Она подцепила вилкой еще немного еды и жевала, пока он сидел молча, недоумевая, что, черт возьми, происходит. "Кто я?" - продолжала она: "Я Мэрион Джеймс, в точности как я вам говорила, девушка, которую никто не замечает, у которой эйдетическая память и исправный мозг, и которая работает-работает-работает переводчиком в китайском посольстве в Маниле". Она смотрела ему в лицо. Он почувствовал, как кровь отхлынула от его щек, а в животе вспыхнул огонь: "Господи..." - это все, что он смог сказать. "Эд выбрал именно меня, потому что я была той, на кого никто не обратит внимания". "Ты с самого начала знала, кто я?" Она покачала головой: "Но я видела, как ты бежал, когда увидел стрельбу, и я видела твое лицо, когда ты приехал в торговый центр. То, - она улыбнулась и пожала плечами, - отправиться в кругосветное путешествие в середине сорокалетнего возраста - это не невозможно, но очень маловероятно. Журналист или писатель было бы лучше". " Ты говоришь, как старая рука в этом деле". "Вовсе нет. Всего пару месяцев. Но я быстро учусь. Я не так глупа, как кажусь". "Ты вовсе не выглядишь глупо. Перестань так говорить. Так сколько из..." Он сделал жест рукой: " Сколько из остальных ты знаешь?" "Ни одного. Но я собрал воедино комментарии и ссылки Эда, и то, что я читала в отчетах, которые я переводила и читала. Он сказал мне однажды, что обычно работает только с академиками высшего класса, но я буду полезна, потому что прячу свой свет под бушелем". "Ты умная. Ты действительно умна". "Постарайся не показаться удивленным". "Я и не удивляюсь, Марион. Но ты делаешь эту самоуничижительную английскую штуку. Как будто ты ходишь с большой табличкой на лбу: "Я ничего особенного. Пожалуйста, не замечайте меня". Но это так. Ты умна". Она пожала плечами: "Спасибо. Ты не собираешься поесть?" Он угостился едой. "Как, черт возьми, ты в это ввязалась, Марион?" "Как ты?" Он выглядел немного смущенным: "Патриотизм. Я обосновался в Маниле, и Эд обратился ко мне. Он сказал, что правительству США нужны глаза и уши в высших академических кругах, потому что мы наблюдаем за усилением китайцев в южной части Тихого океана. Он сказал, что беседы между учеными могут быть очень показательными, но он также включит меня в список людей, которых приглашают на дипломатические вечеринки и мероприятия, где я смогу получить небольшие крупицы информации". Он пожал плечами: "Он также сказал, что это не повредит моей карьере, если я когда-нибудь решу вернуться домой". Она осушила свой бокал, и он заметил, что ее глаза блестят. "Ну, это точно не мой случай. Несколько месяцев назад я попала в серьезные неприятности и накопила огромный игорный долг". Его брови взлетели вверх: " Ты играешь в азартные игры?" "Я никогда в жизни не играла в азартные игры. Но я с друзьями загуляла на ночь. Мы оказались в каком-то клубе, и этот привлекательный молодой американец подошел, поболтал со мной и убедил меня пойти в настоящее, местное заведение, где играют в маджонг. Я подумала, что это весело, он показался мне милым, и я согласилась. Пока я играла, он исчез, якобы в туалет, и больше не появлялся. Тем временем очень страшный филиппинец с ножом сказал мне, что я должна им десять тысяч американских долларов, и проценты начинают начисляться прямо с этого момента". "Ни хрена себе." "Парень, очевидно, был подставным, потому что на следующий день появился Эд и сказал мне, что он обо всем позаботится, если я окажу ему некоторые услуги". "Как ты с ним познакомилась?" "Он появился на моем пороге". Она вздохнула и выглядела смущенной: "Я довольно хорошо училась в Оксфорде. Я изучала китайский язык и получила степень магистра по восточной философии. Каким-то образом слухи дошли до отдела Эда в Пентагоне. ЦРУ, я полагаю. Он меня подставил, а потом завербовал". "Сукин сын". "Возможно. Я думаю, он искренне верил, что его действия оправданы, и он действительно пытался достать для меня деньги". "Он пытался?" "Он был убит. Я нашла тело и убежала, но у него в кабинете был конверт с моим именем. Деньги были в нем". "Никаких бумаг, ничего такого?" Она покачала головой. Он сказал: "И каков твой план?". Она глубоко вздохнула: "Ну, я знала, что якобы безопасный маршрут окажется смертельной ловушкой. Поэтому я подумала, что лучше всего будет сделать то, что я всегда делаю". Она засмеялась: "Это моя "палочка-выручалочка" во всех отдаленно опасных ситуациях: стать невидимой. Поэтому я поехала на юг. Однажды, еще в туманные времена, я провела неделю в Найон-нг-Пангисда с друзьями, поэтому я подумала, что поеду туда, возьму напрокат или украду лодку и поплыву в Дарвин, в Оз. Это долгий путь, но по дороге много островов". "Ты умеешь плавать?" "Мой отец учил меня, когда я была маленькой". Он улыбнулся: "Мой тоже. Мы можем это сделать". Ее глаза на мгновение затуманились страхом, и она нахмурилась: "Они поймут, что произошло, рано или поздно, и придут за нами. Но найти нас будет гораздо труднее". "Думаю, да". "Мы должны держаться как можно дальше от самолетов и такси. Это станет очень заманчиво". "Согласен". "Как у тебя с кулаками? Ты один из тех несокрушимых квотербеков? Ты хороший и большой". Он засмеялся и покачал головой: "Нет, боюсь, что все свои бои я веду мозгами". "Ну, неважно, если появятся китайцы, ты сможешь заговорить их до смерти, пока я буду бить их по голеням". Он попытался улыбнуться, но не смог, и стал тыкать вилкой в рис: "Это ведь по-настоящему, не так ли?" "Конечно, да". Она могла сказать ему, что, конечно же, он должен закончить свой ужин: "Именно поэтому мы должны сосредоточиться на решениях и не зацикливаться на проблеме". Он странно посмотрел на нее, и она улыбнулась ему как Мэри Поппинс: "Строгая верхняя губа и все такое". Хоффстаддер еще некоторое время ковырялся в еде, затем улыбнулся и протянул руку через стол: "Джей Хоффстаддер". Она взяла его руку и пожала ее. "Мэрион Джеймс, снова, все еще". Некоторое время они ели молча, он делал небольшие укусы, а она честно поглощала еду. Через некоторое время она помахала ему вилкой: "Ты должен спросить себя, когда ты сможешь снова ужинать с красивой блондинкой на пляже на острове Южного моря? Carpe diem, Джей. Или, скорее, карпе курица с орехами кешью, карпе креветки и карпе винум". "Ты права." Она покачала головой с набитым ртом и сказала: "Ничего не изменилось, кроме того, что теперь мы знаем". "Да, пока мы притворялись, я мог делать вид, что этого не было. Теперь это вернуло меня к этому. Это снова сделало его как бы реальным". Она усмехнулась: "Значит ли это, что теперь ты хочешь свою собственную комнату и перестанешь держать меня за руку?" "Я женат, Марион. У меня двое детей. Я чувствую себя как бы на каблуках, но это действительно было похоже на другую жизнь, другую реальность." "Я не хочу знать. У нас и без этого хватает забот, не впутывая в них такие вещи". Она подождала мгновение, уставившись на креветку: "Лично я чувствую потребность в ком-то большом и сильном, за кого я могла бы держаться - метафорически и фактически физически. Если ты больше не он, то мне придется купить плюшевого мишку на рынке". "Ты замечательная", - сказал он. Она издала тихий смешок и приложила пальцы к губам: "Извините меня. Спасибо." "Мне принести чек?" Она покачала головой: "Я намерена прожить следующие несколько дней так, как будто они мои последние. Вполне возможно, что так оно и есть. Поэтому я собираюсь выпить большой коктейль "Бейлиз" со льдом, а тебе я настоятельно рекомендую взять лучший виски, который у них есть". Час спустя они прогуливались по многолюдной Хай-стрит, все еще оживленной, со всеми домами и магазинами, все еще открытыми для толпы, с ее рукой, переплетенной с его рукой. Далеко на севере в небе ритмично перемигивался красный огонек, который становился все ярче. Они поднялись по лестнице в спальню, вошли внутрь, заперли дверь старомодным ключом, и Марион села на кровать. "Паром отходит завтра в семь тридцать утра. Мы должны быть на ногах и позавтракать к шести". Он кивнул: "Понятно. Ты купила зубные щетки и пасту?" "В корзине. Не знаю, как у тебя, а у меня спина горит". Они уставились друг на друга, он в дверях ванной, она все еще сидела на кровати: "Наверное, неплохо было бы намазать еще крема", - добавила она. "Марион, я не обманщик. Я люблю..." "Не надо!" Она покачала головой: "Это другая жизнь. Это другая, параллельная реальность". Ее лицо сжалось от боли, а на глаза навернулись слезы: "Ты не обязан, если не хочешь". Он не двигался, не отвечал некоторое время. Затем он тихо сказал: "Но я хочу". И пока они прижимались друг к другу, никто из них не слышал рева двигателя над ними. Глава Восемнадцатая