— Ну, об этом мне остается только мечтать. В последнее время живу как на вулкане. Вчера приснился сон, будто черти жарят меня на сковороде. — Перестаньте, Борис. Ад — это выдумка для неудачников. Впереди у нас блестящие перспективы. Ваши материалы высоко оценили специалисты. — Мне гораздо важнее, во сколько оценили их вы? — О, вам не о чем беспокоиться, Борис! Наши договоренности остаются в силе, — заверил Дункан и спросил: — Вы принесли материалы? — Да, я свое слово держу, — подтвердил Карпов. — Я тоже! — заявил Дункан, расстегнул молнию на спортивной сумке и, показав на объемистый сверток, пояснил: — Здесь часть гонорара, остальное в интересах обеспечения вашей же безопасности будет положено на счет в банке, который вы назовете. Но это мы обговорим в более комфортном месте и при следующей встрече. — Да, да! — срывающимся голосом произнес Карпов, вцепился в сверток, сорвал обертку, под ней проглянули туго перетянутые пачки долларов, и расхохотался. — Что с вами, Борис? Что?! — опешил Дункан. — Неужели здесь 45 тысяч долларов?! Неужели? — искренне изумился Крапов и на этот раз не играл роль. В своей жизни он никогда не видел столько денег. — Да! Да! А где ваш материал, Борис? Где?! — теребил его Дункан. — Ах, да! Там! Там! — Карпов махнул рукой на соседнюю лавочку, под ней белел сверток с информационной куклой, а сам распихивал пачки долларов по карманам. — Вы хотите сказать… — Да, да, Пит. В свертке то, что вам нужно. Я страхуюсь, как говорится: береженного Бог бережет. — Ну вы, Борис, и… — больше у Дункан не нашлось слов. — А как вы хотели, Пит, кандидата наук в советское время кому попало не давали! — бросил вслед Карпов и собрался в комок, чтобы не дать ему скрыться. Дункан ничего не слышал, он видел только сверток, в котором лежали вожделенные секреты РХД-5, и ринулся к соседней лавочке. Расчет Войцинского сработал — американский разведчик действовал по его правилам. Не обращая внимания на грязь, Дункан рухнул на колени и вцепился в сверток, но не смог поднять. Недоумение на его лице сменилось ужасом. Перед ним разверзлась преисподняя. Земля вспучилась. В провале блеснуло белозубым оскалом лицо-маска, в следующее мгновение руки-клещи вцепились в запястья Дункана, и на них защелкнулись наручники. Ужасы на этом не закончились. Лавочка взлетела в воздух, на ее месте возникли два громилы и стиснули его в своих объятиях. А через секунду над головой вспыхнул прожектор, и перед Дунканом, впавшим в прострацию, появился оператор с камерой. Она бесстрастно фиксировала отклеившийся ус, нелепо сбившийся парик и сверток с информационной куклой в руках провалившегося американского разведчика. Дункан плохо помнил, как его втащили в микроавтобус, ввели в здание управления контрразведки и усадили в кресло. Он пришел в себя, когда в комнате появился генконсул. С потухшим взглядом Дункан и Грин с каменным лицом выслушали моложавого полковника Ильина. Он объявил о противоправной, несовместимой со статусом консульского сотрудника деятельности господина Пита Дункана и потребовал в течение 24 часов покинуть территорию Российской Федерации. На выходе из здания управления контрразведки Дункана и генконсула ожидали вездесущие журналисты. Не проронив ни слова, американцы, севшие в «шпионскую лужу», прорвались через гомонящую, снимающую братию и втиснулись в машину. Минула минута, и о них напоминал лишь едкий запах выхлопных газов. Журналисты продолжали дежурить у подъезда в надежде услышать ответы на свои вопросы от генерала Войцинского. Прошло около получаса, и он появился на ступеньках, но не в форме, а в гражданском костюме. Ответом на многочисленные вопросы журналистов была грустная улыбка генерала. Спустя час, в пустом кабинете начальника свердловского управления федеральной службы контрразведки телефон ВЧ связи от непрерывных звонков раскалился докрасна. На требовательные вызовы Москвы отвечать было некому. На столе сиротливо лежал лист бумаги — рапорт Войцинского об увольнении. Он ушел со службы, но остались Ильин, Волков и десятки других контрразведчиков. Они довели до конца то, что не удалось генералу, ниточка, идущая от дела оперативной разработки «Двойника», привела к Саттеру, а от него к Финкелю. Контрразведчики взяли его в оперативную разработку. В какой-то момент, видимо, интуиция подсказала американскому агенту «Хэлу Рубинштейну», что шпионская веревочка вот-вот перестанет виться, и он решил сыграть на опережение. Финкель обратился в отдел военной контрразведки и сообщил о попытке его вербовки сотрудником ЦРУ Джоном Саттером, но ни словом не обмолвился о выданных секретах. Цепляясь за соломинку, в прошлом специалист-подводник, а в настоящем американский агент «Хэл Рубинштейн», надеялся выплыть из бездны предательства и предлагал контрразведчикам свои услуги для внедрения в шпионскую сеть ЦРУ. Но этот отчаянный ход уже ничего не решал в судьбе предателя. Вещественные доказательства преступной деятельности, собран ные контрразведчиками, не оставляли ему шансов выйти сухим из воды. 16 мая 1997 года Московский городской суд поставил окончательную точку в этом шпионском деле и судьбе самого Финкеля, приговорив его к 12 годам лишения свободы.