– Дело случая, – пожал плечами Устюгов. – Я всё время следил за квартирой Окуневых. Услышал, как они ссорятся. Потом Майка открыла дверь и побежала вниз по лестнице. Я услышал, как что-то звякнуло, но она даже не оглянулась. Выглянув, я увидел, что это ключи от квартиры, и подобрал их. Я понял, что Майка уехала либо к матери, либо к подругам, но она должна была рано или поздно вернуться, и я стал ждать. Когда звенит домофон у Окуневых, у меня тоже слышно. Я сообразил, что Майка звонит мужу, потому как ключей у неё нет. А он не открывает, характер показывает. – Почему вы решили, что звонит именно Майя? – Так я выглянул в окно и увидел её машину. Значит, она приехала. Моя ошибка была в том, что я недоглядел, Майка не ездила на своей машине в этот день. Короче, я решил, что это мой шанс. Позвонил на телефон сестре Окунева и сообщил, что её брату угрожает опасность, велел поторопиться. Я не ожидал, что она придет так быстро, но мне было важно, чтобы приехал кто-то из родственников. Я был уверен, что Майка останется возле трупа мужа и сестра, увидев её, сделает нужные мне выводы. – Откуда вы узнали номер сотового Ирины? – Это не проблема, – усмехнулся Устюгов, – я, прежде чем мстить Майе, изучил в соцсетях контакты родственников и друзей Окуневых и Лоскутовых. Сестра его была наиболее уязвимым звеном. Позвони я её отцу, он бы начал задавать вопросы и вообще мог не приехать. А девчонка примчалась. – Дверь Окуневых вы открыли ключом Майи? Устюгов кивнул: – Окунев, услышав, что дверь открывается, подбежал к порогу, видимо, собирался не пускать жену или продолжить ссору, но я затолкал его в квартиру. Тут он увидел перчатки на моих руках и пистолет. Окунев отпрянул, но я схватил его, подтянув к себе, выстрелил и оттолкнул его на диван. Нервы у меня были на пределе. Вот-вот, как я думал, должна была прийти Майя. Я выскочил из квартиры и забежал к себе. Пистолет я бросил в квартире Окуневых, а перчатки и одежду сложил в приготовленный заранее мешок. И стал ждать. Пришла Виолетта, и тут же следом за ней сестра Филиппа и сосед Марат. Я заскрежетал зубами! Своими руками задушил бы эту глупую девчонку! – Вы имеете в виду Виолетту Потапову? – спросил следователь. – А то кого же ещё! Идиотка! – Вы всё это время оставались в соседней квартире? – Да. Я слышал, как прибыла полиция, как опрашивали соседей. Я даже слышал, как кто-то сказал, что меня практически не бывает дома. Ночью я прихватил упакованный мешок и покинул квартиру навсегда. – Куда вы дели мешок? – Отвёз на дачу. – На чью? – На родительскую. – И оставили там в доме? – Почему оставил в доме? Вы меня держите за идиота? Наполеонову очень хотелось ответить утвердительно, но он сдержался и спросил: – Так что же вы сделали с мешком? – У нас на даче похоронена собака моего отца. Его любимец. Я раскопал могилу и положил в неё мешок, потом снова зарыл и посадил на ней кусты пионов. – Устюгов усмехнулся. – Батя был бы доволен. А то всё раньше упрекал меня, что я не любил его собаку. – Почему вы решили убить Филиппа Окунева? – Я же вам объяснил, случай подходящий. – И вам не было жалко ни в чём не повинного человека? – А почему, собственно, я должен его жалеть?! – спросил Прохор холодно и окинул следователя неприязненным взглядом. – Не надо было этому дурню жениться на Майке. * * * С Майей Лоскутовой следователь переговорил в самую последнюю очередь. И вот что она ему рассказала: – Да, мы сильно поссорились с Филиппом в то утро. Он накануне звонил моей матери, и она проговорилась, что я не была у неё уже две недели. А Филипп же не дурак был. Он догадался, что я встречаюсь с Мишей, обозвал меня шлюхой и устроил скандал. Тогда я ему и сказала, что беременна не от него, а от Миши. Он хотел ударить меня, я отшатнулась. Моя блузка распахнулась, и он увидел нитку жемчуга, схватил меня за неё и стал тащить, я испугалась, что он задушит меня, стала вырываться, нитка порвалась, и он упал вместе с оборвавшейся ниткой, бусы рассыпались, я заплакала и убежала в разорванной блузке, схватив с вешалки легкий плащ, который накинула сверху, отбежав от дома. – Вы уехали на своей машине? – Нет, я была в таком состоянии, что не могла вести машину, и поймала частника. * * * Июнь заканчивался, но впереди было целых два месяца лета и ещё, возможно, тёплый сентябрь. Так что всё в подлунном мире от маленькой былинки до столетнего дуба радовалось жизни. И почти никто не задумывался о том, что жизнь – это не только нежность утренней росы на губах, но и солоноватый привкус крови… Своей или чужой, не в этом суть… «Как несовершенен и жесток может быть этот мир», – думала про себя Мара Ильинична, ласково проводя пальцами по щеке тоскующей о брате племянницы. Родителям сейчас было не до утешения дочери, их бы самих кто утешил. Вслух она говорила: – Всё образуется, Ирочка, надо жить. И девушка благодарно кивала ей, с трудом сдерживая слёзы. Андриана Карлсоновна Шведова-Коваль прикатила в детективное агентство на своём мотоцикле спустя два дня. День клонился к закату. Но над цветами ещё кружились пчёлы и рокотали шмели. – Хорошо у вас тут, – вздохнула Шведова-Коваль. Мирослава и Морис, отвыкшие жить в большом шумном городе, не возразили ей. – Я очень благодарна вам, – обратилась Андриана Карлсоновна к детективам, удобно устроившись в кресле в кабинете Волгиной, – вернее, мы все вам благодарны, я, Мила, Виолетта. С нашей девочки сняты все подозрения. Попала она у нас как кур в ощип. – Андриана Карлсоновна тяжело вздохнула: – И кто бы мог подумать, что молодой парень способен такое сотворить. Ведь это уму непостижимо! Нет, я понимаю ревность, – попыталась она спорить сама с собой. – Взять хотя бы того же Отелло! Но ведь ему даже в голову не приходило, что вместо Дездемоны он может убить жену Кассио! – У Кассио не было жены, – тихо обронил Морис. – Но была возлюбленная Бьяко. Отелло же не тронул её. Детективы промолчали. Им не хотелось уточнять, считала ли Андриана Карлсоновна поведение Устюгова правильным, если бы он застрелил Майю. Вместо этого Мирослава спросила: – Как чувствует себя Виолетта? – Неплохо, принимая в расчёт всё то, что случилось с ней за последнее время. – И, помолчав, добавила: – Мы надеемся, что после этого случая она образумится и не будет попадать в неприятные истории. – Хорошо ещё, что она не оказалась беременной, с ребёнком ей было бы сложнее приходить в себя, – заметила Мирослава. – Не знаю, не знаю, – не моргнув глазом ответила Андриана, – может быть, даже и неплохо было бы, если бы ей остался от любимого ребёнок. – И подумав, добавила: – На память. Морис, внимательно следивший за выражением лица женщины, заметив печаль в её глазах, почему-то подумал: «Кажется, она говорит не о Виолетте, а о себе. Интересно, кто был её любимым и куда он делся…» – А вы знаете, что я решила? – неожиданно Андриана Карлсоновна всем корпусом резко повернулась к Мирославе. – Я же не умею читать мысли, – улыбнулась Мирослава. «Ещё как умеет», – подумал про себя Морис. А Андриана Карлсоновна продолжила: – Я решила, что хватит мне размениваться на мелочи! – В смысле? – Я решила открыть детективное агентство! Лица обоих детективов вытянулись. Но Андриана сделала вид, что не заметила этого, и, лукаво подмигнув обоим сразу, сказала: – А что? Начну сначала с пропавших кошек, собак и ревнивых мужей! Детективы переглянулись. – Начну с малого, – продолжила как ни в чём не бывало женщина, – а потом и за крупные дела стану браться! Как вы думаете, Мирославочка? – лукаво прищурила Андриана Карлсоновна правый глаз. – Что ж, почему бы и нет, – едва заметно улыбнулась Волгина, – попробуйте свои силы, Андриана Карлсоновна. – Небось думаете, что бабка из ума выжила? – Ну что вы! – А вы не боитесь конкуренции?