– Он ничего не значит, – отрезала королева. – Маркиз – пешка в этой игре, и если он решил таким способом спасти свою шкуру, пусть. Все будет меньше потерь. – Мама, из-за него погибла Луна! – Это еще неизвестно. Или ты из принципа хочешь залить все вокруг кровью, лишь бы увидеть его на плахе? Ортиния надулась, но тут же подняла голову: – Я понимаю. Но я все равно его не прощу. Никогда. – А это и не требуется. Найдется другой способ наказать его. А пока надо как можно скорее покончить с мятежом. На следующий день Гирон привел к ним в дом тира Джерома, которого представил как своего непосредственного начальника. Тот вежливо раскланялся с королевой и принцессой, выдал подробный, но четко отрепетированный доклад о ситуации: – К сожалению, дворец еще в руках мятежников, но для вас мы уже приготовили отличный дом. Там вы будете в полнейшей безопасности. Прошу вас следовать за мной, карета ждет. Дом и впрямь оказался великолепным, но Ортиния, вымотанная последними событиями, когда из-за волнений почти не спала, сразу же завалилась в постель и проспала почти сутки. А вот королева решительно заявила, что собирается принимать участие в совете, на котором решается судьба мятежа и столицы. А еще ей очень не нравился капитан Торвальд. Почему, она бы и сама не сказала, просто чувствовала, что что-то с ним не так, и все. Ну не встревал герцог Вертонский уже давно в разборки знати. Что его заставило вмешаться сейчас? Надежда спасти сына? Возможно. Но неужели он не знал о том, что сын ввязался в заговор? Почему-то королева не верила в это, но доказать она ничего не могла, а потому просто наблюдала. Когда-нибудь она все поймет и разберется в ситуации, а пока лучше молчать и слушать, а этому королева за долгую жизнь во дворце научилась лучше всего. В столице царил полный бедлам. Жители, вздохнувшие было с облегчением, когда в город вошла армия герцога Эндорского, притихли, устрашенные казнями, которые герцог немедленно начал производить. Трупы «мятежников» висели на каждом углу. Вот только тишина была не испуганная, а напряженная. Любая мелочь могла взорвать ситуацию и вывести все из-под контроля. Напрасно герцога старались утихомирить и сдержать. – Чтоб я церемонился с этим отребьем! – рявкнул он, не выдержав увещеваний герцога Лодерского, который прекрасно понимал, к чему все это может привести. Увы, в его подчинении был только гарнизон, да и то не полностью, там маркиз Савский командует и его люди. Противопоставить герцогу Эндорскому Лодерский ничего не мог. А тому эта ситуация явно нравилась. Впервые он может разговаривать свысока с кем-то равным себе. Похоже, он и о цели забыл, так загордился – главный в столице! И уж если герцог Эндорский не слушал Лодерского, то маркиза Савского и графа Дирана, являвшегося главным в столице в отсутствие короля, он вообще ни во что не ставил. Граф, впрочем, и не пытался встревать. Первые два дня он смотрел на все творившееся вокруг, а потом вдруг исчез. Сначала это никого не встревожило, пока из лагеря войск герцога Торендского не стали приходить воззвания от имени графа к солдатам гарнизона – оставлять мятежников и переходить на сторону короля. Конрон, по простоте душевной, сначала просто хотел отрубить перебежавшему к ним графу голову. Графу удалось его убедить, что это имеет право сделать только король. Но тут граф попал в руки к Джерому, с которым у него состоялся продолжительный разговор, после чего Диран вышел из палатки задумчивый и готовый к сотрудничеству. – Оно, конечно, все зависит от короля, – заявил напоследок графу Джером. – Вот только королю о произошедшем мы ведь докладывать будем. Мы можем сообщить, что некий граф участвовал в мятеже, а потом, когда понял, что проиграл, перебежал к нам, чтобы спасти свою шкуру. А можно сказать, что вы проникли в замыслы мятежников и, когда собрали все сведения, рискуя жизнью, пришли с ними к нам. Может, в первом случае вас и помилуют, но карьеру свою вы загубите. А во втором – станете героем. Диран колебался недолго, а Джером, довольный вербовкой, активно записывал все сведения, которые выдал ему перебежчик, для отчета герцогу. Ну и еще наметил других кандидатов на вербовку. А чтобы окончательно привязать графа, он и придумал эти обращения к солдатам, в эффективность которых совершенно не верил. Однако сработало, хотя и не так, как рассчитывали: побежали не солдаты, а дворяне, кто еще оставался в городе. И в этот момент подошли отряды герцога Вертонского, появлению которых не обрадовался ни Конрон, ни Джером. К счастью, герцог Вертонский уже старик и самолично возглавить армию не может, а с его командиром можно и договориться. Впрочем, тот, как это ни странно, на первые роли не рвался, видимо, получил соответствующий приказ. Его появление привело к совершенно неожиданным последствиям – в городе вспыхнул бунт стражников во главе с маркизом Савским, который и открыл ворота столицы перед армией своего отца. Тут же возобновились задавленные террором волнения, и началась форменная охота на солдат герцога Эндорского. Тот бесился, но сделать ничего не мог, а когда стражники открыли ворота города, сообразил, что проиграл, и с жалкими остатками армии заперся во дворце. Джером подозрительно косился на командующего герцогской армией, но доказать факт сговора не мог. Да и глупо ведь пытаться что-то там доказывать, когда играют за тебя, тем более командующий совершенно не чинил препятствий Конрону, не спорил о местах дислокации и также о том, кто возьмет на себя охрану дворца. Проблема только одна – отбить дворец. Ну, еще навести порядок в городе. Тут уже за дело взялся Джером. Если доверить все Конрону, то слон в посудной лавке покажется образцом изящности и осторожности. Сам Конрон с облегчением спихнул всю политику на Джерома и занялся подготовкой к штурму дворца, точнее, возведением укреплений вокруг него, чтобы оттуда никто не сбежал. А еще не забыл отправить в ставку короля сообщение о подавлении мятежа и о том, что королевская семья в полной безопасности под охраной всего войска… Оставалось надеяться, что ему забудут промашку с промедлением занятия столицы… Последние бунты подавили на четвертый день, и в городе наконец-то воцарился мир. Только после этого можно было серьезно говорить о штурме дворца. Герцог Эндорский не нашел ничего лучшего, чем объявить себя защитником короля, а остальных подлыми мятежниками, призвал их сложить оружие и отдаться ему на правый суд. Над его заявлением ржали даже последние нищие столицы. – Он всегда был таким, – заметила королева-мать, когда это сообщение зачитывали в доме, где располагался штаб. – Его даже казнить будет жалко, ясно же, что его использовали. Если бы тут был герцог Нинсельский, нам бы пришлось намного хуже. – А он тут, – хмыкнул Джером, но сразу же сделал вид, что закашлялся, и извинился. – Ничего страшного, господин тир, – улыбнулась ему королева. – Ваш герцог знал, кого направить нам на помощь. Я всегда буду благодарна вам. Вам и господину графу Иртинскому. Конрон важно поклонился. Присутствие королевы ему тут совсем не нравилось, она мешала ему проводить военный совет, посвященный дальнейшим планам. Ну, в самом деле, при ней же не обматеришь подчиненного, который не выполнил приказ. И душу не отведешь в споре. Приходилось себя контролировать. И какой в этом случае военный совет? Торжественный прием во дворце, право слово. Хорошо хоть принцесса не присутствует. – В общем, я против штурма, – выждав положенную паузу и убедившись, что королева больше ничего не скажет, продолжил прерванный появлением посыльного с заявлением от герцога Эндорского граф. – Капитан? – Конрон выжидательно уставился на командующего армией герцога Вертонского, который совершенно не принимал участия в разговоре. – Я полностью с вами согласен, граф. Совершенно бессмысленно терять людей под стенами дворца, никуда заговорщики не денутся. Как-то так получилось, что капитан Торвальд занял не очень важный пост коменданта. Не очень важный в присутствии таких людей, как сама королева и Конрон. Но комендант, в числе прочего, выносил приговоры в военное время, и здесь он неожиданно оказался безжалостным к мятежникам. Даже королева вынуждена была вступиться за казнимых: – Мой сын непременно захочет с ними поговорить. – Ваше величество, ваше милосердие не знает границ, – поклонился Торвальд. Казни прекратились. Впрочем, не так уж много и было казнено, просто выбор казнимых был несколько странным, не всегда казнили самых опасных и деятельных заговорщиков, чаще совершенно серых и неприметных типов. Но внимания Джерома или еще кого-нибудь это не привлекло. А зря. Например, Джерому было бы полезно заглянуть в некий список, который капитан Торвальд всегда носил с собой, не расставаясь с ним даже ночью. Приказ сеньора он намерен был выполнить качественно и в срок. Из этого списка в живых осталось не так уж много людей, но, к сожалению, все они сейчас находились во дворце. И размышлял в этот момент Торвальд как раз о том, что исполнить приказ герцога Вертонского лучше всего во время неразберихи штурма. Если все пройдет тихо, то добраться до нужных ему людей станет проблематично, этот Джером непременно всех запрячет подальше и никого, кроме короля и герцога Алазорского, к ним не допустит. Но как спровоцировать штурм? Эндорский помог ему сам. Когда дезертиров стало уже не остановить, а солдаты совершенно не горели желанием умирать в проигранной битве и прекрасно понимали, что к ним никто претензий предъявлять не будет, герцог решился на вылазку. На что надеялся, непонятно. И первыми под удар попали как раз солдаты капитана Торвальда. Легко отбив вялую атаку, а вражеские солдаты не очень сопротивлялись и скорее торопились сдаться в плен, чем реально воевали, они ворвались во дворец… Когда подоспел Конрон со своими людьми, последний из списка герцога Вертонского, кто знал о его участии в заговоре, был мертв. – Граф! Беда! – В суматохе боя запыхавшийся гонец с трудом отыскал Конрона и выдернул его из битвы. – Беда! Я три дня скакал… срочно… – Что там случилось? – Конрон раздраженно обернулся, но по мере того, как гонец говорил, он становился все бледнее и бледнее. – Герцог нас всех убьет, – прошептал он. Потом очнулся и заорал так, что перекрыл даже шум битвы: – Срочно всем! Выйти из боя! Пехота продолжает, рыцари за мной! Латники тоже! Кто-нибудь, разыщите Джерома! Через рекордные три часа столицу на полной скорости покидал отряд всадников численностью в пятьсот человек – всех, кого удалось собрать. Джером мрачно наблюдал за отъездом, вынужденный теперь делать то, чего никогда до этого не делал, – командовать остающимися войсками. Ну, благо офицеры хорошие, могут и без его «умных» распоряжений обойтись, а вот если Конрон не успеет… Думать об этом совершенно не хотелось. Герцог Вертонский, подъезжая к ставке короля, злорадно усмехался. Что ж, выскочка, сражение ты выиграл, но посмотрим, как ты переживешь это. Герцог Вертонский никому не прощает нарушения своих планов. А найти наемников нетрудно, особенно если не жалеть денег. Самое главное, они уверены, что нанимал их герцог Лодерский. Какое счастье, что его люди встретили отряд наемников, отступающий после поражения герцога Нинсельского. А еще повезло, что командир отряда был слишком зол на герцога Торендского, из-за армии которого они потеряли столько людей. Может, не встреть наемники людей герцога, злость так и осталась бы при их командире, пока не погасла, но предложение отомстить выскочке он принял с энтузиазмом, даже особо не торговался. И вот отряд в двести великолепно подготовленных наемников устремился в сторону герцогства Торендского, в котором, судя по всему, уже не осталось войск: часть ушла с герцогом, а другая сейчас осаждала столицу, пытаясь освободить ее от мятежников. Разве это не шанс одновременно заработать и отомстить? Как там заказчик говорил? Герцог дорожит своей сестрой? Значит, цель очевидна. Выскочка еще пожалеет, что ввязался в игры серьезных людей. Глава 23 Пока дожидались подхода обозов Филиппа Норта и армии графа Танзани, князь решил заняться укреплением позиций. Тем более что стали появляться первые добровольцы. Тут все просто – их распределили по отрядам и занялись тренировкой. Подготовить из них хороших солдат в короткие сроки не получится, но на стенах стоять сойдет, а большего и не требуется. Вообще, именно гарнизонных солдат и не хватало, ибо оставлять своих было откровенно жалко. Но все это было обычной текучкой, которая не требовала много внимания. Как с удивлением обнаружил князь, он особо и не нужен сейчас. Даже с занозой в виде города Тарона офицеры предложили разобраться без его подсказки и разработали план действий. Взвесив все «за» и «против» и не найдя к чему придраться, он дал им добро и… отстранился от командования. – Вы предложили – вам и исполнять. Слава в случае успеха и втык от меня лично в случае поражения. Лигур покачал головой, похмыкал и вышел. Князь не удержался и все-таки съездил на место осады, понаблюдал, как солдаты, матерясь, на канатах поднимают в гору части стрелометов – ничего иного поднять было невозможно из-за размеров и веса. Стрелометы оказались самыми легкими и занимали меньше всего места. Установив шесть штук на вершине, Тарон подвергли настоящей бомбардировке, благо камней вокруг, как грязи. Да, летят хуже стрел, не так точно, но когда обстрел идет с господствующей высоты – это совершенно не критично. – И вы надеетесь таким образом вынудить их сдаться? Лигур покачал головой. – Нет, конечно. Но зато мы не даем им покоя ни днем, ни ночью. У нас же весь город как на ладони. Плохо он предназначен для обороны. Его же как форпост от горцев ставили, а не против настоящей армии. Против тех сгодится, а с нами… – А разве не как крепость против Локхера? – Локхера? Нет, конечно. Локхер никогда не претендовал на земли по эту сторону хребта. Зачем им это? Это Родезия постоянно зарилась на Эндорию, поэтому на той стороне настоящие крепости. Собственно, – Лигур возвел глаза к небу, – дай боги памяти, это первое вторжение Локхера в Родезию за… лет сто, кажется. Да и в прошлый раз это был ответный рейд. – Ну, у нас тоже не вторжение – так, набег. – Князь достал бинокль и изучил результаты обстрела. Так себе, но защитников он явно нервировал, показывая, что произойдет, если тут появятся настоящие осадные машины. – Требуше расколотит эти стены за день. Лигур пожал плечами. – Полагаю, они не верят в такое. Думают, что у нас совсем небольшой отряд и осадных машин нет. Потому и смелые, все наши предложения о капитуляции отвергли. Этот обстрел и нужен, чтобы показать – мы не отступим. И машины у нас есть. – Слабоватые. – А это не важно. – Ладно. – Князь поднялся. – Поеду посмотрю, как там новобранцы тренируются, а вы тут развлекайтесь. Развлекались все. Латная конница шастала по Эндории, собирая добровольцев и гоняя немногих родезцев, которых судьба занесла в эти края. Легкая кавалерия Ллии Тутса опустошала деревни Родезии, гоня к перевалу живность, телеги и коней. Понуро брели коровы и козы, быки тянули крестьянские телеги с разным полезным хламом. Кстати, встретились и с вырвавшимся отрядом родезцев – те слишком поспешили выйти на дорогу, явно не рассчитывая, что локхерцы наберутся наглости атаковать селения непосредственно в Родезии. И хотя солдат было больше, но все были предельно вымотаны, а понесенные потери и поражение никак не способствовали поднятию боевого духа. Тутс некоторое время преследовал их, подвергая постоянному обстрелу, пока те не укрылись за стенами небольшого городка. Укрепления там так себе, но для легкой конницы совершенно непреодолимы. – Ждать… что может быть хуже? – жаловался князь барону Дитону, разглядывая дорогу с одной из башен крепости. – Порой я даже жалею, что так хорошо научил офицеров и мое присутствие там почти не требуется. Так бы хоть работой отвлекся. Цену таких жалоб новоиспеченный барон знал прекрасно, а потому только хмыкнул. Князь понял его правильно. – Да знаю я, что сам этого добивался. Но пожаловаться ведь можно? Не солдатам же говорить, что их командир нервничает из-за отсутствия вестей. – На Филиппа можно положиться, ваша милость. Он придет. – Придет. Завтра или послезавтра, если мы с ним правильно рассчитали маршрут и не случится ничего непредвиденного. А вот придет ли с ним Танзани? – Прошу прощения, ваша милость? – Я к тому, что кто знает, как там дела у короля с Эрихом и армией Совета. Если не так хорошо, как мы надеялись, то как бы не пришлось все бросать и мчаться туда, выручать Артона. – Вы так не верите в силу королевской армии? – Я прежде всего верю в Эриха. Не нравится он мне… А, ладно, что там говорить, дождемся обоза, и все станет ясно. Знаешь, с одной стороны, тут нам удобно действовать – войск Родезии почти нет, с другой, пока сюда новости доберутся… Может, уже и мир заключили, а мы тут воюем. – Это вряд ли, ваша милость. – Конечно. Но на всякий случай стоит подумать, что нам дальше делать…