Прости меня, Тру, миленькая, но твоему господину у тебя в голове придется потесниться. Сжав руки в кулаки, направила всю свою силу на стремительно приближающуюся птицу. Никогда еще я так не концентрировалась, никогда не была так сосредоточена. Пусть я и не хальдаг, но ради одного упрямца-хальдага готова свернуть горы. Чего уж говорить о том, чтобы развернуть обратно какую-то там, пусть и гигантскую, пичугу. Виски прошила боль: острая, яростная, жгучая, и, кажется, точно такая же вонзилась в Стального. Заметила, как де Горт пошатнулся, и усилила напор, сражаясь с тем, за которого готова была стоять до конца. Как же хорошо, что он ослаблен! Как же я сейчас была этому рада! Я нападала, атаковала, снова и снова, схлестываясь с сознанием де Горта. До конца даже не понимала, что делаю, но доверилась своему чутью, своей силе. Еще одна атака, еще один ментальный приказ, и Гертруда, мазнув крылом по черепичной крыше, смахнув с нее пушистый покров, резко взмыла в небо, быстро уменьшаясь в размерах. Вздохнув резко и судорожно, я замерла, стараясь унять бешено колотящееся в груди сердце. Посмотрела на Мэдока, поймала его уже осмысленный, но полный удивления (а еще, кажется, гнева) взгляд и ободряюще ему улыбнулась, как бы говоря: это моя битва. Отступи и дай мне самой за себя постоять. Он было рванулся ко мне, не знаю, на что надеясь, но я качнула головой, после чего решительно повернулась к Каменному гаду и, копируя его насмешливый тон, громко сказала: — Ваше величество так и будет смотреть на парящих в небе птиц и плывущие по нему же облака или все-таки начнем то, ради чего здесь все собрались? Если вы не заметили, я умираю от холода, и мне не терпится погреться в очистительном пламени нашей сиятельной богини. Из толпы раздались редкие смешки, а следом и выкрики: — Проверку! — Скорее проверку! На Рейкерда было жалко смотреть. Сначала он побледнел, потом позеленел, как самая настоящая шварра, после чего на королевских щеках проступил свекольный румянец, и точно такой же заливал щеки Трияны. Король до последнего удерживал стражников, все ждал, когда Гертруда меня схватит, чтобы тут же отдать приказ наброситься на ненавистного ему хальдага. Но вот птицалев улетела, будто ее и не было. Осталась я, снедаемая желанием скорее испытать удачу. — Ну?! — выкрикнула нетерпеливо. — Я жду. Здесь все вообще-то ждут. Я права? — обратилась к явно перевозбужденным зрителям. Меня поддержали, причем единодушно, громкими криками, а вот Каменный супостат и вся его отмороженная рать продолжали молчать. Значит, придется брать проведение мероприятия в свои нежные девичьи ручки. — Только у меня есть одно условие. Не знаю, что вы налили в этот тазик и что находится в этих милейших шариках, поэтому требую, чтобы до меня проверку прошел кто-нибудь из вас, достопочтенные лорды. — Обвиняете нас в обмане, леди Адельвейн?! — выйдя из оцепенения, возмутился один из старших гадов, которые хальдаги. — Правильно, я леди Адельвейн, и совершенно справедливо, что я вам не доверяю. Желаете попробовать сначала вы, ваше всемогущество? — Как вам будет угодно, — подбоченился Стальной и уверенно шагнул к тазу с водой. Плеснул в свою каменно-металлическую рожу несколько капель, после чего, стянув сапоги, прошел босой по земле. Без страха и сомнения погрузил руку в пламя, а в довершение ко всему взял один из шариков и, как карамельку, отправил его в рот. — Довольны? — поправляя подбитый мехом плащ, поинтересовался мрачно. — Благодарю, ваше всемогущество. — Я склонила голову и, не сдержавшись, добавила: — Теперь я точно знаю, что вы не нэймесса. Толпа дружно рассмеялась. На лицах многих теперь читались улыбки. И я тоже заставила себя улыбнуться, после чего, набрав в легкие побольше воздуха, пожелала себе удачи и шагнула к чану. Мэдок было дернулся вперед, ко мне, но, поймав мой предупреждающий взгляд, остановился. Замер, поджал губы, а с ними и кулаки сжал с силой. Не желая больше мучить ни себя, ни его, зачерпнула полную пригоршню воды и, зажмурившись, умылась. Сердце запнулось, онемели ладони, и я уже настроилась на то, чтобы завопить от боли, но… Никакой боли не почувствовала. Лишь услышала, как изумленно ахнула толпа и, смахнув с лица ледяные капли, спешно разулась. Прошагала по земле к огню, уверенно и уже без страха. Возле глиняной плошки с маслом, над которым извивалось белесое пламя, возникла короткая заминка. Все-таки с огнем, как известно, шутки плохи, не хотелось бы заработать ожоги. Напомнив себе, что Мэдок вернулся после испытания в храме без малейших отметин, зажмурилась и погрузила в него руку. И снова… ничего не почувствовала. Так, лишь легкая щекотка пробежала по коже. Тихонько выдохнув, протянула раскрытую ладонь к мерцающей сфере, а когда та скользнула мне на руку, поднесла ее к губам, проглотила как пилюлю и прикрыла глаза. Все хорошо. Проверка пройдена. На площадь опустилась тишина. Такая, что было слышно, как высоко в небе завывает ветер и где-то далеко, за домами, укрытыми белоснежными шапками, шумят деревья. Эту тишину, молчание сотен горожан нарушил громкий, твердый голос де Горта: — Довольно! Оттолкнув стражников, Мэдок взбежал по ступеням и, скинув с себя плащ, укутал в него меня. Прижал к себе так, будто больше никогда не собирался отпускать. И я совсем не возражала против этого «никогда». Звучный голос хальдага пронесся над безмолвной толпой, взмыл к крышам домов, кинжалом вонзился в гнилое сердце Рейкерда: — Довольно этой комедии! Леди Адельвейн прошла проверку: первую и последнюю. Больше я не позволю унижать мою невесту. Мою будущую жену! Вашу королеву! Мм? ГЛАВА 22 Следующие несколько дней не прошли, а пролетели. Быстро, стремительно, почти незаметно, словно их и не было. События закрутились, завертелись, сменяя друг друга с такой скоростью, что у нас не было даже секунды, чтобы остановиться, выдохнуть, остаться с Мэдоком наедине. Возле меня постоянно кто-нибудь крутился. Слуги, охрана и мой самый главный стражник (хоть иногда начинало казаться, что надзиратель) — Морок. Вейр ни в какую не желал оставлять меня одну, даже спать укладывался со мной в кровать, а на все попытки спихнуть его на пол отвечал своим излюбленным ворчанием: «Нет, Лиза-Филиппа, я теперь от тебя ни на шаг. Стоит мне только отвернуться, как тебе тут же или мозги промыть пытаются, или на казнь отправляют. Отныне мы с тобой, цыпа, будем неразлучны. По крайней мере, пока мой мальчик не разберется со всеми врагами и подлыми трусами». — Мы вполне можем быть неразлучны в одной спальне. Не обязательно для этого быть неразлучными в одной кровати. «Не спорь со старшими». И хоть ты тресни. Пока Мэдок успешно разбирался с врагами и подлыми трусами, вейр переквалифицировался в мою тень и менять сферу деятельности в ближайшее время явно не собирался. Перед Гертрудой я извинилась, попросила прощения за то, что она фактически стала полем битвы для меня и Мэдока. «Не бери в голову, малышка, — ласково проговорила птица. — Я и сама ему противилась, сколько могла, и очень рада, что вместе, общими усилиями, нам удалось образумить этого упрямца». Наверное, послушайся Гертруда не меня, а своего создателя, и все закончилось бы победой Рейкерда, а для меня и Мэдока непоправимой трагедией. — Из нас получилась хорошая команда, — улыбнулась я, а скосив взгляд на скептически фыркнувшего Морса, уточнила, чтобы успокоить этого ревнивца и собственника: — Из нас троих. Не знаю, что бы я без вас делала, ребята. «Всегда рады помочь, малышка, — ласково проговорила птица, а потом добавила: — И из вас с Мэдоком тоже получится отличная команда. В этом я даже не сомневаюсь». Я неопределенно пожала плечами. После его заявления на главной площади Ладерры, что я его королева, мы к обсуждению этого, хм… момента так больше пока и не возвращались. Стальной почти не бывал дома — вовсю шла подготовка к коронации. К тому же надо было окончательно разобраться с ядовитой парочкой, которая все не оставляла попыток нас ужалить. Сначала Рейкерд потребовал допросить меня как следует, заявляя, что я презренная иномирянка, которой просто повезло на испытании. Но когда Стальные увидят, что я ни черта не знаю об их мире, сразу прозреют и примут надлежащие меры. Мэдок к тому моменту уже готов был скрутить его в крендель, так его достал этот желчный старикашка, но я убедила хальдага повременить с кренделями и согласилась на интервью. Зря, что ли, на протяжении стольких недель подобно губке впитывала в себя знания, которыми от щедроты своей собачьей души делился со мной Морс. Для сироты из обители с заданием я справилась более чем неплохо, ответила на большинство вопросов, снова поставив шах и мат Каменному склочнику. После этого Рейкерд притащил в столицу чуть ли не всю обитель, а когда и монахини, и ученицы, благополучно загипнотизированные моим Стальным принцем, единодушно подтвердили, что я — Филиппа, а других Филипп они знать не знают и никогда в глаза не видали, его бывшему величеству пришлось заткнуться. Ко всему прочему Ансая вдруг решила взять свои слова обратно, да еще и заявила всему Стальному кругу, что на нее воздействовали ментально, дабы принудить к лжесвидетельству и через ее бедную племянницу убрать герцога. Другими словами, везение явно оставило Рейкерда. Всем было прекрасно известно о его отношении к де Горту, о ненависти, что одолевала его в течение долгого времени, и даже хальдагам, которые не благоволили Мэдоку, пришлось смириться с тем, что он все-таки станет их владыкой. Больше Рейкерда никто не слушал. Он напоминал мне старую собаку, которая лает, а укусить не может. Зубов для этого уже не осталось. Короткий стук в дверь прервал ход моих мыслей. Я оторвалась от книги, которую несколько последних минут держала в руках, не читая, и улыбнулась, отвечая на усталую, но такую родную улыбку моего Стального принца. — Еще не спишь? Покачала головой и сказала: — Надеялась хотя бы сегодня тебя дождаться. Я вроде как… скучала. — Вроде как? — Мэдок прошел в спальню и опустился со мной рядом, на мягкую шкуру возле согревающего пламени. — Морок, иди погуляй. Что-то недовольно буркнув, я даже не сумела разобрать, что именно, вейр нехотя поднялся и потрусил к выходу из спальни, оставляя меня наедине с хальдагом. — Как прошел день? — Суматошно. — Для коронации уже все готово? — Почти все, — загадочно ответил Стальной. Взяв меня за руку, прижался к ней долгим поцелуем, лаская прикосновением твердых и таких любимых губ. — Я тоже по тебе скучал, Лиза. И не вроде как, а точно. — Рада это слышать, ваше величество. — Коснулась его лица, кончиками пальцев провела по волосам и тихо поинтересовалась: — Устал? — Немного. — Мэдок привлек меня к себе, обнял мягко, согревая лучше любого пламени. Мне так много хотелось ему сказать, задать миллион вопросов и получить столько же ответов. Но еще больше хотелось просто нежиться в его объятиях, любуясь меланхоличными движениями огня в камине и жмурясь от наслаждения. Впитывая в себя его прикосновения, легкие поцелуи, хриплый шепот, от которого по телу неизменно пробегали волны дрожи.