"У вас это звучит так привлекательно". Они оба рассмеялись, потом замолчали, оба смотрели на проплывающий мимо город. Прошел час. Он немного задремал, и она тоже, а когда проснулся, обнаружил, что они уже за городом. Здесь было меньше силовых кабелей, больше деревьев и травы, и все выглядело чище. Он почувствовал облегчение, вздохнул и улыбнулся. Почему-то он чувствовал, что здесь им будет труднее. Он чувствовал, что с ними все будет в порядке. Через некоторое время Марион тоже проснулась. Они вели уютную светскую беседу, а солнце медленно опускалось к горизонту, окрашивая свет в медные тона, а затем и вовсе уходя, погружаясь за горизонт. После этого они оба заснули: она - положив голову ему на плечо, он - прижавшись щекой к ее мягким светлым волосам. Глава Тринадцатая Феликс Маркос находился в комнате не менее тридцати шести часов. Точно сказать было невозможно. У него забрали часы и мобильный телефон; в комнате не было ни окон, ни телевизора, ни радио. Не было никакой точки отсчета, по которой можно было бы рассчитать ход времени. Каждый миг превращался в бесконечность. И в бесконечности каждой уходящей секунды он жил с неопределенностью того, что случилось с его женой и детьми. Он беззвучно плакал и проклинал себя за то, что не разработал планы, не подготовился. Доктор Хэмптон предупреждал его и советовал ему. Они сидели за угловым столиком в "Голодном Сэме", пока доктор Хэмптон набирал ложкой куриный сотангон в свой рыхлый, влажный рот. Он говорил, глядя на суп, и прихлебывал его, посасывая с ложки. "Правительство Соединенных Штатов может защитить вас до определенного предела, доктор Маркус", - сказал он: "Но вы должны понимать, что у нас нет здесь юрисдикции, и любое влияние, которое мы когда-то могли иметь, ну..." Он пустил слова на самотек, затем промокнул рот бумажной салфеткой: "Мы, конечно, можем вам хорошо заплатить, но с точки зрения реального влияния на правительство, китайцы сейчас на подъеме. Вы это понимаете". Доктор Маркус энергично кивнул: "Именно поэтому я здесь". Доктор Хэмптон вернулся к своему сотангону, бормоча: "Конечно", между глотками: "Но я должен подчеркнуть, - он сделал паузу и скривил лицо в прерывистой улыбке, - рискуя показаться нудным, я должен подчеркнуть, что риск высок". "Я не боюсь этого". "А стоило бы. У вас есть семья, и если китайцы придут за вами, мы не сможем помочь". Доктор Маркус сильно нахмурился: "Вы хотите сказать, что вам не нужна моя информация? Этот отдел, который они создают, создан специально..." "Я знаю, доктор Маркус, чтобы нацелиться на Соединенные Штаты и НАТО, в первую очередь, по крайней мере, я знаю. И мне очень нужна информация, которую вы можете мне предоставить, но я также хочу, чтобы вы были в безопасности. И для этого вы должны все предусмотреть, доктор Маркус. Вы понимаете, о чем я говорю?" "Принять меры?" Он пожал плечами и покачал головой: "Как?" Доктор Хэмптон вздохнул, наклонил тарелку к себе и зачерпнул ложкой последний бульон. "Вы должны получить надежный американский паспорт и водительское удостоверение, или британский, или австралийский, новозеландский, канадский... Один из них. И вы должны припрятать достаточно денег, чтобы покрыть свой побег. Вы должны хранить все это в надежном месте, где ваша жена сможет легко получить к ним доступ". "У меня нет намерения бежать перед лицом врага". "Это замечательно, но ваша жена и дети могут посмотреть на это по-другому. Если уж на то пошло, то и вы тоже, когда узнаете, что китайские Táotài bù придут за вами. Сделайте запас, доктор Маркус - мудрый человек всегда делает запас". Он отмахнулся от совета доктора Хэмптона как от американской трусости, но сейчас горько сожалел, что не прислушался к нему. Он встал и в тысячный раз прошелся по комнате. Он не ел с тех пор, как за ним пришли, но тошнота в желудке делала это невозможным. Мысль о еде вызывала у него отвращение. Он подумал о двух своих дочерях, подумал, поели ли они, и разрыдался. Он закрыл лицо руками и повторял снова и снова: "Мое высокомерие, мое высокомерие, мое высокомерие!". Он повернулся. Через всю комнату перед ним была глухая стена. Справа - узкая односпальная кровать. Слева - маленький столик и стул. Позади него дверь, а над головой - плоский стеклянный диск, из которого непрерывно лился свет. Он с криком бросился на глухую стену и стал бить по ней кулаками. Стена была неподвижна. Его эмоции разбились о нее в пене, и, как отхлынувшая волна, он отступил и опустился на пол, где зарыдал, как ребенок. Может быть, через час или через пять часов - время стало бессмысленным - в замке скрежетнул ключ, и дверь открылась. В дверном проеме стоял высокий мужчина. Он был широкоплеч, крепок и атлетически сложен в бледно-голубом костюме. Его глаза были в тени, но улыбка напоминала жестокий удар бритвы. "Ваша гордость сломлена", - сказал он и жестом показал на лежащего на полу доктора Маркуса. "Где моя семья?" Мужчина взял со стола стул, повертел его в руках и сел на него, скрестив руки на спинке. "Что бы я вам ни сказал, доктор Маркус, вы не узнаете, правда ли это. Если мне выгодно сказать вам, что они живы, я скажу вам, что они живы. Если мне будет угодно сказать, что их изнасиловали и убили, я так и скажу. Оба варианта одинаково возможны, как кот Шредингера, они и мертвы, и живы, пока вы не посмотрите. Но вы никогда не сможете посмотреть, доктор Маркус". Он засмеялся: "А ваша жена и ваши дочери будут медленно прогрызать себе путь в вашем желудке. Это их благодарность". "Вы убили их". "Нет." Он покачал головой. Его тон изменился: "Вы не думаете, доктор Маркос. Как я могу убить вашу жену и ваших детей? Если я потеряю этот козырь, я потеряю вас. Я не злой, доктор Маркус. Мне не нравится причинять боль. Скорее, у меня душа рептилии. У меня холодная кровь. Я ничего не чувствую. Мне все равно, если вы и ваша семья будете страдать от боли. Все, что мне нужно от вас - это информация". В его животе мелькнула маленькая искорка, умирающий уголек темной надежды. Он сел: "Гарантируйте их безопасный проезд в американское посольство, и я клянусь, что расскажу вам все, что вы хотите знать". Человек в синем костюме улыбнулся: "А как я могу быть уверен, что, когда они окажутся в посольстве, вы выполните свое обещание?" Доктор Маркос поднял два пальца, словно в знак мира: "Во-первых, я знаю, что если я предам вас, вы не успокоитесь, пока не найдете и не убьете их". Мужчина тихо хмыкнул, и доктор Маркус продолжил: "Мне нужна не только их безопасность, мне нужен их мир и благополучие. Во-вторых, эта сделка состоит из двух частей. Вы обеспечиваете им безопасный проход в американское посольство, я рассказываю вам все, что вы хотите знать, а затем вы отпускаете меня, чтобы я присоединился к ним. Я знаю, что есть риск. Я знаю, что вы все равно можете убить меня, но я готов пойти на этот риск, чтобы гарантировать безопасность моей семьи". Улыбка мужчины померкла, а его рот почти исчез: "Значит, вы признаете, что передали информацию американцам". Доктор Маркус покачал головой: "Я ничего не признаю. Я сказал вам, что расскажу все, что вы хотите знать". "Тогда вы отрицаете, что передавали информацию американцам. Это не может быть и тем, и другим". Доктор Маркос вымученно улыбнулся: "Говоря вашими же словами, сэр, это как кошка Шредингера, и единственный способ заглянуть в ящик - это когда моя семья находится в американском посольстве". Мужчина встал и пошел к двери. Там он остановился и посмотрел на доктора Маркуса глазами, которые привыкли смотреть на ужас, агонию и горе с холодной невозмутимостью: "Мудрость - это хорошо, доктор Маркус. Я рекомендую мудрость. Если вы будете умны, у вас будут проблемы, я гарантирую это". Доктор Маркус покачал головой: "Пожалуйста, не интерпретируйте мои действия как умные. Все, чего я хочу, это безопасность моей семьи". Высокий мужчина ушел. Через пять минут свет потускнел. Он не погас полностью, а просто потускнел. Сначала изменение условий вызвало у доктора Маркуса крайний страх. Его желудок горел, а сердце сильно билось в груди. Но шли минуты, а ничего не происходило, и он начал думать, что, возможно, это награда за сотрудничество. Возможно, они дают ему возможность поспать. Он переполз на кровать и закрыл глаза. Сон не приходил. Его мысли - навязчивые мысли о дочерях и о жене - переходили в иррациональные последовательности и короткие сны, которые заканчивались только тогда, когда он просыпался от спазмов ужаса. Тем не менее, то и дело ему удавалось задремать, возможно, на пару часов или больше. В конце концов свет снова зажегся, ключ снова повернулся в замке, и вошел высокий китаец с двумя охранниками, толкавшими телевизор на тележке. Они ушли и закрыли дверь, а человек в небесно-голубом костюме протянул руку и дал доктору Маркусу мобильный телефон. После секундного разглядывания он понял, что это его собственный телефон. Он нахмурился и посмотрел на китайца. "Что это?" Китаец посмотрел на часы, через мгновение кивнул, и телефон доктора Маркуса зазвонил. "Ответьте". Доктор Маркус на мгновение уставился на экран, затем сдвинул панель и сказал: "Алло? Говорит доктор Маркус". "Доктор Маркус, это Пол Хоффманн из американского посольства. У нас было довольно необычное общение с китайским посольством, вы что-нибудь знаете об этом?" Он пристально посмотрел на китайца. Его сердце бешено колотилось, и он боролся за контроль над своим голосом. "Да, да, я думаю, что да, возможно". "Вы женаты, доктор?" "Да, я женат, и у меня двое детей, две дочери". "Не могли бы вы назвать мне их имена и возраст?" "Конечно. Сара - моя старшая, ей восемь лет, Белла - младшая, ей всего пять, вы же видите, мы дали им американские имена!". Он засмеялся и с тревогой посмотрел на китайца, который оставался бесстрастным. Доктор Маркос продолжил: "Мою жену зовут Мауи, ей тридцать два года". "У вас есть фотографии вашей жены и дочерей, доктор Маркос?" Он бросил вопросительный взгляд на китайца, который кивнул один раз. "Да, есть". "Я собираюсь отправить вам WhatsApp, доктор, не могли бы вы ответить фотографиями вашей жены и детей?". "Что это значит?" "Когда вы пришлете мне фотографии, и мы сможем подтвердить, что говорим об одних и тех же людях, тогда я объясню, что происходит, доктор Маркус". "Да, хорошо". Его телефон пикнул, и он увидел, что сообщение было от Пола Хоффмана. Он нашел три недавние фотографии своей жены и дочерей и отправил их Хоффману. Через минуту голос Хоффмана снова зазвучал на линии. "Прекрасно, доктор Маркус. Я могу подтвердить, что это действительно те люди, по поводу которых ко мне обращалось китайское посольство. Могу ли я спросить вас, считаете ли вы, что ваша жена и дети в настоящее время находятся в смертельной опасности со стороны филиппинского правительства?" "Да", - он не смог избежать перехвата горла, - "они определенно находятся". "Я спрашиваю потому, что китайское посольство предприняло очень необычный шаг - обратилось от вашего имени и от имени вашей жены с просьбой предоставить вашей жене и дочерям статус беженцев в посольстве. Они утверждают, что в настоящее время вы являетесь объектом преследования из-за научных знаний, которыми вы обладаете, и что правительство Филиппин намерено казнить вас без суда и следствия. Вы готовы это подтвердить?" "Да, все верно. Пожалуйста, прошу вас, окажите помощь моей жене и детям. Иначе они убьют их". Он заметил, что слеза сбежала по его лицу к носу, и вытер ее. Хоффманн сказал: