Лигур хмыкнул. – Попробую, милорд. В столицу князь прибыл через два дня, промчавшись во главе отряда по улицам ко дворцу. Его даже остановить не пытались… Он покачал головой. В город ворвался довольно многочисленный отряд. Несется явно в направлении королевского дворца, и никому нет до него никакого дела. – Край непуганых идиотов, – пробурчал он. – Что, милорд? – Говорю, даже не проверили, кто мы такие. – Так флаг же ваш… – А то этот флаг никто добыть не сможет при надобности… Хочешь сказать, что если я заявлюсь в столицу Родезии с королевским флагом, то нашу армию тоже никто не остановит? Лигур подумал. Хмыкнул. – В Родезии не было попыток переворота. Полагаю, когда все успокоится, порядок наведут. – Ну-ну. На всякий случай надо будет поговорить с герцогом Алазорским и Танзани, когда тот вернется. Ворчал князь совершенно напрасно – у ворот дворца их встретил сильный отряд стражи. Офицер узнал Вольдемара и отдал команду пропустить, видимо, его и правда ждали. При этом офицер постарался убедить князя немедленно отправиться к королю. – Да я только с дороги! – возмутился князь. – Мне хотя бы переодеться! Офицер ненадолго задумался, потом нехотя кивнул. – Только постарайтесь не задерживаться, милорд, – почти попросил он. – Его величество уже спрашивал про вас. – Постараюсь. Князь хотел не столько переодеться, сколько побеседовать с Джеромом, дабы тот ввел его в курс дела. Хоть он и писал письма, но в письмах всего не скажешь… Джером, кажется, и сам сообразил, поскольку уже дожидался своего сеньора около выделенной ему комнаты. И пока князь переодевался, довольно подробно рассказывал обо всем происходящем. – То, что вы ломанулись за этим герцогом Нинсельским, ваш просчет, но рефлексы мне нравятся, – подвел итог услышанному князь. – Что, простите? – Рефлексы. Раз вцепился во врага, то не отпускай, пока не издаст последний вздох… ну или, на крайний случай, чтоб уполз еле живой. Только тут была не та ситуация. Джером покаянно склонил голову. – Виноват… – Виноват. Но вот то, что потом не растерялся и организовал охрану столицы вместе с обысками в домах казненных заговорщиков, – молодец. Есть что полезное? – Не всегда понятно, милорд. Хотя кое-какие письма помогут прижать некоторых заговорщиков. Князь кивнул. – Это все хорошо, но меня сейчас интересует не это… Вряд ли, конечно, но не было ли в найденных бумагах какого-либо упоминания об атаке на мой замок? – Я это в первую очередь искал, милорд. Ничего. Князь снова кивнул. – Еще одно подтверждение того, что команда пришла не отсюда. Ну не полез бы кукловод в столицу во время бунта. Пешек своих подставил. Лодерские, Нинсельский… Кстати, а чего это капитан этот… как его там… от герцога Вертонского присвоил себе право казнить и миловать? – Торвальд, милорд. Он имел право… – Да? – На тот момент он взял на себя должность коменданта города. – Гм… Вот что, приготовь мне список казненных, посмотрим, что там и как. – Список? – Видишь ли, что-то меня терзают сомнения с этими казнями. Я бы понял, если бы он разобрался с личными врагами под шумок. Но вот должности казненных… Только одного из них можно причислить к важным руководителям бунта, а остальные… Кажется, там даже какой-то сержант затесался. – Я не понимаю, милорд. – Просто есть у меня подозрение, что капитан разбирался не со своими врагами, а с врагами своего сеньора. Понимаешь, этот маркиз Савский изрядно наследил в момент бунта, и на свободе он сейчас исключительно благодаря отцу. Вот я и подумал, а не знали ли те казненные нечто такое про этого маркиза, что могло бы его капитально подставить? – Извините, милорд, но этот маркиз сноб и дурак. Еще и трус. – И все же приготовь мне этот список и бумаги. Займусь ими, как только вернусь от короля. Понимаешь, Джером, кукловода нашего не было в столице. Но через кого-то же он передавал свои приказы? Если мы найдем этих посредников, то выйдем и на нашего «дорогого друга». Тут мы с ним и поговорим. – На последних словах в интонации Вольдемара промелькнуло нечто такое, что Джером почувствовал холодок. Он уже заранее сочувствовал этому неведомому кукловоду. – Все сделаю, милорд. – Вот и хорошо. Так, я готов. Глянь, все ли в порядке с одеждой? А то с этими завязками можно чокнуться. – Все в порядке, милорд. – Что ж, отлично. Тогда я к королю. Судя по тому, что в кабинете оказались не только Артон с Алазорским, но и еще три человека, которых князь не знал, король воспользовался паузой, чтобы вызвать всех заинтересованных лиц, устроив своеобразное совещание на тему: кто виноват и что делать. Ну и доклад о походе заслушать заодно. Артон наградил вошедшего князя хмурым взглядом и кивнул, приглашающе указав на свободное кресло. Потом представил незнакомую троицу гостей: – Герцог Вертонский, полагаю, о нем ты уже слышал, – князь внимательно глянул на старика, замершего в кресле, – граф Логер, временно исполняет обязанности командира гвардии в отсутствие графа Танзани. Граф Норгер – новый командующий армией. Герцога Алазорского ты знаешь. Господа, представляю небезызвестного вам Вольдемара, нового герцога Торендского. Артон явно был чем-то сильно раздражен и даже не делал попытки скрыть это. Непонятно только, что или кто был причиной этого состояния короля. Князь искоса глянул на герцога. Тот в ответ пожал плечами и возвел глаза к потолку. Ясно, очередной заскок борьбы долга и чести. Нужно поступать, как надлежит королю, а хочется сделать, как в рыцарских романах. Князь глянул на двух графов. Норгер выглядел лет на сорок, с окладистой бородой и густыми волосами, взгляд пронзительно голубых глаз, казалось, проникал в самую душу. Одет же он был довольно небрежно, но той небрежностью, что стоит самой роскошной одежды. Граф Логер представлял собой определенную противоположность своему соседу. Лет тридцати, с небольшой залысиной, худое вытянутое лицо и взгляд, смотрящий словно бы в никуда. Казалось, ему совершенно нет никакого дела до происходящего. Но князь понимал, что в такое тревожное время абы кого на должность, по сути, телохранителя не назначат, следовательно, вся эта аляповатость в одежде, рассеянный взгляд чем-то озабоченного человека – всего лишь маска. Что же касается герцога… Кто-то в присутствии князя охарактеризовал его как «старика, из которого песок сыплется». Определение вполне соответствовало виду герцога. Это был действительно старик лет восьмидесяти на вид, хотя князь знал, что ему недавно исполнилось всего лишь семьдесят… Гм… всего лишь… Для этого мира действительно очень солидный возраст. Герцог сидел, слегка сгорбившись и опираясь на массивный посох, пронзительный взгляд напоминал старый анекдот про Ивана Грозного и изобретение им рентгена. Умен старик, не поспоришь, даже если забыть, что этот старик сумел-таки вытащить сына из петли и даже сделать из него почти героя, в решающий момент нанесшего бунтовщикам сокрушительный удар. Чуть ли не в одиночку с бунтом справился. Но такой ли этот маркиз дурак? Как может быть у такого отца такой идиот-сын?.. – Вольдемар Старинов, герцог Торенды, – одновременно всем кивнул он, присаживаясь. – Полагаю, нам будет интересно послушать о походе и о том, чего вы достигли, – заговорил первым граф Норгер. Герцог Алазорский поморщился, но кивнул князю, приглашая к рассказу. Что бы тут без него ни происходило, но если герцог советует не спорить, то нужно так и поступить. Особо рассказывать было нечего, ибо с точки зрения современного рыцарства сам поход был скучен до ужаса. Быстро шли, дошли, с ходу взяли крепость на перевале, осмотрелись и принялись ждать подхода Танзани. Когда тот подошел, совместно порешали, что делать, после чего один штурмовал оставшиеся перевалы, а второй с небольшой армией погулял по тылам Эриха. На этом месте Артон с Алазорским переглянулись и дружно кивнули каким-то своим мыслям. – И вы даже не попытались вступить в бой, когда туда подошел Эрих? – поинтересовался герцог Вертонский. – Судя по всему, его силы не слишком превосходили ваши. – А зачем? – удивился князь. – Победили бы мы – еще вопрос, а вот в случае поражения нам не отступить, просто некуда, а все силы Эриха освобождаются для удара по королевской армии. А так король Родезии до конца вынужден был действовать с оглядкой на нас. – И потому наша армия смогла отступить без всяких проблем, – кивнул Алазорский. А затем, словно о чем-то предупреждая всех в комнате, добавил: – Все бы наши командиры думали не только о славе, но и об общей пользе, тогда родезцы не чувствовали бы себя в нашем королевстве как дома. – Но если бы вы победили Эриха… – заговорил было Норгер, но князь махнул рукой: – Ничего бы мы не добились. Я слишком высокого мнения об Эрихе, чтобы считать, что смог бы со своей еще не совсем подготовленной армией нанести ему серьезное поражение. А в любом другом случае… Общий перевес все равно был за родезцами, пусть их силы и разбросаны по разным крепостям. Он отступил бы, подтянул резервы, и все, а мне где новых солдат брать? – Не совсем подготовлена? – Граф явно изумился такому заявлению. – Да, не совсем подготовлена, – жестко отрезал князь. – Я с ней могу выступить против мятежников, даже против локхерской армии, но не против родезцев. Рано еще. – То есть вы оцениваете силы Локхера ниже родезцев? – Мне кажется, общий счет побед и поражений говорит сам за себя. – Господа! – оборвал начавшийся спор Алазорский. – Спокойней! Граф, мы, кажется, все это уже обсуждали, и вы сами согласились, что подтянуть дисциплину не помешает. Не дело, когда тиры без команды рвутся в бой, невзирая ни на что. Дальше началось обсуждение деталей предстоящего реформирования армии. Князь в этом споре участия не принимал, разве что отвечал, когда обращались к нему непосредственно. Только герцог Вертонский изредка бросал в его сторону задумчивые взгляды. В основном все это князь уже высказывал в свое время и Артону, и Алазорскому. Теперь видел, что они его слова мимо ушей не пропустили. Кое-что изменили и доработали, но все идеи были направлены как раз на те реформы, которые предлагал им он. Дисциплина, создание равных по численности полков, реформа снабжения. И обсуждали тренировку на слаженность. Король тут же подписал приказ о неукоснительном подчинении всех тиров единому командованию, и любое действие в бою в обход приказа, а тем более прямое его нарушение приравнивались к измене со всеми вытекающими. – Граф, – Артон глянул на Норгера, – вы должны до всех донести нашу позицию настолько ясно, чтобы даже последний идиот понял, что к чему. Случаев, когда отряды знати начинают в бою действовать, как считают нужным их командиры, быть не должно. Командир в армии только один! А вот граф Логер в течение всего разговора предпочитал отмалчиваться. Точнее, говорил он настолько скупо, что его почти не было слышно. При этом немногими словами умудрялся точно донести свою мысль до окружающих. Вот имеет же талант человек. Наверное, именно о таких людях Чехов говорил в свое время про краткость и талант. Князь даже позавидовал ему. И ведь даже если захочешь, не поймешь его иначе. – Я тоже усилю тренировки в гвардии, – сообщил он под конец.