Марисоль покачала головой: – Я даже не хочу об этом говорить. Пока Роуз ехала в машине с Кельвином в академию верховой езды в Хантер-Вэлли, она достала мобильный и позвонила Сьюзан. – Итак, Сьюзан, что нам делать, если придут люди из иммиграционной полиции? – Не пускай их. Ты не обязана. Скажи Бетти, бабушке и всем, кто на нее работает. – Подожди секунду. Я включу громкую связь, чтобы Кельвин мог слышать. Кельвин наклонился ближе к Роуз: – Привет, Сьюзан. Я слушаю, весь внимание. – Вы не обязаны открывать дверь, пока они не предъявят ордер. Можно попросить их подсунуть его под дверь. И потом, самое главное… если они войдут, вы можете хранить молчание. Это ваше право. Вы не обязаны ничего подписывать или говорить, пока с вами не будет адвоката. Я отправлю тебе сообщение с номером телефона отца и его офиса на случай, если появятся агенты. Папа сейчас у твоей бабушки, объясняет ей все это. – Почему документы и бланки всегда так долго оформляются? Почему нельзя все это упростить?! – Не знаю. Но папа поможет Марисоль пройти через все это. Только не паникуй. – Я не паникую, но очень волнуюсь из-за Кэрри. Сама знаешь, какая она. – Послушай, что самое страшное она может сделать? – Я даже представлять не хочу, Сьюзан. – Роуз выглянула в окно. Они поворачивали к воротам академии верховой езды. – Нам пора. Она обратилась к Кельвину: – Вы все поняли насчет Марисоль? – Не волнуйся, Роуз. Мы ее прикроем. – Да, но я все равно волнуюсь. Вы же знаете, что у бабушки бывают приступы. На днях она вообще забыла, кто такая Марисоль. – Ну, может быть, это и к лучшему. Если эти агенты придут в дом и попросят Марисоль Эстебан, а твоя бабушка скажет: «Никогда о ней не слышала», они решат, что вообще ошиблись домом. – Хм-м-м… Роуз задумалась. Кельвин прав. Бабушка спросит: «Кто такая Марисоль?» Как будто ее не существует. И все же идея спрятать Марисоль в далеком веке, по крайней мере, до тех пор, пока не уладят дела с документами, становилась все более и более привлекательной. Сможет ли она убедить Марисоль? В этом-то и была проблема. Марисоль ехала за мамой, в безопасную страну, где нет войны, а не в другой век. Конечно, сейчас нет войны и в Боливии, зато есть наркобанды, насилие и бедность. Роуз думала обо всем этом, когда вошла в раздевалку академии верховой езды. Как только она открыла дверь, то услышала хихиканье. Роуз задержалась на минуту и прислушалась. – Джейми работает в конюшне. Он просто помощник Питера, учителя верховой езды, но такой симпатичный, Дженни. Мне даже кажется, что я ему немножечко нравлюсь. – Сколько ему лет? – Пятнадцать. – Он намного старше тебя. – Не так уж и намного. Ему недавно исполнилось пятнадцать, а мне на следующей неделе – уже тринадцать. Да, кстати, приглашаю тебя на свой день рождения. Ты – единственная шестиклассница, которую я зову. Кэрри говорит, что в этом нет ничего плохого. – Правда? Лиза! Ты такая… такая… – Злая, – закончила Роуз, ворвавшись в раздевалку. Дженни замерла. Ее глаза забегали от Роуз к Лизе. На пучке волос сверкнули блестки. – О, кстати о зле, блестки признаны опасными для окружающей среды. Микрочастицы пластика могут попадать в легкие. Так что, как говорится, «не все то золото, что блестит». Они токсичные. Ты ведь не хочешь навредить лошади, не так ли? – Идем! – Лиза схватила Дженни за плечо, и они выбежали из раздевалки. – Ой, Джейми! – Роуз услышала, как заворковала Лиза. – Это моя подруга Дженни. – Привет, Дженни. – Сегодня у нее первый урок верховой езды с Кристиной. – Да, Кристина великолепна. Но лучше надеть шлем или вычесать этот блеск из волос. Кристине не понравится, если такое попадет на лошадей. Ура! Роуз подняла кулак в воздух и подпрыгнула. «Оправдана!» – подумала она. Слово было в списке на эту неделю. Она вышла из раздевалки как раз, когда Лиза и Дженни туда возвращались. – Привет, Роуз, – поздоровался Джейми. – Рад видеть тебя снова. Как будто вечность не встречались! – Да, столько снега намело. Мы не могли сюда добраться. – Знаю, я тоже. Это место фактически закрылось почти на две недели. Всякий раз, когда Роуз видела Джейми, она вспоминала об Эндрю. Эндрю работал в шорной мастерской на конюшне Хэтфилда. Они с Джейми были очень похожи. Эндрю было семнадцать, когда Роуз впервые его увидела. Она показалась ему старше своего возраста из-за роста. Но когда она видела его последний раз, перед тем как уехать из Хэтфилда, то не смогла скрыть потрясение. Как и принцесса, он стал старше. Теперь ему на вид было около тридцати. Он по-прежнему был очень красивым. И тоже, скорее всего, сказал бы: «О, Роуз, ты ни капельки не изменилась». Ей всегда становилось неловко, каждый раз она не знала, что ответить. Правда была в том, что все изменились, кроме нее. Она задавалась вопросом, каково было бы ее маме вернуться и увидеть, что папа стареет, пока сама она остается прежней. Когда они с отцом виделись в последний раз, Роуз заметила, что у него в бакенбардах появилось еще несколько седых волосков. Но она выкинула эту мысль из головы. Роуз оседлала Айви и направилась к крытой арене, где ее ждал Питер, учитель верховой езды. Она проделала обычные упражнения, и начался урок прыжков. Роуз услышала, как задние копыта Айви задели перекладину. – Ты слишком съехала вперед в седле, Роуз. Повисла на шее Айви. Это нехорошо. Роуз вздохнула. Ей не становилось легче. Мысли определенно витали где-то в другом месте. В конце урока она выехала в центр. – Немного отвлеклась и подзабыла, – сказал ей Питер. – Но ты все наверстаешь. Не волнуйся. Роуз подумалось, что сегодня все советуют ей не волноваться. Но как не волноваться? Слишком много близких в опасности. Жить в двух мирах труднее, чем можно себе представить. Глава 28. Люди из ICE[31] – Я чувствую… чувствую… – Розалинда согнулась над лотком с саженцами с увеличительным стеклом, – начало весны. – Она сделала паузу. – Или это ложная весна? На улице тихо моросил дождик. – О чем ты говоришь, бабушка? – Роуз подняла голову от рассады, которую привязывала к тонким шестам. – Приходит сочно-грязная пора. «О боже, – подумала Роуз, – ей снова хуже». Путает слова, забывает имена. Нужно вернуть ее в нормальное состояние. – Бабушка, «сочно» что? Что это за название? Что к нам приходит? Розалинда взмахнула руками: – О, моя дорогая девочка! Ничто к нам не приходит, это просто такое выражение. Идеально подходит для подобных, почти весенних, деньков. Ты никогда не слышала стихотворения о ранней весне? – Нет, бабушка. Но ведь сейчас только февраль. – В общем, есть одно стихотворение, лучшее из когда-либо написанных о весне. Оно принадлежит перу очень известного поэта, Е. Э. Каммингса, который умер, не знаю, около семидесяти лет назад. Почему бабушка помнит имя поэта, который так давно умер, а имя Марисоль, которая живет в ее собственном доме, – нет? – И ты помнишь это стихотворение? Бабушка пожала плечами: – Немного. – Расскажешь? Розалинда опустила увеличительное стекло и, закрыв глаза, чинно сложила руки на коленях. Сделала глубокий вдох… Вот и весна, ведь мир сочно – грязный, хлипкий, хромой,