– Уходит, Арина! Он уходит! – шепот в наушнике показался криком. Что за… – Погоди, Стас, не дергайся, – она старалась говорить и спокойно, и убедительно – чего довольно сложно, знаете ли, добиться, когда приходится шептать, ибо черт его знает, насколько безопасно говорить в полный голос. – Он, когда с канистрой ходил, останавливался где-то? Мог успеть поджигу подложить? Ну такую, знаешь, из сигареты сделанную? Про самодельные – но весьма действенные – поджиги из банальных сигарет (ну и так, по мелочи еще кое-чего) ей как раз пожарные эксперты объясняли. И про то, что остатки или хотя бы следы такой поджиги есть шанс обнаружить даже при сильном пожаре. Шанс, впрочем, не так чтоб очень великий… Но чтоб оставить поджигу, надо не на секунду остановиться, а хотя бы на полминуты. – Да нет вроде, не останавливался, так, притормаживал, когда из канистры плескал, – сосредоточенно доложил Мишкин. – Ну так, может, он чего-нибудь посложнее подсунул. В щель какую-нибудь, чтоб попозже сработало. – Вряд ли… – Арина мотнула головой, забыв, что Мишкин ее не видит… хотя… видит – на камерах. Смешно. – Поджига должна быть самая примитивная. Остатки-то все равно будут, а сосед, на которого предполагалось стрелки перевести, не спец. Неправдоподобно будет, если поджига сложная окажется. Погоди. Он не через улицу пошел? – Точно! – обрадовался Мишкин. – Небось, пустую канистру сейчас соседу подбросит. Ну тому, у которого с этой теткой якобы конфликт. – Почерк, Стас, – почти с восторгом выдохнула Арина. – Это почерк. Бывают киллеры, которые по несчастным случаям специализируются, а тут всегда есть очевидный подозреваемый. Более того, – она торжествующе улыбнулась, вспомнив ту молодцовскую фразу про «непременную подставу». – Думаю, как правило, этот самый очевидный подозреваемый тоже включен в заказ. Понимаешь, если надо убрать двоих, не обязательно обоих убивать, можно, если они связаны, одного посадить за убийство второго, – она не хотела сейчас ни подтверждения, ни опровержения своей догадки, ей важно было лишь… высказать. – У меня в эту схему только убийство стриптизера пока не укладывается, но мы же не знаем, как оно все планировалось, очень может быть, что обнаружились бы какие-нибудь улики… ну скорее всего против этой нежной официанточки, на которой он жениться собирался. То есть кроме ее серьги. Но киллеру нашему не повезло: милая невеста его опередила. – Но ты ж ее поймала! – удивленно буркнул в наушнике Стас. – Официантку-то. – Ну… да, – нетерпеливо бросила она. – Но именно поэтому планов киллера именно по этому убийству мы теперь не узнаем. Но его любимая схема, по-моему – убить двух зайцев одним выстрелом. Ну или не выстрелом… – Арин, он к машине пошел! Уйдет ведь! – перебил подключившийся к переговорам Молодцов. – Не уйдет, – остановила его Арина. – Если будет за руль садиться, тогда придется брать. А пока погодите. – В багажник полез, – задумчиво сообщил Стас, – бутыль вытащил, здоровенную… – Наверняка с пакостью какой-нибудь типа ацетона! – она искренне обрадовалась подтверждению своих предположений. – Поставит в сенях, опрокинет, чтоб лилось, тогда и подожжет. Тогда и следы посторонних горючих веществ будут оправданы – я имею в виду для пожарных дознавателей. И очаги возгорания будут не только снаружи, но и внутри. – Получается, наш гость сразу два варианта отрабатывает: случайный пожар и поджог. – Ну так если сразу поджог очевиден, что ж, сосед-то, полный кретин, что ли? Неправдоподобно будет выглядеть. А наш киллер все очень, очень правдоподобно выстраивает. И знает, как у следователей мозги работают. – Он, по-твоему, какой-то прям профессор выходит, – недоверчиво буркнул Молодцов. – Не то чтобы профессор, но – специалист высокого класса, это да, – почти расстроенно подтвердила Арина. – Цены-то не просто так ломит. Снайперы вон куда дешевле берут. Специалист, подумала вдруг она… Никакой он не Призрак – он Специалист. Специалист по смерти. – Не нравится мне, что ты там, – буркнул осторожный Молодцов. – Сидела бы с нами, камера ж не только ночного видения, она же пишет, для доказательства достаточно… – Нет, Иван Сергеич, – перебила Арина. – Мне надо быть тут. Потому что… просто потому что надо. Чтобы все было по-настоящему. Не попытка поджога заброшенной халупы, а реальная попытка убийства. – Ух! Ты прям ясновидящая – в сени бутыль затащил, – азартно зашептал Мишкин. – Ну что, брать? – Скоро уже, – выдохнула Арина. – Совсем чуть-чуть осталось. Думаю, планируется сперва меня убить, а затем дом поджечь. Ну или, может, не убить, может, усыпить, не знаю. Даже скорее усыпить. Чтоб на вскрытии в крови угарный газ обнаружился, а в легких следы дыма. Так-то проще было подушкой прижать… – Ты так спокойно об этом говоришь… – Стасу ее хладнокровие явно не нравилось. – Ну а чего… – начала было Арина, но осеклась. – Так, всем постам – тишина! Непонятные звуки перестали быть непонятными. Сейчас это были совершенно определенно шаги. Очень мягкие, осторожные – но как ни осторожничай, а половицы-то старые, то хрустнут, то скрипнут. Да и дверь тоже… Тихонько пискнула, но все-таки не вовсе беззвучно. В падавшей из окна полосе лунного света появилась темная тень. Задержалась на мгновение – вероятно, осматриваясь – скользнула влево, возле кровати опять замерла. Прислушивается? Арина затаила дыхание. Кажется, в комнате появился какой-то чуждый запах – то ли сладковатый, то ли прелый. Значит, все-таки не придушить, а усыпить покрепче. Очень, очень умно. Даже с учетом подставления соседа. Непосредственное убийство из-за дачного конфликта все-таки не слишком правдоподобно выглядит, а вот поджечь нелюбимую соседку со злости – это да, эту версию гипотетический грядущий следователь должен проглотить, как конфетку. Но чтоб жертва и вправду в окно не сиганула, надо ее отключить. Лучше всего усыпить. Спит человек и не слышит, не чует, что хранимая в сенях бутыль с растворителем треснула и потекла… а если рядом есть проводка – а она там есть, старая, гниловатая – вот вам и пожар. А человек спит себе… Интересно, чем киллер пользуется? Хлороформом? Впрочем, неважно. Чем-то таким, что через несколько часов никакая токсикологическая экспертиза уже не обнаружит. Да, очень умно. Лежавший в кровати не шевельнулся. Хоть из пушки над ним пали – не проснется. Манекен притащили оперативники – не жесткий, портновский, а вроде спасательского, на котором приемы первой помощи отрабатывают. Ребята называли его Костиком – бог весть почему. На голову Костику напялили тот же рыжий парик, в котором Арина изображала «объект заказа», уложили клубочком – даже стоя вплотную к кровати не усомнишься: баба какая-то спит. Не усомнишься, да. Киллер, кажется, все-таки усомнился. Или просто решил, что «наркоза» уже достаточно? Впрочем, это было уже неважно. Сглотнув – горло пересохло, не хватает еще «петуха» дать – Арина громко, отчетливо произнесла сигнальную фразу: – Добро пожаловать! – и после секундной паузы, не удержавшись, добавила: – Адриана Георгиевна. И тут же об этом пожалела. Что, если парни, ждавшие какого-то никому не известного киллера, растеряются? Но, с другой стороны, Адриана тоже должна ведь растеряться? Эффект неожиданности – во всех учебниках пишут, как это здорово… Даже если имя визитера и повергло оперативников в шок, на эффективности их действий это не сказалось. Уже через пару секунд руководительница криминалистического отдела стояла с заломленными за спину руками лицом в стену. И… И… смеялась: – Да сдаюсь, сдаюсь! Осторожней, медведь, руку сломаешь, как я потом работать буду? Ну вы молодцы! Говорили мне не увлекаться самодеятельностью, не лезть в оперативную работу или уж хотя бы согласовывать свои действия… Но так хотелось самой попробовать… – Адриана Георгиевна? – осведомился для порядка несколько опешивший Молодцов. – Вы что тут… – Да мы с вами, – все еще смеясь, перебила она, – похоже, на одного и того же злодея охотимся… – она слегка задыхалась. – Ну то есть охотились… Ох… Ну не велите казнить… Даже сейчас – или особенно сейчас? – она была поистине великолепна. Улыбалась, несмотря на скованные за спиной руки, говорила легко, без нажима. Как будто действительно не чувствовала никакой опасности, никакой за собой вины. Как будто искренне верила: произошло дурацкое недоразумение, сейчас все выяснится. В эту искреннюю невинность невозможно было не поверить. Арине показалось, что в сердце воткнулась тонкая ледяная игла. Господи, опять. В который уже раз? * * * Уже сидя с Адрианой в машине – опера, решив, что пристегнутая наручниками добыча никуда уже не денется, помогали техникам снять камеры наблюдения – Арина не удержалась: – Но почему? Почему, Адриана Георгиевна? Неужели вам не хватало денег? Идеально очерченные губы искривила саркастическая усмешка: – Молодец, девочка. Недооценила я тебя. Только не надейся, что ты меня сумеешь надолго закрыть. Думаешь покушение на убийство инкриминировать? Пустяки и глупость. Адвокат хороший много может сделать, а денег у меня и правда довольно. Только не думай, что я из-за денег. Их мне, в общем, хватало. Все-таки специалист мирового уровня, не хвост собачий, гранты, премии и прочие плюшки прилагаются. Только скучно это. И симпозиумы международные, и речи хвалебные, и награды. Приедается. Когда день за днем, год за годом держишь в руках человеческие судьбы – которые напрямую зависят от результатов твоих экспертиз – в конце концов начинает хотеться подержать эти судьбы живьем. Придумывать, оттачивать, реализовывать – ничего увлекательнее не знаю. А уж как весело, когда на тебя с почтительным придыханием смотрят – ах, какой специалист, да чего там, ты сама на меня так смотрела – и как же весело в этот момент думать, что на самом деле никто про меня ничего не знает. Ничегошеньки. Вот это самое веселое. И даже если у тебя сейчас где-то диктофон припрятан – что я такого сказала? Что хотелось поучаствовать в живом деле – и ничего больше, все остальное – фикция и твои домыслы. Арина промолчала. * * * Нет!!! Этого не может быть!!! Она же такая умная, она все просчитывала и предусматривала – как могли ее поймать?!! Разве могла она ошибиться, чего-то не учесть? Не рассчитать? Немыслимо, невозможно, невероятно! Нет, это просто дурацкое, непрогнозируемое стечение неудачных обстоятельств. Просто не повезло. Так бывает даже с самыми осторожными людьми. Даже с ней… С Адрианой. Приходилось называть ее Адрианой. Она не терпела личных или тем более нежных обращений, называла их «сопли в сахаре». Адриана, и все. Ладно еще, не Адриана Георгиевна. Но как же теперь быть?!! Отчаяние скручивало окружающий воздух тугими узлами. Плотными и тяжелыми, как океанские волны. Только океан этот был словно бы живой. Как огромный – нет, исполинский, гигантский, невозможно, неправдоподобно бесконечный! – удав. И волны – это его кольца. Гладкие, мощные, безжалостные… давящие… сжимающие… накрывающие с головой… еще вдох… еще один… но уже скоро, скоро вдохнуть будет невозможно! Отчаяние и безнадежность. Нет! Так нельзя! Не может быть, чтобы все безнадежно! Это просто невезение. Получается, что хоть до посинения рассчитывай и планируй, а всего не предусмотришь. Сложатся обстоятельства наперекосяк – и привет. От этого никакими расчетами не застрахуешься. Даже самыми правильными и тщательными. Так что главное – действовать. Никакое невезение не может продолжаться вечно. Удачу можно вернуть – надо только вернуть… уверенность. Не впадать в панику! Взять себя в руки!!! Да-да-да, действовать! Эта проклятая Вершина… Почему, почему она не остановилась, когда ей так понятно все было объяснено? Тупая упертая тварь! Ах, как жаль, что она не подохла там, на мерзлом асфальте! Вот тогда все было бы расчудесно. Надо было сразу камнем ей по башке двинуть… но так приятно было держать ее жизнь в своих руках… Нет, не в руках, еще лучше! Каким наслаждением было чувствовать под своими ботинками хрупкость ее тела… так хотелось, чтобы тело это корчилось подольше. Проклятье! Надо было не поддаваться эмоциям, не тянуть момент – будь он самый что ни на есть восхитительный! – а покончить с этим побыстрее. Она должна была сдохнуть! И сдохла бы – если бы не тот придурок с собакой! Сейчас ее даже убить нельзя. Слишком это будет очевидно. И, главное – слишком просто. Слишком легко. Для нее, проклятой следовательши, легко. Она должна на собственной шкуре почувствовать, как больно – терять, как невыносимо чувствовать собственное бессилие. Пусть дозреет. Пусть ожидает удара – отовсюду. Пока нельзя ее убивать. Не время. Да, ее необходимо уничтожить, но не сейчас. Нужно подождать. И не просто подождать, а – спасти то, что можно! Не может быть, чтобы рухнуло – все! Надо стать тенью Адрианы.