощами, искусно прожаренным, тушеным или рубленым, только в школе-интернате. Помнится потрясение при виде впервые поданной тарелки. Горы овощей, хрящеватое мясо, сероватое картофельное пюре с густой подливкой… До сих пор помнится вкус и запах. Щедрые порции старомодных пудингов, хлеб с маслом, варенье, мадера!.. Он никогда не видел ничего подобного и удивлялся, как все это можно съесть. Люк выбрался из тесного кресла, пошел с кружкой к раковине, сполоснул ее и поставил вверх дном на сушилку. Выключил горелку, шагнул к двери в коридор и тут услышал голоса. Мама еще не спит? Или Кейт спустилась посмотреть телевизор? Он вышел в коридор, голоса сразу смолкли, свет ни из-под одной двери не пробивается. Тем не менее он заглянул в «зрительный зал», в кабинет. Нигде никого. Компьютер выключен. Клавиатура тщательно накрыта пластиковым чехлом. Бумаги аккуратно сложены в стопку, письменные принадлежности в полном порядке. Мама не терпит хаоса. Значит, голоса ему просто послышались? Люк нерешительно вернулся на кухню, постоял в темноте, послушал, навострив уши. И снова услышал далекое бормотание, не в доме, а в саду. Волосы на затылке встали дыбом. Слов не разобрать, не поймешь даже, голос мужской или женский, только беглое непрерывное шушуканье. Он подошел к окну, за ним темно в безлунную ночь. Хоть бы что-нибудь разглядеть! Внезапно его объял глупый суеверный страх при воспоминании о старой легенде про юношу-роялиста, влюбленного в пуританку. С грабителями можно справиться, а с призраками прошлого… Люк взял себя в руки. Пусть Айрин Флак верит всяким бредням, это не для него. Он щелкнул ближайшим выключателем. Свет залил кухню, ударил в окно, отбросив яркие полосы на черный газон. Сад мигом преобразился, непроницаемая тьма превратилась в залитую светом театральную декорацию, где кусты сияли призрачным серебром, а на фантастическом фоне высились стволы деревьев. Только нет никого из плоти и крови. Актеры покинули сцену. Через секунду Люк выключил свет. Тьма нахлынула слишком резко. Может быть, взять фонарик, выйти, осмотреться? Но в саду можно спрятаться где угодно, если даже там кто-то есть, то его не найти. С другой стороны, злоумышленник его легко обнаружит, пока он будет шарашиться с фонариком, как папа… Люк глухо застонал — реальность больно стукнула в солнечное сплетение. Поднялась тошнота. На секунду показалось, что его сейчас вырвет. Уже вроде бы было понятно, что для него означает смерть отца, но он только теперь полностью осознал ее непоправимость. Он снова потащился наверх, бросился, не раздевшись, в постель, охваченный горем, совсем позабыв про сигнализацию, которая осталась бесполезным безмолвным свидетелем у подножия лестницы, точно так же, как в ночь убийства. Глава 14 Несмотря на улучшение погоды, расследование обещало погрязнуть в болоте уныния, которое обступило полицию после первых поспешных допросов и сбора вещественных доказательств. Криминалисты неторопливо, как и предупреждали, исследовали инструменты, изъятые в мастерской Сойера. Пока не обнаружено никаких следов крови, частиц кожи, прочих подозрительных посторонних субстанций. Нет абсолютно никаких признаков, что инструменты использовали для других целей, кроме ремонта автомобилей. Маркби уже был уверен, что они облаивают не то дерево. Взаимоотношения в Тюдор-Лодж оставались напряженными. К четвергу все открыто искали выход из сложившегося положения. За завтраком мать и сын объявили, что их весь день не будет. — Я в Лондон еду, — сообщила Карла. — Надо продолжить обсуждение новой программы. — Нельзя обождать? — недовольно спросил Люк. — Всем известно, что у нас тут происходит. — Конечно, известно, милый. Только мир телевидения не станет стоять на месте из-за чьих-то личных проблем. Я должна ехать. Получила три факса на одну и ту же тему. Лучше самой разобраться на месте. Люк отодвинул в сторону тарелку с подгоревшим тостом. — А я думал съездить сегодня в Кембридж, поговорить с профессором. То есть он, как и твои телевизионщики, знает о случившемся, но надо кое-что уладить. Хотя, если ты тоже уедешь… Он покосился на Кейт, которая спокойно сказала: — За меня не волнуйтесь. Все будет в порядке. Оба можете ехать. Нельзя было не заметить, какое облегчение испытали мать с сыном. Фактически Кейт нисколько не возражала остаться одна в доме, если не считать миссис Флак. Есть возможность без опаски позвонить Фредди Грину. — Я связался с регистратурой наследственных дел и предъявил caveat,[16] — доложил солиситор. — Что? — переспросила Кейт и, услышав шорох за дверью, поспешно добавила: — Обожди! — Через минуту она продолжила: — Ничего, говори. Старая крыса поденщица прошла наверх. Дверь закрыта, я просто проверила. — В принципе это значит, что мы заявляем о нашей заинтересованности в завещании, поэтому дело нельзя продолжать и утверждать документ, не сообщая нам о дальнейших шагах. — Люк заговорил о доказательстве родства. Я сказала, что готова к анализу ДНК. — До этого не дойдет. По-моему, отец, заботясь о тебе в детстве, вполне доказал, что считал тебя дочерью. Вдова, пригласив тебя в дом, косвенно подтвердила твой статус. Главное, что Пенхоллоу до самой смерти выплачивал содержание, поэтому ты вправе требовать дальнейших выплат. — Мистер Грин помолчал, потом спросил без прежней уверенности: — Легавые что делают? — Бог знает. Нагрянули в гараж неподалеку к одному бедняге, все вверх дном перевернули. — Хорошо, пускай занимаются делом. Ясно, у них на тебя нет ничего. Хотя ради предосторожности я все-таки должен неофициально переговорить с сэром Монтегю Лингом.