Снова поймал на себе взгляд капрала Линка, и опять в его взгляде показалось что-то нехорошее, чуть ли не злость. Этот-то чего на меня взъелся? Или он тоже со Стефании и ненавидит всех русских? Или я просто себя накручиваю, раздувая из мухи слона? – Взвод, строиться! – прервала мои мысли команда взводного сержанта. Глава 7 В караул Сегодня взвод заступил в свой первый караул. Подготовка к нему оказалась неожиданно приятной. С утра Юрай погнал нас вдоль подножия одной из ближайших сопок, и вскоре мы оказались возле небольшого озерца, в которое впадал довольно широкий ручеек. Выложив на траву несколько кусков мыла, капрал разделся и бросил свою форму в воду. – Делайте как я, – сказал он опешившим курсантам, после чего достал намокшее обмундирование и принялся натирать его мылом. Подобрав отвисшие челюсти, мы начали стягивать с себя насквозь пропитанные потом вещи. Вскоре, еще пару минут назад кристально чистая, вода оказалась изрядно взбаламучена. Полоскать намыленную форму приходилось выше по ручью, стоя в очередь у мест, где было поглубже. Удивительно, но никто даже слова не сказал о таком варварском способе очистки одежды. Наоборот, слышались веселые шуточки-прибауточки. Когда выстиранные вещи были развешаны на просушку по веткам ближайшего кустарника, кое-кто из ребят решил искупаться. Однако, несмотря на жару, вода и в ручье, и в озерце была настолько холодной, что далее, чем ополоснуть лицо и шею, дело не пошло. – Новиков, Гергерт, ко мне! – крикнул Юрай. В руках у него оказалась невесть откуда взявшаяся саперная лопатка. Когда мы подбежали, капрал уже втыкал лопату в траву, вырубая в земле аккуратный прямоугольник. Поддев его, кивнул Гергерту: – Бери и относи под тот куст, – после чего протянул лопатку мне, коротко бросив: – Продолжай. Примерившись для удара, я разглядел, что дерн тут уже снимали и укладывали обратно, и теперь, если специально присматриваться, можно различить прежние прямоугольники. По старым следам рубить оказалось легко, и вскоре мы с Отто освободили приличную площадку. Под дерном обнаружились следы давнишнего костра. Судя по тому, что, пока мы снимали дерн, половина взвода собирала сухие ветки, именно для нового костра мы и подготовили площадку. Вот только непонятно, для чего вторая половина взвода таскала из воды камни, которые ссыпали в опять же невесть откуда взявшийся большой металлический чан? Когда пламя принялось с треском пожирать кучу дров, и та просела, обнажив установленные под ней три больших валуна, четверо курсантов, продев в дужку котла ствол срубленного деревца и отворачивая лица от нестерпимого жара, водрузили собранные взводом камни на огонь. – У меня такое ощущение, будто сегодня на обед будет каменная каша, – произнес Отто, задумчиво глядя на исходящий паром чан. – Не накаркай, – отозвался я вполне серьезно, тоже не сводя взгляд с подозрительного варева. Не менее часа мы поддерживали огонь, таская и подкидывая сухие ветки. Вся влага из чана испарилась, и камни, накаляясь, сухо потрескивали. Капрал снова привлек меня к лопате, и я вкопал вокруг костра четыре двухметровых столбика, разграничив квадрат со стороной, примерно, три метра. Каждый столбик имел раздвоенную в виде рогатки вершину. В эти рогатки были брошены перекладины, соединившие углы квадрата. Каждый угол Юрай самолично связал особо гибкой лианой. Наконец капрал приказал больше не подкидывать дров. Так как бросаемые в огонь ветки были не особо толстые, они быстро прогорели, не оставив крупных углей. Повинуясь команде, двое курсантов залили кострище водой, испуганно отскакивая всякий раз, когда та, попадая на стенки чана, с яростным шипением превращалась в пар. Залитую площадку тут же закидали мелкими зелеными ветками, скрыв под густой листвой мокрую золу. Юрай достал из ранца небольшой зеленый сверток и жестом фокусника раскатал его по лужайке. Это оказалась шатровое полотно камуфлированной расцветки – суперпрочная, тончайшая, негорючая ткань, на основе углеродных соединений. Продолжая удивлять нас, он с помощью самых высоких курсантов – Уиллиса и Логрэя – натянул полотно на каркас, скрыв чан с раскаленными камнями. После чего скрылся внутри и через несколько секунд вышел с удовлетворенным видом. – Взвод, в колонну по одному становись! Заходим за мной и рассредоточиваемся вдоль стен. Не толкаться, к котлу близко не подходить! Внутри царил ад. Жар от раскаленных камней заполнил шатер, и без того подогреваемый снаружи палящими лучами солнца. Курсанты непроизвольно прижимались к матерчатым стенам, и капралу пришлось крикнуть, чтобы мы не завалили сооружение. – Можно присесть, – разрешил Юрай, и я, вслед за остальными, с облегчением опустился на корточки. – На первый раз хватит. Выходим за мной, не спеша и не толкаясь. Я плохо видел из-за залившего глаза пота, потому брел к выходу, скользя рукой по полотняной стенке. Теперь наружный воздух показался даже прохладным, и я с наслаждением вдохнул его. Поднятая при стирке муть уже осела. Часть ребят вслед за капралом забрели по колено в озерцо и, загребая воду ладонями, смывали с себя пот. Присоединился к ним и я и с наслаждением омыл лицо ледяной водой. – У-ух, хорошо! – раздался чей-то восхищенный возглас. Однако его никто не поддержал. Оба стефана не полезли охладиться в озеро и так и стояли, истекая потом, что-то тихо лопоча на своей тарабарщине и бросая неприветливые взгляды в сторону Юрая. Глядя на них, поймал себя на мысли, что не прочь вновь забраться в адский шатер ради того, чтобы увидеть, как мучается эта парочка. И мое желание сбылось. Прошло несколько минут, и капрал вновь построил взвод в колонну по одному. Теперь он держал емкость с водой и веник из свеженаломанных веток. Увидев веник, я вспомнил розовокожих парней, встреченных в солдатской помывочной в первый день пребывания в части. В голове зародились некие ассоциации, которые, словно прочитав мои мысли, подтвердил Гергерт. – Все ясно, – сказал он. – Капрал подвергает нас бане – старинному способу стерилизации организма с помощью воздействия на него высокими температурами. Я хотел спросить у Отто, зачем для этого проводить такую сложную процедуру с костром и камнями, но в этот момент как раз зашел в шатер, и стало не до вопросов. – Если кому-то сейчас станет невмоготу, можете выйти, – громко разрешил Юрай и тут же заорал, останавливая рванувшихся к выходу стефанов: – Стоять! Я еще не все сказал. Выходить не через вход, а выползать по-пластунски под пологом там, где стоите. Куда? Встать! Как только втянувшие головы в плечи стефаны покорно поднялись, капрал плеснул воду из емкости в чан с камнями, и та, злобно шипя, изверглась клубами раскаленного пара. Когда меня накрыло этой волной, я, закрывшись руками от нестерпимого жара, отвернулся и опустился на колени. Рядом кто-то юркнул под полог, позволив проникнуть внутрь порции свежего воздуха. Хотел было последовать за беглецом, но внимание привлекли мокрые шлепки и довольное кряхтение. Любопытство взяло верх, и я оглянулся. Юрай, буквально лучась удовольствием, охаживал себя зеленым веником по всему телу. – Обработай-ка мне спину, – протянул он веник стоящему рядом Логрэю, и тот принялся нахлестывать капрала. Возле Логрэя стоял Сол. Он, оказывается, тоже не сбежал и стойко терпел адское пекло, сгоняя ладошками пот со своего худого, жилистого тела. Прислушавшись к собственным ощущениям, я заметил, что жар уже не казался таким нестерпимым. Осмотрелся вокруг. В шатре осталось не более половины взвода. Кто-то стоял, сгоняя с себя руками пот, подобно Уиллису. Кто-то, присев на корточки, беседовал с соседом. – Добровольцы, за мной! – проорал капрал и устремился к выходу. Мы вереницей поспешили за командиром. А тот, высоко поднимая ноги и взметая тучи брызг, несся к середине водоема, и вдруг с диким воплем подпрыгнул и, подогнув колени, упал в воду. Рядом с ним плюхнулся Логрэй. Кто-то еще. И еще. – А-а-а! – заорал я, не в силах стерпеть обжигающий холод попадающих на разгоряченное тело капель, и прыгнул вслед за остальными… Стоя на коленях, оказался по горло в воде. Некоторое время прислушивался к своим ощущениям. Между разгоряченным телом и холодной водой будто бы создалась нейтральная прослойка, наблюдаемая даже визуально. Она обволокла кожу мягким, на глазах истончающимся колышущимся покровом. При этом я ощущал приятное пощипывание. – Фу-ух! – выпрыгнул в туче брызг капрал и устремился обратно к адскому шатру. Мы последовали за ним и уже с явным желанием после ледяной воды заскочили под полог. В следующий заход кое-кто, по примеру Юрая, наломал себе веники. Гергерт попросил похлестать его, после чего подверг экзекуции меня. – Господин капрал, – обратился к Юраю Борк. – А можно еще плеснуть на камни? * * * В часть мы взвращались с ощущением непривычной за последнее время бодрости и чистоты. Лишь так и не помывшиеся стефаны продолжали что-то недовольно бурчать в те моменты, когда капрала не было рядом. Лужайку после себя оставили почти в первозданном виде, если не считать примятой травы. Камни высыпали в озеро, чан спрятали в кустах, кострище замаскировали, вернув на место снятый дерн. Аппетит после бани тоже был отменный. За обедом я впервые осмелился попробовать вареное свиное сало, взяв, как это делали некоторые, кусочек за пучок волос, откусив полупрозрачную мякоть и тут же закусив это дело изрядным куском хлеба. После обеда изучали устав караульной службы, а перед самым заступлением в караул взводный сержант провел короткое занятие по рукопашному бою с карабином, показав несколько выпадов на подвешенных на перекладине мешках с песком. Лично мне караульная служба понравилась с первого раза. Даже несмотря на эксцесс, произошедший в первое же мое заступление на пост. Подготовка, да и сам наряд, воспринимались курсантами как отдых. Отныне перед каждыми девятыми сутками взвод отправлялся в сопки к какому-нибудь ручью, где мы приводили в порядок свое изрядно пропотевшее за активную учебную неделю обмундирование и мылись сами. Правда, парилку устраивали только тогда, когда нас сопровождал Юрай. Зато капрал Шевел показывал съедобные растения и плоды, учил ловить и запекать в костре всякую живность. После довольно однообразного рациона солдатской столовой запеченные раки или сдобренное душистыми листьями мясо змеи казались изысканнейшими деликатесами. Единственное, что я никак не мог заставить себя попробовать, это жареных личинок бородатого жука. Самого жука встречать не доводилось, но капрал заверял, что он не менее вкусен и питателен. Его личинки жили под прелой опавшей листвой и представляли собой жирных, гладких, белых гусениц, длиной около пятнадцати сантиметров. Как только их извлекали на свет, они сразу сворачивались в клубок и начинали щелкать жвалами. Зажаренные до золотистой хрустящей корочки, личинки пахли весьма аппетитно, но все же, помня их изначальный вид, я не мог себя пересилить. Капрал Линк сопровождал взвод на предкараульные постирушки всего пару раз. При этом он предпочитал дремать в тени деревьев, не принимая участия в нашем воспитании. Сама караульная служба также являлась сущим отдыхом – либо прохлаждайся на посту, либо развлекайся зубрением устава и настольными играми во время бодрствующей смены, либо дрыхни перед заступлением на пост. В свой первый караул я попал в третью смену на пост по охране войскового стрельбища. Не могу объяснить, чем было вызвано мое легкомыслие, возможно уверенностью в чистой формальности этого наряда, но, побродив с полчаса по территории поста, решил вздремнуть в пункте боепитания. И вот, сопровождаемый стрекотом ночных насекомых, я направился к каменной постройке, дощатые двери которой были приглашающе распахнуты. В очередной раз отметил расточительное использование натуральной древесины там, где практичней был бы дешевый пластик, и занес ногу, чтобы ступить в темноту помещения. В этот момент дунул легкий ветерок, и распахнутая дверь приоткрылась сильнее, зловеще проскрипев заржавевшими петлями. Темное пятно, которое до этого момента воспринималось как сучок, вдруг превратилось в огромного паука, перебирающего всеми восемью лапами. Снова дунул ветерок, и паук, многократно увеличиваясь в размерах, полетел на меня.