– Я не могу объяснить. Будет плохо. – Почему? – Люди задают слишком много вопросов. Марисоль рванула обратно. Роуз осталась с широко распахнутой дверью. Она пребывала в изумлении. Кто задавал слишком много вопросов? Марисоль злилась на Роуз, что та задавала слишком много вопросов, или на кого-то другого? Она взяла еду и принесла в оранжерею. – А-а-ах! – воскликнула Розалинда. – Я уже отсюда чувствую запах курочки генерала Цо. Как вкусно! Горячий воздух из теплицы объял Роуз. Внезапно она почувствовала сокрушительную вину и поставила еду на пустые лотки для рассады. Ветер с воем дул над стеклянными куполами, где висели виноградные лозы, украшенные цветами. Отсюда мир казался ненастоящим. Тепло, ароматно, безопасно и вдали… но от чего? Когда Марисоль вошла в прихожую, дрожащая и испуганная, то словно пришла из другого мира. Как хрупкий лист, который занесло из какой-то далекой страны. – Ты какая-то встревоженная, милая. Что-нибудь случилось? – Нет… я… гм, просто волнуюсь о кошке, которая иногда ко мне приходит. Кажется, на улице сегодня холодно. Думаю, надо проверить переулок. Я оставляла ей блюдце с молоком. – Иди, но захвати пальто. Проверь, если тебе так станет спокойнее. – Спокойнее? – Ты сама не своя, милая. – Я… я просто беспокоюсь об одиноких существах, которые оказались на холоде в такую ночь. Роуз вышла через заднюю дверь оранжереи, не позаботившись о пальто. Она стояла и дрожала, со слезами, бегущими по лицу. Обхватив себя за плечи, Роуз подошла к мусорным бакам, куда до этого поставила блюдце с молоком. Молоко замерзло. Но она не беспокоилась о Сентябрине. Хоть у той и было всего три лапы, эта кошка смогла бы выжить где угодно. Роуз больше волновалась за Марисоль. Глава 9. Рожденные притеснять Роуз заканчивала представление доклада для урока мисс Лафферти. – Самая известная колония прокаженных девятнадцатого века зарегистрирована на Гавайях. Но в ХХ веке в городе Карвилл, штат Луизиана, существовал популярный госпиталь с прогрессивным взглядом на болезнь. Там было обнаружено, что проказа, или болезнь Хансена, как ее сейчас называют, не передается по наследству и редко передается от человека к человеку. Заразиться можно лишь при длительном контакте с носителем. И даже в таком случае она не переходит через объятия, рукопожатия или от соседа в автобусе. На самом деле главными подозреваемыми в распространении болезни являются броненосцы, так как они могут переносить болезнетворные бактерии. Но в Индиане броненосцев нет. Большое спасибо. Роуз села рядом со Сьюзан. – Отличный доклад, – прошептала Сьюзан. – Ты видела Марисоль сегодня утром? – прошептала Роуз в ответ. – Нет, но это всего вторая перемена. Она часто опаздывает. – А сейчас, – сказала мисс Лафферти, – думаю, настала очередь доклада Брианны. Брианна кивнула и пошла к доске. – Э-э-э, – ее глаза нервно забегали по классу, остановившись на Кэрри, – мы услышали доклад Майлза о церебральном параличе: что это заболевание не наследственное, но способное возникать при родовых травмах; что болезнь Хансена распространяется благодаря особым бактериям броненосцев и эти бактерии, возможно, уже давно присутствуют у других животных. Я не знаю, как назвать исследованное мною состояние, но готова обсудить, является ли оно врожденным, генетическим или же вызвано травмами при рождении. Брианна сделала глубокий вдох и надолго замолчала. Теперь ее глаза устремились на Лизу. Мисс Лафферти несколько заволновалась. – И в каком… э… о каком состоянии идет речь, Брианна? – спросила она. – О злобе, – ответила та. – Является ли злоба болезнью? Может быть, мы рождены, чтобы притеснять других? В классе все охнули, челюсть у мисс Лафферти, похоже, упала на пол. – Подлость – это генетика? А может быть, дефект мозга? В классе не слышалось ни звука. Просто полная, мертвая тишина. – В исследовании, проведенном недавно в Университете Индианы в Блумингтоне, штат Индиана, было обнаружено, что нейронные пути в лобной доле головного мозга значительно ухудшились у пациентов, которые подверглись жестокому обращению. А в исследовании с крысами было обнаружено, что нейронные связи можно восстановить не хирургическим вмешательством, а с помощью обучения. Да, крыс можно обучить. – Теперь она перевела взгляд на Кэрри. Когда Брианна закончила доклад, весь класс аплодировал, кроме Кэрри и Лизы. – Ух ты! И как это объяснить? – спросила Сьюзан, когда первая смена закончилась и все вышли из класса. – Она что, раскаивается за семь лет издевательств? Хотя я была с ней в детском саду и дошкольном классе… значит, больше девяти лет. – Правда? Да ты везунчик! – Роуз ненадолго замолчала. – Но, Сьюзан, я должна сказать тебе кое-что еще. – Ты какая-то напряженная. – Да, напряженная, лучше и не скажешь. – Хочешь пойти в женский туалет? – Нет, это же чашка Петри[8] для сплетен – только говорили о распространении болезней! – Куда пойдем? – В столовую. Сейчас там пусто: до обеда первой смены еще полчаса. Они прошли в обеденный зал. За прилавком трудились повара, мужчина подметал пол. – Так в чем дело? – Марисоль до сих пор нет. – Она часто пропускает уроки. – Да, ты на ее месте тоже пропускала бы. – Роуз, иногда ты бываешь такой загадочной. О чем ты говоришь? – О вчерашнем вечере. Мы с бабушкой проголодались. А бабушка любит китайскую еду. Так что мы заказали ужин в «Маленьком Китае». – Да, они лучшие. Ну и что? – Угадай, кто доставил еду почти в десять тридцать вечера! – Кто? – Марисоль. – Она работает? – Да, странно, правда? Кто в средней школе Линкольна работает, тем более поздно вечером? И знаешь что еще? Сьюзан, которая сама по себе была очень бледной, казалось, стала еще бледнее. Ее глаза широко раскрылись за круглыми очками в черной оправе: – Что? – На ней не было пальто – только поношенная толстовка. Роуз вдруг схватила Сьюзан за руку: – Сьюзан, это было так грустно! Я предложила ей куртку, а она отказалась. Наотрез отказалась. Как будто боялась к ней прикоснуться. Сказала, что не может ее взять. – Почему? – Не знаю. Сказала, что не может объяснить и что выйдет нехорошо. – Роуз замолчала, как будто что-то вспоминала. – А, еще она говорила, что люди задают слишком много вопросов. И я не поняла, кого она имела в виду – меня или других. – Это все так загадочно, – сказала Сьюзан. – Ты не помнишь, когда она сюда приехала? – Если честно, нет. Кажется, где-то между Хеллоуином и Днем благодарения. – Что за родители разрешают детям доставлять китайскую еду поздно вечером и без пальто? – Может быть, у нее нет родителей. У меня ведь, в конце концов, их нет. – У тебя есть бабушка, и она живет в хорошем, очень хорошем доме. – Она заботится обо мне, – мягко сказала Роуз. А вот о Марисоль, скорее всего, никто не заботится.