— Я с тобой согласен, Дэвид. Но ты же сам сказал, что старуха Финкеля для нас важная струна, и на ней можно играть не меньше года. Поэтому я пообещал ему решить ее вопрос. — В общем-то, правильный ход, — согласился Ролф и предложил: — Надо и дальше давить на зарвавшегося старика его старухой и сыном, а там посмотрим. — Да, это должно сработать, и он вывалит все, что знает. — И чем раньше, тем лучше! Этот Моисей сорока лет не протянет, от жадности раньше времени подохнет. — Вот потому я форсировал события и назначил ему встречу в Бельгии, подальше от глаз русской контрразведки. — И как Финкель к этому отнесся? — Защебетал как скворец весной. — Надеюсь, от этого щебета будет польза. — Будет! Я дал перечень вопросов, он их взял и обещал к нашей встрече в Бельгии найти ответы. — О’кей, Джон, будем надеяться, что «Хэл Рубинштейн» сыграет блестящую партию в нашей партитуре. Готовь его вербовку! — О’кей, сэр, — принял к исполнению Саттер и поднялся на выход. — Задержись, Джон! — остановил его Ролф, опустил руку на пульт управления и нажал на клавишу. На стене справа от него тускло замерцал экран, и через мгновение на нем проступила карта России, усеянная условными знаками и обозначениями, понятными только военным специалистам и разведчикам. Это была особой важности схема резидентуры ЦРУ, раскрывавшая устремления американской разведки к секретным российским военным и оборонным объектам. Ролф поиграл пальцами на клавишах, и на экране крупным планом возник регион Среднего Урала. Покрытый густой черной сетью дорог, изрезанный голубыми прожилками рек и усыпанный бледно-синими блюдцами многочисленных озер, он, буквально, пылал жаром от множества обозначений. Саттер с неподдельным интересом наблюдал за Ролфом и тем, что происходило на экране. Резидент никак не комментировал происходящее и продолжал колдовать над пультом управления. Карта укрупнилась, и на ней появился ярко-оранжевый маркер. Он поплясал в районе Екатеринбурга и пополз вверх, на север, миновал Нижний Тагил, на мгновение остановился на знаке стратегической пусковой установки «Тополь» в месте дислокации российской ракетной базы и затем заметался между городами Верхней и Нижней Салдой. Ролф бросил на Саттера многозначительный взгляд и снова обратился к пульту управления. На этот раз на экране на смену карте пришли снимки космической разведки. Несмотря на маскировку, опытный взгляд разведчика знакомого с ракетной тематикой, мог различить тонкую нить систем охраны, прорезавшую непроходимую тайгу, части циклопической металлической конструкции и огромный котлован. Саттер долго всматривался в снимок, терялся в догадках и обратил вопросительный взгляд на Ролфа. Тот не стал испытывать его терпение и пояснил: — По непроверенным агентурным данным в районе городов Верхней и Нижней Салды находится секретный испытательный ракетный полигон русских. Это косвенно подтверждает АБН и космическая разведка. Кадры ты видел. — Да, — подтвердил Саттер и признался: — Извини, Дэвид, мне трудно определить, что это. Я мало занимался ракетной тематикой, и было это почти 10 лет назад во время моей первой командировки в СССР. — К счастью, СССР — этого монстра, уже нет. Но осталась Россия с ее ядерными зубами. Саттер улыбнулся и спросил: — Ты что, предлагаешь мне их выбить? Ролф хмыкнул и в тон ему заметил: — Будет достаточно, если ты установишь точное место, где они находятся, и добудешь секреты технологии их изготовления. — И что это? — Сердце ракеты — двигатель. — Двигатель?! Неужели он и сегодня представляет такой секрет? — И еще какой! Это не просто двигатель. Он позволит русским ракетам летать на гиперзвуковых скоростях. — И тогда наши системы ПРО превратятся в груду бесполезного металла! — догадался Саттер. — Совершенно верно! — подтвердил Ролф и посетовал: — Наши яйцеголовые не первый год бьются над секретом этих двигателей, и ничего. — Как же это русские смогли обойти нас? — А вот так, Джон. Теперь ты представляешь насколько важно раскрыть этот секрет русских именно сегодня, завтра может оказаться поздно. — Понимаю, ситуация в Москве с каждым днем накаляется. — Это мягко сказано. Русская армия расколота. В военных округах назревает бунт. Вокруг генералов Руцкого и Макашова формируется военная оппозиция президенту Ельцину. Не сегодня-завтра в России грянет гражданская война. — И тогда этот и другие секреты русских могут оказаться в чужих руках, — заключил Саттер. — А в каких, гадать не приходится, в китайских, либо иранских. Они давно к ним подбираются. — Но этого допустить нельзя! — Вот потому эту миссию я поручаю тебе, Джон! Ты способен выполнить ее! — объявил Ролф и, многозначительно посмотрев на Саттера, подчеркнул: — Так думаю не только я, так думают в Лэнгли. Твоя кандидатура согласована с Директором. Щеки Саттера порозовели, глаза радостно блеснули. Он поднялся из-за стола, одернул пиджак и с металлом в голосе заявил: — Сэр, для меня это высокая честь! Я сделаю все, чтобы выполнить миссию! — Благодарю, Джон, другого ответа я от тебя и не ждал. Величие Америки для нас превыше всего! — не удержался от пафоса Ролф и, кивнув Саттеру на стул, прошел к сейфу, достал тощую папку и пояснил: — Здесь все материалы по проблеме, которая получила кодовое название «Ключ к аду». Внимательно изучи, и я жду твои предложения. Саттер принял папку и уточнил: — Сэр, к какому сроку я должен их представить? — Еще вчера. — Ясно, сэр! Разрешите приступить к миссии? — Да, Джон, и не затягивайте с предложениями. У нас слишком мало времени, — напомнил Ролф. Покинув кабинет резидента, Саттер возвратился к себе и занялся изучением документов по проблеме «Ключ к аду» и справочного материала по оперативно-политической обстановке в уральском регионе. Со времени его последней командировки в Россию здесь все разительно изменилось. Это была совершенно другая страна. Он вчитывался в сухие строчки служебных документов, и живое воображение разведчика дорисовывало картину сегодняшнего, драматического дня России. На ее гигантских просторах происходили невиданные перемены. Она напоминала проснувшийся клокочущий вулкан, над которым ничто и никто не был властен. Об этом Саттеру говорили документы резидентуры. Он с головой окунулся в сверхсекретный мир агентурных сообщений и рапортов сотрудников, всматривался в выцветшие от времени фотографии и искал ключ к особо важному, спрятанному в глухой уральской тайге центру разработки и изготовления сверхмощных, сверхнадежных российских ракетных двигателей. 28 сентября и весь следующий день Саттер провел в бесплодных поисках ключа к тайне «Ада». Голова гудела от усталости, но он не терял надежды на то, что сможет найти разгадку. И удача улыбнулась ему, на глаза попалось донесение 14-летней давности, составленное Карлом Гэрбером — сотрудником посольской резидентуры в Москве. В основе его лежала информация агента «Колокол». Саттер перерыл весь архив, но так и не нашел самого сообщения агента. Ответ мог дать только Гэрбер, но он давно отошел от дел и не по своей воле. Комиссия заместителя Директора ЦРУ, проводившая расследования в отношении находившегося у него на связи агента «Колокол», пришла к заключению: агент подставлен КГБ и занимался дезинформированием посольской резидентуры. Разразился грандиозный скандал, и Гэрберу пришлось уйти в отставку. Несмотря на это, интуиция подсказывала Саттеру — ниточку к вратам «Ада» мог дать именно Гэрбер и его агент «Колокол». Он доложил свои соображения Ролфу. Тот скептически отнесся к предложению о встрече с Гэрбером, но, поразмыслив, дал согласие на командировку в США. На следующий день Саттер занял место в самолете и вылетел в Вашингтон. В архиве Лэнгли, только после настойчивой просьбы Ролфа, ему выдали личное дело Гэрбера и материалы расследования в отношении «Колокола». Прочитав их от корки до корки, Саттер не изменил своего мнения и, созвонившись с бывшим разведчиком, договорился о встрече. На следующий день он выехал к Гэрберу. Забытый коллегами, он жил уединенной жизнью в пригороде Вашингтона. За невысокой оградой, в густой зелени сада прятался скромный одноэтажный дом. Во дворе, у клумбы грузный старик сноровисто работал ножницами над кустами роз. На звук звонка он обернулся. Квадратная челюсть боксера, приплюснутый нос, большие широко расставленные глаза лишь отдаленно напоминали энергичного, с бульдожьей хваткой Карла Гэрбера, запечатленного на архивной фотографии 14-летней давности. — Хеллоу, сэр — поздоровался Саттер и уточнил, — извините за беспокойство, вы Карл Гэрбер? — Ну не Карл же Великий, — колючий характер отставного разведчика не изменило даже время. — Я — Джон, — представился Саттер и напомнил: — Вчера мы договорились о встрече. — Ну договаривались, и что? — Позвольте войти? — А мы что, не можем здесь поговорить? — Видите ли, сэр, у меня к вам конфиденциальный разговор. — Ладно, заходи, — буркнул Гэрбер, открыл калитку и, тяжело переваливаясь на ногах-тумбах, двинулся к беседке. Саттер вошел во двор и последовал за ним. Гэрбер кивнул на лавку и продолжил сверлить его колючим взглядом. — Сэр, у вас прекрасный розарий. Этот вид роз любит моя жена, — Саттер использовал простой, но безотказный прием, чтобы установить контакт, и заговорил об увлечении хозяина. На этот раз прием не сработал. В глазах Гэрбера сохранялся холодок, а голос по-прежнему был сух. Хмыкнув, он поторопил: — Ближе к делу, Джон! — О’кей. Сэр, меня интересуют некоторые подробности одной операции из вашей прошлой работы в Москве. — Чт-о?! — ощетинился ежом Гэрбер и процедил. — А-а, понятно, как же я сразу не догадался. Ты из вонючей конюшни ЦРУ! Такой оборот дела обескуражил Саттера. После скандала, случившегося с Гэрбером 14 лет назад, он и не рассчитывал на теплый прием. Но то, что произошло, стало для него холодным душем. Реакция бывшего разведчика, казалось, не оставляла шансов на продолжение разговора. В отчаянии Саттер обратился к патриотическим чувствам Гэрбера. — Сэр, правительство США нуждается в вашей помощи! — Чт-о?! Какое еще правительство? Какая еще… — осекся Гэрбер. Его грудь ходила ходуном, пальцы сжимались в кулаки, но гнев в глазах потух. Саттер воспользоваться паузой и выпалил: — Я из посольской резидентуры в Москве! Во время службы вы, сэр, занимались важной проблемой, ее кодовое название «Бездна»! Информация о ней востребована как никогда, и я рассчитываю на вашу помощь!