Вот с этим будут проблемы. И они у всех. — Вернешься, — пришлось твердо пообещать то, во что сам не верил. — А пока пошли обеспечим себе ночлег. На удивление в небольшом холле по вывеске — гостиницы, а по сути — ночлежки оказались и стойка, и портье. Симпатичная ухоженная женщина, даже с макияжем. На ней и нечто вроде униформы имелось — белая блузка и черная юбка. — Что угодно господам? — с улыбкой поинтересовалась она. — Отдельную комнату. Есть свободные? — Полно. — И улыбнулась снова. — Целых две. Вам какую из них? Ту, что побольше и с двуспальной кроватью, или поменьше, но с двумя обычными? Жаль, что не свободна единственная. Та, что с двуспальной. — С двумя обычными. Тогда мне и пришла мысль: вместо того чтобы тащиться в местную харчевню во всех отношениях будет благоразумней принести еду в комнату. И для Леры, и для себя. — На какой срок? — На трое суток. Не много и не мало. И отдохнуть хватит, и определиться сразу со всем. — Да хоть на всю оставшуюся жизнь, лишь бы пикселей хватило. — Кстати, что там по оплате? — Пиксель — день. Исходя из арифметики, с вас — три. Получив деньги, она все с той же улыбкой протянула ключ. Судя по его величине, замок должен внушать уважение. И добавила уже в спину: — Желаете помыться — у нас тут и баня есть. Баня потерпит до утра. Ужин и сон — вот и все, что сегодня нужно. Остальное может подождать. Звук шагов нескольких человек, а потом и голос одного из них догнал нас с Лерой, когда мы подходили к ведущей на второй этаж лестнице. — Я же говорил, что здесь они оба. Эй, а ну-ка стоять! Глава восьмая Еще оборачиваясь, я уже срывал с плеча ружье. Миг, и его ствол смотрел в ту сторону, откуда раздался приказ. Я не ошибся: там стоял тот самый усатый любитель кувыркаться в постели. С ним еще парочка, непременно его приятелей: в таких делах прохожих с улицы не зовут. Все трое застыли как изваяния. Оно и понятно: любое движение может быть принято мной за агрессию. Причем совершенно не важно, какое именно: шаг в сторону, назад, вперед, резкое движение руками. В узком коридоре картечь из ружья двенадцатого калибра найдет всех троих, пусть им и достанется в разной степени. Поправить затем недолго: ружье — полуавтомат, не потребуется делать им лишних движений, знай себе работай указательным пальцем. — Лера, наверх! Быстро! Возможно, весь сыр-бор разгорелся именно из-за нее, хотя далеко и не факт. Вполне допускаю, что они заявились сюда по мою душу. Например, тот громила, которому я наступил на ногу, все-таки меня признал. Но присутствие девушки за спиной станет лишним в любом случае. Вдруг мне придется кинуться вверх по лестнице, и девушка окажется помехой. Или они начнут стрелять, я отпрыгну в сторону, и на линии огня окажется она. — Дядя, охолони! — вытянул вперед раскрытые ладони тот, который стоял рядом с усатым. В клетчатой рубашке, джинсах и узконосых туфлях, ему только ковбойской шляпы не хватало. Вместо нее на голове у него козырьком назад сидела бейсболка. Третий, с ног до головы весь в «цифре» — даже кепи такое же, шагнул в сторону, прячась за его спиной. Вряд ли из трусости — из трезвого расчета. Так он сможет незаметно для меня достать оружие, чтобы неожиданно им воспользоваться. Недаром же он только правое плечо и руку прикрыл. Быстрый топот ног за спиной сказал о том, что девушка мой приказ выполнила. «Бедняжка! — подумал я. — Ей и так сегодня досталось, а в довершение всего еще и убить могут». — Ствол опусти! Нам поговорить просто. — Ну так говорите, — предложил я, одновременно делая шаг вбок, под защиту стойки, которая теперь прикрывала меня почти по грудь. Девушки-портье за ней уже не было: едва только все началось, она шустро юркнула в расположенную сразу за ее спиной дверь. — Э нет, так у нас с тобой разговора не получится! Усатый молчал по-прежнему, разговор вел все тот же крепыш в клетчатой рубахе, а третий наверняка уже приготовил пистолет. Именно пистолет, потому что приклад карабина Симонова торчал у него из-за плеча, а сразу два длинноствола, тем более в поселке, носят с собой только персонажи компьютерных игр. — По-человечески тебя прошу: опусти ружье и давай пообщаемся. Слово, все будет тихо-мирно, — продолжал настаивать тот. «Ситуация!» — лихорадочно размышлял я, совершенно не представляя, как поступить дальше. Доверять этим людям причин не было никаких. Кого бы это ни касалось — самого меня или Валерии. Но и прослыть параноиком совсем не хотелось. Не хватало еще, чтобы в Станице стали указывать пальцем: вон он идет, психопат! На каждое слово ствол вскидывает! — Я подумаю над вашим предложением, а пока говорите чего хотели. — Поразмыслив, я все же пришел к выводу: ничего менять в сложившейся ситуации не стоит — слишком требовательным был их окрик, когда они вошли. — Так, что за шум, а драки нет? — раздался веселый голос. Из двери, за которой исчезла портье, показался не кто иной, как тот самый продавец, который и приобрел у меня жадр. — Яков, уйми своего постояльца! — обратился к нему крепыш. — Нервный он какой-то, того и гляди пальнет. Поговорить с ним хотели, а он сразу за волыну и едва палить не начал. Яков посмотрел на меня: — Точно пальнешь? — Полностью магазин выпущу, все восемь патронов, — кивнул я. — Чтобы уж наверняка. Но мозги со стен отмыть помогу, слово! Судя по тону Якова, он шутил, чтобы разрядить обстановку. Мои слова прозвучали примерно так же. — Ну, если поможешь, тогда совсем другое дело! — И заговорил уже серьезным тоном: — Так, я не знаю, что между вами произошло, и, должен заметить, знать не хочу. Но одно обещаю: пальбу здесь устроите, пострадают все, выживших не будет. После его слов мне только и оставалось, что опустить оружие. — Вот и ладушки, — тут же отреагировал Яков. — Теперь вот еще что: до утра ваш разговор потерпит? — Да хоть до Нового года, — пожал плечами я. — Бобруйск? — Он обратился к тому, который все время со мной разговаривал. — Можно и до утра, — неохотно сказал тот. — Тогда разбежались. — Слова Якова прозвучали как приказ. — Да, Бобруйск, вот еще что… Если дело касается той девицы, знай: тут я полностью на его стороне. — Он указал на меня пальцем. Человек по кличке Бобруйск покривился, но промолчал. Когда он и оба его спутника покинули ночлежку, Яков спросил: — И что, ты бы и впрямь начал стрелять? — Даже не задумываясь, — твердо ответил я. — Малейшего повода хватило бы. Сколько их — тех, кто, валяясь с развороченным животом в луже собственной крови, проклинал себя за нерешительность, которую проявил в нужный момент? Не желаю их участи. На Земле говорят: пусть лучше двенадцать судят, чем четверо несут. Ну а здесь, где нет никаких законов, и подавно. — Это из-за меня все? — встретила меня вопросом Валерия. — Не уверен, — ответил я, ворочая ключом в замке. Тот поддавался с трудом, с каким-то натужным скрипом. Явно замок сделан на месте, руками только набирающего опыт кузнеца. Из металла, который на Земле мог быть чем угодно и попавшего сюда таким же неведомым путем, как и все остальное. Комната действительно оказалась мала. Две кровати — тоже работы местного плотника, между ними тумбочка без дверец, длинная полка на стене — вот и все ее убранство. Окошко было застеклено. Кусочками, скрепленными между собой, вероятно, смолой. Но матрацы на удивление были новыми. Простыни тоже не подкачали — без всяких отметин штопок и признаков ветхости. И серо-синие с красными полосками байковые одеяла. Словом, вполне прилично для местных реалий. Можно отдохнуть в относительной безопасности. Не станут же эти люди ради меня брать ночлежку штурмом? Особенно после слов Якова, который, несомненно, обладает в Станице достаточным авторитетом. — Приляг пока, отдохни. — А ты куда? — Схожу что-нибудь поесть куплю. Выпить хочешь? — Нет! — энергично замотала головой Валерия. — Ну и зря. Жадр тебе подержать бы, но нет у меня заполненных. Только выпивка и остается. — Обойдусь. — Как знаешь. Я тебя снаружи запру.