– Издеваешься?! – Ну, что ты! Мы по тебе соскучились. – Кто вы? – Все трое – Мирослава, я и Дон. – Особенно ваш надменный кот. Морис не выдержал и фыркнул. – Вот! – воскликнул Шура. – Что вот? Сам же знаешь, как ты нам дорог. – Не подлизывайся! Небось получил задание от Мирославы заманить меня завтра к себе, – прозорливо заметил Наполеонов. – Уж свою-то подругу детства я знаю не один десяток лет! – Шур! Ты что-то в последнее время стал склонен нагнетать и преувеличивать, – тоном доктора, озабоченного здоровьем пациента, проговорил Морис. – Не заговаривай мне зубы! – отрезал Наполеонов. – Лучше скажи, зачем я вам понадобился? – А вот ничего я тебе не скажу! – переменил тон Миндаугас. – Наполеон и отбивные будут готовы к семи вечера. Хочешь, приезжай, хочешь, нет. – Вот не приеду из принципа, – пробурчал Наполеонов, – и всё у вас пропадёт! – Не волнуйся, не пропадёт, угостим охранников. – Каких это ещё охранников? – не на шутку встревожился следователь. – Тех, что дежурят на въезде в посёлок. – Ты издеваешься, что ли?! – Не имею такой привычки. Спокойной ночи! – Э, нет! Подожди. Не надо никому ничего отдавать! Я приеду! – Рад это слышать, – улыбнулся в трубку Морис и отключился не прощаясь, так, как это нередко делал сам Наполеонов. Шура послушал короткие гудки в трубке, вздохнул, зевнул и решил про себя: «Съезжу, от меня не убудет. Может, они и правда просто соскучились, а я с этой собачьей работой стал слишком мнительным. И потом, не пропадать же наполеону. Представив испечённый Морисом торт, Шура мечтательно закрыл глаза и вскоре заснул. Ночью ему приснился большой стол, сплошь уставленный его любимыми тортами. В комнате, кроме него, больше не было ни души. Следовательно, никто не будет назидательно вещать ему, что есть сладкое в большом количестве вредно. Счастливая улыбка осветила лицо следователя и оставалась с ним до самого утра. Мирославу Морис нашёл на крыльце. Она сидела на верхней ступеньке и гладила развалившегося рядом с ней кота. Дон щурил глаза и громко мурчал. Миндаугас сел так, что кот оказался между ними, и тоже стал гладить мягкую шелковистую шерсть. – Говорят, что он у нас надменный, – улыбнулся Миндаугас. – Кто говорит? – удивилась Мирослава. – Шура. – А. Он ещё и не такое может сказать, – небрежно отозвалась она. Несколько минут они сидели молча, наслаждаясь прохладой наступившей ночи. В толще синего воздуха ласково подрагивали серебряные пальчики лунных лучей, словно поглаживали, одаривая неземной нежностью всё сущее на земле. – Шура обещал завтра вечером приехать, – проговорил Морис. – И как у него настроение? – спросила Мирослава. – По-моему, ниже плинтуса, – отозвался Миндаугас. – Интересно, в чём причина… – Надеюсь, что завтра узнаем. – Я тоже надеюсь… – Главное, что наполеон сработал. – Он всегда срабатывает, – тихо улыбнулась Мирослава, – даже если бы Шура в это время находился в глухой тайге или на Северном полюсе, услышав про наполеон, он обязательно примчался бы. – Ещё я поинтересовался общими сведениями о фигурантах нашего дела. – У Шуры? – почему-то перепугалась Мирослава. – Нет, – успокоил её Морис, – у интернета. – Ты уверен, что Андриана Карлсоновна станет-таки нашей клиенткой, – поддела его Мирослава. – Что-то мне подсказывает, что мы возьмёмся за расследование, – серьёзно ответил он. – Она чиста и невинна? – спросила Мирослава с иронией. – Кто? – растерялся Морис. – Виолетта Потапова. – А я уж подумал, что вы говорите об Андриане Карлсоновне. Мирослава весело рассмеялась. И спросила: – Так, значит, Виолетта произвела на тебя впечатление? – С чего вы взяли? – Только не надо мне рассказывать, что ты не поинтересовался и ею, особенно её фотками. – Поинтересовался, естественно, – не стал отрицать Миндаугас, – как же без этого? – Ну и как она? – Очень милая девушка. – Понятно. – Не знаю, что вам понятно, – не выдержал Морис, – но уж Окунев ей точно не пара! – Теперь нет, – грустно заметила Мирослава. – Однако она беременна именно от него, – напомнила она. – Вот этого я как раз понять не могу! Что она могла в нём найти? – Может, он хороший любовник? – проговорила Мирослава с иронией. Морис сердито фыркнул. Дон перестал мурлыкать и стал отбивать дробь хвостом. – Извини, – сказал Морис. – Извиняю. – Это я не вам, а коту! Мирослава весело рассмеялась, а потом, поймав руку Миндаугаса, снова погрузившуюся в шерсть кота, попросила рассказать о других персонажах этого дела. – Пока не густо, – заключила она, выслушав его рассказ. – Я могу копнуть глубже. – Пока не надо. Подождём, что нам расскажет Ян после свидания с Виолеттой. – Вы так уверены, что он согласится быть её адвокатом? – Но Ян ведь тоже мужчина, и его сердце так же тронет красота и невинность попавшей в беду девушки, – ответила с лёгкой иронией Волгина. – Всё иронизируете? – Нет, констатирую. – Тогда не забывайте, что у Яна есть Магда. – Я и не забываю, но дивная фиалка Виолетта…